Однако слова маленькой девочки, встреченной на берегу, невольно засели в голове. Пока они шли вдоль реки, Шанкар то и дело возвращался в памяти к тому разговору.

«Змей, поедающий слонов… после того, что мне пришлось увидеть… что нам пришлось увидеть… я ничему не удивлюсь. О, Богиня-мать[4], надеюсь, мы искупили свою вину и испытаний с нас достаточно[4]Змей, поедающий слонов… после того, что мне пришлось увидеть… что нам пришлось увидеть… я ничему не удивлюсь. О, Богиня-мать[4], надеюсь, мы искупили свою вину и испытаний с нас достаточно».

Путь вдоль берега проходил в тягостном молчании. Шанкар размышлял о словах Нюнг, о том, как примут их в местной деревне и примут ли вообще? Что делать, если им откажут в приюте?

Каран опять пристроился слева от охотника, дабы тот загородил его своим телом от кромки воды. Мальчишка продолжал косо посматривать на реку. Тихое и размеренное течение не успокаивало паренька. Скорее наоборот. Ему постоянно чудилось, что под переливающейся кромкой скрывается нечто жуткое и зловещее. Каран пытался сказать себе, что это всего лишь глупые страхи. Незачем принимать на веру слова незнакомой девочки.

«Мало ли, кто чего говорит? Не врут только твои глаза и уши».

Но страх плотно засел в глубине души. Память о той жуткой картине, что пришлось наблюдать, покидая долину Синдху, была еще слишком свежа. Закрывая глаза перед сном, Каран вновь видел, как огромная коричневая туша, венчанная смертоносным рогом, врывается в ряды неизвестных воинов. Как повозки с лошадьми подбрасываются в воздух, словно деревянные игрушки. Алые потоки текут по земле. Истошное ржание коней. Крики людей, полные ужаса и боли, заглушают все вокруг. Все, кроме одного. Сквозь всеобщий шум хаоса и смерти неизменно доносится леденящее душу шипение.

«С-и-и-рр-у-ш-ш-ш-ш».

Каран вздрагивал и просыпался в холодном поту. Сердце отчаянно колотилось и готово было выпрыгнуть из груди. И только осознание того, что это сон, и нежное поглаживание крепкой руки охотника помогало успокоиться.

Да, Шанкар был рядом. Всегда. И этот сложный переход через джунгли вдоль Обители снегов[5] не удался бы без него. Каждую ночь охотник сторожил их сон в ущерб своему. Мальчик до сих пор удивлялся, как тот все еще держится на ногах. Шанкар осунулся и похудел. Волосы, собранные в пучок на затылке, покрылись слоем грязи и приобрели сероватый оттенок. Под глазами виднелись круги, а сами они жутко раскраснелись, будто в них попала морская вода. Лицо его, всегда гладковыбритое, поросло крупной щетиной. Теперь он выглядел старше своих лет. Охотник пытался бриться своим медным кинжалом, но в условиях джунглей это было не так-то просто. Да сил и времени на подобную мелочь не оставалось.

Прошло не слишком много, когда они заметили, что джунгли по левую сторону начинают редеть и медленно отступать от берега. И вот спустя еще несколько минут непрерывной ходьбы, их усталому взору предстала любопытная картина. Лес обрывался, почти сразу переходя…

«Затопленное поле?» – подумал Шанкар и даже остановился от изумления.

Абхе и Каран последовали его примеру и тоже во все глаза уставились на странную местность. Она была покрыта водой примерно по колено, а сквозь ее толщу на свет тянулись загадочные ростки, подозрительно напоминающие сорняки. Зеленые растения расходились на множество мелких стебельков, словно растрепанный веник.

– Это что такое? – прошептал Каран.

– Не знаю, – так же тихо ответил Шанкар.

– Похоже на сорняк в огороде, – фыркнула Абхе, – если здесь питаются этой гадостью, то я нам не завидую. И какой дурак станет выращивать сорняки, да еще и по колено в воде?

То, что их выращивали, не было никаких сомнений. В поле работали люди. Несколько человек в грязных одеяниях без рукавов, опоясанных кожаными ремнями. Стоя посреди этого странного поля, они склонялись над диковинными растениями и проводили какие-то работы. Какие именно, беглецам из Мохенджо-Даро понять было трудно.

