Поэтому в анкете для личного состава военной цензуры имелись среди прочих следующие вопросы: «Где служили между 1 марта и 25 октября 1917 г. (перечислить все занимаемые должности за этот период)», «Состояли ли в других партиях» и т. п. [230] Поскольку особой тайной, естественно, были списки тех, чья переписка подлежала обязательному просмотру (бывший «алфавит» или «секретные списки»), то инструкция подчеркивала, что «секретные списки могут быть доверены только сотрудникам-коммунистам» [231].

Все годы Гражданской войны военная цензура на основании просмотренной корреспонденции дважды в месяц направляла специальные сводки не только в Реввоенсовет Республики, но и руководителям коммунистической партии и Советского государства. По видам сводки делились на «Военные», «Дезертирские», «По вопросам частной и общественной жизни населения». Все сводки имели гриф «Совершенно секретно» и объем от 30 до 40 машинописных страниц.

В военных сводках выделялись разделы: «жалобы на голод», «о недополучении обмундирования», «жалобы на неполучение жалования», «о ходе культурно-просветительной работы», «о настроении красноармейцев», «о взаимоотношениях красноармейцев и командного состава», «о массовых заболеваниях среди красноармейцев» и т. д. Другие виды сводок, как правило, группировали информацию о дезертирстве и настроениях населения по губерниям.

Большинство приводимых выдержек содержали жалобы на распространившиеся эпидемии (тиф, сыпняк и т. д.), поборы местных властей (отбирают хлеб, лошадей и т. п.), на переживаемый голод. Кстати, весьма тщательно цензоры выписывали данные о видах на урожай. Но одновременно писали и о появлении театральных коллективов, занятиях с неграмотными, уверенности в будущей счастливой жизни после победы, когда «будем строить свой новый мир на новых началах» [232]. Например, в сводке за вторую половину февраля 1920 года приводились 64 выдержки из писем жителей Вятской губернии в Красную армию. Из них в 34 содержались жалобы на поборы и голод, 24 письма рассказывали об эпидемиях, а восемь — о поставленных спектаклях [233].

В целом же эти сводки, являясь инструментом политического контроля, давали впечатляющую панораму реальной жизни России, раздираемой Гражданской войной. Конечно, часть населения, прежде всего служащих, интеллигенции, «бывших», догадывалась о вскрытии писем и прослушивании телефонных разговоров. Вот как описывал в это время жизнь в Советской России один из эмигрантов, покинувший страну в 1921 году: «Отсутствие правильного почтового сообщения, частые исчезновения даже заказной корреспонденции, вскрывание корреспонденции свели частную корреспонденцию к нулю, у всех выработался какой-то эзоповский язык писем, пишут аллегориями. Не приходится и говорить, что телефонные разговоры подслушиваются» [234]. Но утверждения автора, что о перлюстрации и прослушивании телефонов догадывались «все», конечно, не более чем обобщение. К тому же прослушка телефонов не могла еще быть достаточно широкой. Например, в Петрограде прослушивание ряда номеров телефонов Особым отделом Петроградской ЧК началось лишь в январе 1919 года [235].

Подведем некоторые итоги. В ходе Гражданской войны военное ведомство (Наркомат по военным делам и Реввоенсовет) организовали разнообразную систему информирования через свои структуры о настроениях военнослужащих и населения. Была создана достаточно четко отлаженная вертикальная система подачи ежедневных, еженедельных, двухнедельных и месячных сводок, бюллетеней, докладов и обзоров, охватывавших самые различные вопросы повседневной жизни Красной армии и мирного населения. Эти материалы в ряде случаев дублировали друг друга, готовились иногда в одном месте; затрагивали, помимо проблемы политического контроля, множество других тем (болезни, снабжение армии, положение с продовольствием в различных районах страны и т. д.).

Для их сбора и оформления был задействован значительный и все более растущий бюрократический аппарат различных политических органов. Постепенно все эти нити, к осени 1918 года, сходятся в Политуправление (ПУР) Красной армии. Именно ПУР стал главным организатором и руководителем работы по осуществлению политического контроля над миллионами красноармейцев и командиров Красной армии. Наконец, почти всю Гражданскую войну в военном ведомстве существовала цензура почтово-телеграфной и телефонной связи, позволявшая получать достаточно объективную информацию о проблемах и истинных мыслях миллионов людей. «Старые специалисты» использовались в Красной армии не только для непосредственно военных нужд, но и в целях политического контроля. Широкий поток этой информации направлялся непосредственно высшему руководству Республики и, прежде всего, В. И. Ленину. Таким образом, в годы Гражданской войны военный канал, осуществлявший политический контроль населения, имел для коммунистической партии огромное значение.

При всей важности информации, получаемой от военного ведомства, сбор данных о настроениях населения был хотя и неотъемлемой, но все же, конечно, не основной его деятельностью. Новой власти требовалось учреждение, для которого организация и осуществление политического контроля населения должны были стать одной из главнейших задач. Таким органом стала Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности (ВЧК).

На ее примере наглядно можно проследить трансформацию политических и моральных представлений, происходивших в умах вчерашних борцов с самодержавием. Еще недавно они выступали под лозунгом «свободы и самоуправления трудящихся», грезили идеалами «государства-коммуны» на принципах ликвидации полиции как постоянной и профессиональной организации, устранения бюрократии и замены ее аппаратом управления на основе выборности и сменяемости всех чиновников в любое время. Они искренне возмущались политическим сыском с применением секретных сотрудников (сексотов), филеров (агентов наружного наблюдения), перлюстрации. Им казалось, что Гражданская война будет скоротечной схваткой, которая закончится победой огромного большинства народа «над эксплуататорами», которая «откроет верный путь к победоносной революции всемирного социалистического пролетариата» [236]. И вот вчерашние ниспровергатели стали «государственниками», полными решимости не выпустить из своих рук штурвал управления и убежденными в своей способности привести страну и весь мир к грядущему счастью.

Реальная же действительность с массами недовольных обывателей, крестьян, возмущенных продразверсткой и продотрядами, рабочих, склоняющихся подчас в сторону эсеров и меньшевиков, критикующей интеллигенцией и многими другими сторонами бытия мешала скорейшему воплощению прекрасных идеалов. Все это вместе с теоретической верой большевиков в «диктатуру пролетариата» способствовало тому, что они не только в кратчайший срок овладели приемами политического сыска своих вчерашних недругов, но и придали этому невиданный масштаб и размах. Как справедливо отмечают А. Ю. Попов и А. С. Соколов, по всем основным направлениям деятельности ВЧК (наружное наблюдение, осведомление, перлюстрация, оперативный учет) большевики использовали наработки и инструкции, созданные в царской России, модернизируя их с учетом новых обстоятельств [237].

Спустя несколько лет, в конце 1920 года, М. Я. Лацис, один из создателей и руководителей ВЧК, убежденно писал о том, что «контрреволюционны целые классы», а «чтобы предупредить их подлые замыслы, необходимо иметь свои глаза и свои уши и свою вооруженную руку», «необходимо учредить наблюдение <…> за всею крупной и мелкой буржуазией» и «есть еще контрреволюционеры по недоразумению, по незнанию, по темноте. Таковы иногда крестьянские массы и отдельные рабочие» [238]. Таким образом, М. Я. Лацис признавал необходимость слежки за миллионами людей. А для осуществления этого нужны были соответствующие структуры.