Настроение зрителей, которое на мгновение стало угрожающим, изменилось в мгновение ока. Никто не мог не найти забавным зрелище того, как легионеров бьют по задницам. Пизон смеялся и глумился вместе с остальными.

– Считайте, что вам повезло, что вы так легко отделались, - крикнул оптион. – Следующие нарушители спокойствия, которых я поймаю на песке или где-либо еще, получат взбучку, которую они не забудут, а также месяц форсированных маршей. Держите свои задницы на сиденьях и пейте свое вино. Наслаждайся боями гладиаторов, а потом проваливайте обратно в казармы. – Он медленно повернулся кругом, тыча посохом в любого, кто был достаточно глуп, чтобы встретиться с ним взглядом. Повисло неловкое молчание, и, довольный тем, что солдаты были запуганы, оптион сделал знак Руфусу, чтобы тот продолжал, прежде чем увести своих людей с Арены.

– Позор, - сказал Юлий. – Посмотреть на хороший кулачный бой было бы забавней.

– Не говори глупостей, - тихо предупредил Вителлий, указывая глазами на легионеров позади них. – Мы почти окружены людьми из Двадцать Первого.

Юлий уставился на них, и солдаты, которые его слышали, велели ему отвернуться, если он не хочет, чтобы ему тоже надрали задницу. Выбитый из колеи, он закашлялся, обрызгав Пизона вином.

– Ради Юпитера!  Что ты творишь? - воскликнул Пизон.

– Извини, - пробормотал Юлий, стараясь не смотреть на мужчин позади них. – Я и мой длинный язык...

– Не обращай на них внимания и впредь говори потише, - сказал Пизон, фыркнув от запоздалого осознания, сказанного Юлием. Он знал об этих солдатах с того момента, как они сели на эти места. Драки между бойцами разных легионов были обычным явлением. Смертельные случаи были редки - никто не хотел столкнуться с возможным смертным приговором, если его поймают, - но синяки под глазами и переломы костей были обычными явлениями после таких встреч. Если бы он или его товарищи вернулись в казармы в таком состоянии, их канитель на этом бы не закончилась: Тулл, хитрый как лиса, разгадал бы причину их травм и наложил дополнительные наказания в качестве сдерживающего фактора при повторных нарушениях.

Хотя беспорядки были пресечены в зародыше, Руфус быстро объявил о следующем бое, причем без своих обычных витиеватых оборотов речи. – На Арену выходят мурмиллон Селадус с девятью победами, и ретиарий Акелла с двумя победами и одной ничьей.

Ноги снова застучали по настилу, когда бойцы вышли на песок.

Селадус был невысоким и приземистым; некоторые сказали бы, что он начал толстеть. Великолепный шлем с рыбьим гребнем скрывал его лицо. Нижнюю часть его левой ноги покрывал полированный бронзовый понож, а правую руку, в которой он держал гладиус,  фигурная металлическая броня.  В левой руке у него был прямоугольный щит. С высоко поднятой головой он прошествовал к центру Арены и ударил своим изогнутым мечом по щиту, вызвав гортанный рев зрителей.

Акелла был мускулистым иберийцем со смуглой кожей, одетым только в набедренную повязку. Его левая рука была покрыта набивной наручень, а левое плечо защищал ребристый кусок бронзы. Он расхаживал с важным видом по краю Арены, поднимая сетку и трезубец и призывая толпу болеть за него. Это делали немногие, и интерес Пизона к нему возрос. Ретиарии, как ожидалось, проигрывали своим лучше вооруженным противникам, но это не означало, что так случалось всегда. Он подал знак одному из букмекеров, все еще работающих на трибунах. – Какие ставки на ретиария?

Сразу же из окружения Пизона посыпались насмешливые комментарии о происхождении Акеллы, недостатке его навыков и быстром ожидании поражения или смерти. Человек, принимающий ставки, пожал плечами, как бы говоря: "Послушай лучше их", прежде чем ответить: – Тринадцать к одному за поражение.