Все трое переглянулись. В их глазах читалось неподдельное изумление. Разговор с маленькой девочкой на берегу начал выветриваться из памяти, уступая место новым думам.

Так они простояли примерно с минуту.

Наконец, Абхе нарушила тишину и озвучила то, что вертелось у всех на языке. Ее тон прозвучал с долей иронии.

– Ну… а кто сказал, что будет легко?

– Верно, – вымученно улыбнулся охотник.

– Эй! – внезапно раздался звонкий голос.

Все вздрогнули и обернулись на звук. Они так увлеклись созерцанием загадочного поля, что не заметили молодого человека. Он сидел на пеньке от пальмы возле ближайшей оконечности грязного пруда в паре десятков локтей от реки. Вид того, что осталось от срубленного дерева, навеяло на Шанкара неприятные воспоминания…

Выжженная просека. Пепел и труха хрустят под ногами. Ветер шумит в кронах джунглей и заставляет ветви отбрасывать причудливые тени. Походный плащ мертвеца хлопает, словно парус рыбацкой лодки. Его лицо искажено ужасом и предсмертной агонией, а по стволу дерева стекает кровь… Дикие заросли тростника. Они полностью высохли и опалены огнем. И стебли некогда зеленых растений увешаны жуткими плодами – человеческими внутренностями…

Охотник мотнул головой, прогоняя наваждение.

Тем временем незнакомец резво поднялся и направился к ним. На овальном и загорелом лице сверкала приветливая улыбка. Темные волосы коротко острижены. Из-под тонких бровей взирали большие глаза. В их черных зрачках мелькал задорный огонек. Слегка приплюснутый нос с широкими ноздрями придавал ему еще более забавный вид. На нем было такое грязное одеяние, что и на людях, работающих в поле. У пояса виднелся потертый ремень из кожи. Рубаха доходила подолом до колен и висела на молодом человеке свободно. Было видно, что он достаточно худ, но это отнюдь не портило его. Завершали образ истертые сандалии.

– Доброго дня вам, путники!

– Доброго дня, – молвил в ответ Шанкар и улыбнулся.

Молодой человек приблизился к ним вплотную и с интересом начал изучать. Озорной взгляд пробежался по крепкому телу охотника, ненадолго задержался на обнаженной груди Абхе и опустился вниз на Карана. К легкому удивлению, этот оценивающий взгляд не вызвал у них смущения. Слишком добродушным и задорным он был.

– А вы не из этих мест, – весело подметил молодой человек.

– Верно, – кивнул Шанкар.

– Поразительная догадливость, – прошептала позади Абхе, но незнакомец ее, похоже, не расслышал.

– Какими ветрами же, эт самое, вас сюда занесло?

– Жаркими, – хмыкнула девушка.

– Не понял, честно говоря, – улыбка молодого человека стала еще шире. Он почесал затылок.

Шанкар поспешил добавить:

– Мы шли через джунгли вдоль Обители снегов.

Тот присвистнул:

– Ничего себе! Вот это да! И что же вас, эт самое, сподвигло на такой нелегкий переход?

– Ну… – охотник на долю секунды замялся и решил уклончиво ответить, – в долине Синдху произошло несчастье.

И без того большие глаза незнакомца округлились, став размером едва ли не с чом-чом[6].

– Долина Синдху? Вы не из Мохенджо-Даро ли?

– Оттуда, – подтвердил Шанкар, чувствуя, как сердце учащает ритм, – твоя родина тоже там?

– Да! – воскликнул тот и развел руками. – Только я из Лотхала[7], эт к югу от Сарасвати!

«Те самые поселенцы из долины, о которых рассказывала Нюнг» – вспомнил охотник.

– Как же все-таки приятно услышать родную речь! – продолжал радоваться незнакомец, будто нашел древний клад. – Даже представить не можете, насколько утомляет, эт самое, непонятный бубнеж местных жителей. Особенно старейшины! Он вечно так гаркает, будто на зебу[8] орет!

– Похоже, скоро узнаем, – буркнула Абхе и скрестила руки на груди.

– Кстати, – продолжая задорно ухмыляться, молодой человек ткнул пальцем в девушку, указывая на ее неприкрытые соски, – так тут не положено.

Абхе вскинула брови:

– Чего не положено?