Выругавшись, Донар отбросил свое копье. Лонгус кивнул, наблюдая, как его поверженный противник подает знак штабному офицеру с просьбой о пощаде.

Пизон оказался на ногах прежде, чем осознал это. – Пощады (Mitte)! Пощады! - крикнул он, показывая своим друзьям, что они должны сделать то же самое. На его циничный взгляд он мог бы сказать, что они сделали это только для того, чтобы обеспечить дармовой поток вина, но они сделали так, как он просил.

В течение дюжины ударов сердца к нам присоединились несколько человек, но прекрасный предыдущий рекорд Донара, должно быть, пришел кому–то в голову - и, возможно, энтузиазм Пизона тоже помог тоже. – Митте! Оставь его в живых!  взревел придурок, которого оптион выгнал с Арены. Его товарищи присоединились к его голосам. То же самое сделали солдаты позади Пизона. Скандирование распространилось так же быстро, как требование смерти Акеллы в предыдущем бою.

– Митте! Митте! Пощады!

Офицер штаба оглядел толпу. Теперь почти вся аудитория требовала, чтобы Донара пощадили. Пожав плечами, офицер поднял вверх большой палец правой руки, вызвав бурные аплодисменты.

Лонгус кивнул подбородком в сторону Донара, прежде чем прошествовать по Аарене, чтобы удостоиться восхищения легионеров.

– Пошли, - сказал Пизон.

– Хочешь забрать свой выигрыш? - подмигнув, спросил Вителлий.

– Чем быстрее мы уйдем, тем быстрее мой кошелек наполнится, а вино потечет рекой. – Пизон встал и направился к ближайшей лестнице. – Идете? –  позвал он.

Выйдя из амфитеатра, Пизон снова увидел Дегмара – они мимоходом кивнули друг другу, – когда он направился прямиком к первому букмекеру, у которого он ранее сделал ставку, длинноволосому галл. Букмекер был не слишком доволен появлением Пизо с жетоном, помеченным "D 5 M U", что означало ставку в пять динариев на последнего мурмиллона. Бормоча что-то о том, что состязание закончилось не совсем правильно, он выплатил сто серебряных монет со скоростью седобородого старца, страдающего артритом. Его тяжеловесы, пара громил со сломанными носами и щербатыми зубами, сердито смотрели на Пизона, и их алчные глаза жадно смотрели, как ему вручают небольшое состояние. Он был более чем рад присутствию товарищей за своей спиной и крепко сжимал кошелек, разыскивая второго человека у которого он сделал ставку, сицилийца с мясистыми губами.

Пизон передал свой жетон, который был помечен так же, как и первый, за исключением того, что семь динариев были обозначены семью отдельными линиями, а не как «VII». Поджав губы, сицилиец долго и пристально вглядывался в нее.

– Куда мы пойдем сначала? - спросил Вителлий.

Пизон огляделся. – К Сироне. Я хочу выпить настоящего хорошего вина.

– А если там будет Тулл?

– Я угощу и его! – Обрадованный перспективой угостить своего центуриона выпивкой, Пизон повернулся обратно. Теперь сицилиец ухмылялся ему, в чем было как-то нехорошо.

– Ты много пил с утра? – Тон сицилийца был шутливым, даже сладковатым.

– Это то, что делают легионеры в день выплаты жалованья, - парировал Пизон. Он протянул руку. – Мои деньги.

– Конечно. – Пальцы сицилийца запорхали над маленькими кучками монет на его столе. – Твои три динария были крупной ставкой. При ставке восемнадцать к одному твой выигрыш составит ... пятьдесят четыре динария.

– Три? –- взвизгнул Пизон. – На моем жетоне семь линий, ты что, слепой ублюдок! Семь!

– Я вижу только три, - сказал сицилиец, кивнув головой в сторону своего германского телохранителя ростом с лошадь и с длинной бородой. Тот встал перед своим работодателем, его руки, похожие на окорочка, сжимали отвратительного вида дубинку. – Три линии, - пророкотал он на плохой латыни. – Твоя ставка а в три динария.

– Ты придурок! – взревел Пизон.

– Вот. Сицилиец протянул жетон. – Посмотри сам.

Пизон схватил его, проклиная свою глупость за то, что обернулся, чтобы поговорить с Вителлием. Ловкость рук, без сомнения, была одним из многих «достоинств» сицилийца. Взглянув на три линии, он горько усмехнулся. – Это не мой жетон. Ты его подменил!

Лицо сицилийца приняло обиженное выражение. – Это то, что ты мне дал. Ты видел, не так ли? Он посмотрел на здоровяка.

– Да, именно этот жетон Солдат дал тебе, - согласился громила.

Порывом Пизо было ударить телохранителя и напасть на сицилийца. Однако, даже если бы он был трезв, он не был уверен, что в этой конкретной стычке сможет выиграть. Вителлий и Юлий могли бы помочь, но они были так же злы, как и он. В любом случае, он был достаточно зол, чтобы серьезно обдумать эту идею, но заколебался, когда сицилиец свистнул, и второй охранник – тоже огромный – появился из-за его прилавка. Вновь прибывший подошел и встал рядом с германцем, почти закрывая собой сицилийца, стоявшего позади них.

Настроение Пизона упало:. – Вы грабите меня вслепую, - прорычал он в промежуток между тяжеловесами.

– Я честный человек, - последовал ответ. Зазвенели монеты, и Пизону сунули маленький кожаный мешочек. – Вот. Пятьдесят четыре динария. Приличная сумма выигрыша для любого мужчины.

Пизон взглянул на своих товарищей – их кивки в ответ сказали ему, что, если он нападет, они тоже ему помогут - и затем он вздохнул. Даже с кинжалами они были настолько пьяны, что преодолеть двух таких громил было бы в лучшем случае сомнительно. Он пересчитал содержимое кошелька, обнаружив, что сицилиец, по крайней мере, в этом отношении, не солгал. – Ты должен мне еще семьдесят два динария! - крикнул он, бросая сицилийцу жетон с тремя линиями.

– Я заплатил тебе то, что причиталось. – Голос сицилийца стал жестким. – Убирайся, или мои люди отправят тебя еще дальше.

Кипя от ярости, Пизон подошел к громиле германцу, который одарил его счастливой ухмылкой.

– Хочешь подраться? –- германец постучал хватким концом своей дубинки по мясистой ладони. – Я готов.

– Пизон. – Рука Вителлия легла ему на плечо. – Это не стоит сломанной руки или ноги…  или чего похуже. Давай.

Пизон повернулся: – Семьдесят два динария! Семьдесят два гребаных динария! - прошипел он. – Это почти четырехмесячная зарплата!

– Я знаю это, брат. Юлий тоже. – Сочувствие смешалось с гневом в глазах Вителлия. – Однако это не стоит проломленного черепа, и это все, что здесь предлагается.

– Мы пойдем и возьмем с собой Тулла или Фенестелу, - сказал Пизон, хватаясь за соломинку.

– Без жетона ты ничего не сможешь доказать, - сказал Вителлий.

– Я расскажу всем, что натворил этот ублюдок, - заявил Пизон, махнув рукой в сторону легионеров, выходящих из амфитеатра. – Вон, они помогут.

– Ты узнаешь кого-нибудь? - спросил Юлий. – Я не вижу ни одного из Пятого.