– Вот, возьми. – Пизон протянул динарий.

Букмекер записал его имя и вручил ему керамический жетон с надписью – «D 1 R», что означает ставку в один динарий на ретиария.

 – Удачи! - сказал он с хитрой усмешкой и перебрался в следующий ряд. – Ставки! Кто-нибудь еще хочет сделать ставку?

– Просто отдай мне свои деньги, – - взмолился Вителлий, когда Пизон вернулся на свое место. – По крайней мере, тогда они были бы у твоего друга, а не у этой больной оспы подонка.

– Я тоже не отказался бы от твоих денег, - сказал Юлий.

– А вы оба поделитесь друг с другом своими деньгами? – парировал Пизон. Вителлий с Юлием усмехнулись, и он рассмеялся. – В таком случае, вы знаете, куда идти.

Взревели трубы, заставляя всех замолчать. Судья жестом подозвал двух бойцов подойти поближе друг к другу. – Во славу императора Августа и нашего полководца Авла Цецины! - крикнул он, опуская свой посох между гладиаторами, пока тот не коснулся песка. – Начинайте!

Поднялся могучий рев, и Селадус и Акелла сошлись.

Пара обменялась ударами и некоторое время кружила вокруг, оценивая мастерство друг друга, поддерживая надежду Пизона на победу Акеллы. К радости Пизона, ретиарий неплохо начал, нанеся удар своим трезубцем в самом начале и пустив кровь из задней части левой икры Селадуса. Реакция Селадуса была яростной, он отбросил Акеллу назад шквалом коротких атак. Он издал торжествующий крик во время последней стычки, когда Акелла поскользнулся и шлепнулся на задницу. Хотя ретиарию удалось преобразовать падение в кувырок и снова подняться на ноги, меч Селадуса сверкнув, оставил длинный неглубокий порез на его спине. Толпа одобрительно взревела. Селадус, однако, не развил свой успех, и Пизон пришел к печальному выводу, что мурмиллон просто играет с ретиарием. Нравится ему это или нет, но его деньги будут потеряны.

Вскоре после этого Акелле удалось поймать мурмиллона в ловушку, но сеть не охватила руку Селадуса с мечом. Тем не менее Акелла попытался пронзить своего противника трезубцем, даже когда Селадус рванулся вперед с мечом наготове. Акелле пришлось поспешно отступить, чтобы не быть выпотрошенным, в спешке потеряв свою сеть. Селадус остановился, сорвал узловатую сетку с гребня своего шлема и отшвырнул ее себе за спину, на дальнюю сторону Арены. – Сдавайся сейчас же, ублюдок! - взревел он.

Аселлус, должно быть, понял, что его шансы на победу быстро уменьшаются, но он был храбрым человеком. Он ответил непристойным предложением и яростным выпадом своего трезубца.

Селадус уклонился в сторону и бросился вперед, ударив своим щитом в живот Акеллы. С места Пизона был слышен свист воздуха покидающего легкие Акеллы. Несмотря на то, что запыхался, он не упал, а отшатнулся назад, и каким-то образом удержал свой трезубец между собой и Селадусом. Разозлившись, мурмиллон замахнулся на зазубренное оружие, но Акелла продолжал поднимать и опускать его, чтобы не датьему приблизиться. Затем он попытался рвануться к своей сети, но Селадус понял его цель и преградил ему путь.

По молчаливому согласию эти двое взяли небольшой перерыв, чтобы перевести дыхание. Из амфитеатра посыпались оскорбления и требования крови, и Селадус возобновил бой под громкие аплодисменты. Специалист по отражению трезубца Акеллы, наклоняя щит, сделал серию стремительных выпадов под древко оружия, каждый раз нанося удар мечом в сторону живота, бока или ног ретиария. Без своей сети Акелла был вынужден был отступать от каждой атаки или рисковал получить серьезную травму, и в конце концов удача отвернулась от него. Кровь брызнула на песок когда клинок Селадуса рассек его правое бедро. Акелла взревел от боли и попятился назад.