В начале XXI века по итогам Саммита тысячелетия ООН приступила к осуществлению масштабного анализа и имплементации реформ, направленных на активизацию миротворческого потенциала. Появились концепции и доктрины, нацеленные на укрепление и совершенствование компонентов превентивного реагирования.
Идея формирования «резервных соглашений», предусматривающих выделение контингентов полицейского и гражданского персонала, а также технического оснащения до начала операций, рассматривалась как наиболее перспективная, так как время, отведенное на развертывание миссий и осуществление задач, существенно сократилось. Впервые данное предложение появилось в 1993 году. В связи с долгим процессом согласования его реализация затянулась до конца 2000 года, когда более 30 государств подписали меморандум о взаимопонимании с ООН. В 2002 году Российская Федерация подписала данный документ. Таким образом, охват резервных соглашений существенно вырос.
В 2015 году резервные соглашения были переформатированы в систему обеспечения готовности миротворческого потенциала (СГМП). Вместе с тем вопрос создания сил постоянной готовности, в чей состав будут включены несколько тысяч профессионально обученных миротворцев, остается открытым. Противники данного предложения указывают на значительные финансовые затраты, связанные с учебной подготовкой, размещением и питанием миротворцев, услуги которых могут не понадобится. На официальном портале операций ООН по поддержанию мира отмечается: «На развертывание уходит много времени, гораздо практичнее мобилизовать военный персонал, как только будет получено разрешение»[121].
В 2002 году бывший Генеральный секретарь ООН К. Аннан выступил с разработанной концепцией под названием «ответственность защищать». В документе предпринята попытка определить ситуации, когда вмешательство во внутренние дела суверенных государств без их согласия может считаться обоснованным. При этом акцент сделан на том, что суверенные государства обязаны брать на себя ответственность за безопасность и благополучие своих граждан. При отсутствии таких возможностей прерогатива отдается мировому сообществу в лице ООН. Главным преимуществом указанной концепции, по мнению представителей коллективного Запада, является возможность оперативного реагирования на кризисные ситуации в случае угрозы геноцида. Однако данный подход до сих пор остается предметом широкой дискуссии.
Отечественный исследователь А.П. Барышев в своем фундаментальном труде «Мировая политика и Организация Объединенных Наций 1945–2009» подробно проанализировал подходы к улучшению работы Совета Безопасности, выработанные руководством ООН, в частности т. н. «пять руководящих принципов, касающихся санкционирования применения силы»[122].
В развернутом виде эти принципы изложены в докладе Группы высокого уровня ООН по угрозам, вызовам и переменам («Группы мудрецов»):
1. «Серьезность угрозы. Носит ли угроза причинения ущерба безопасности государства или человека такой характер и является ли она в достаточной мере ясной и серьезной, чтобы prima facie оправдать применение военной силы? Что касается внутренних угроз, то сопряжено ли это с геноцидом и другими массовыми убийствами, этнической чисткой или серьезными нарушениями международного гуманитарного права, которые носят реальный характер либо, как есть опасения, неизбежно произойдут.
2. Правильная цель. Является ли очевидным, что главная цель предполагаемых военных действий состоит в том, чтобы нейтрализовать или предотвратить данную угрозу, какие бы другие цели или мотивы не существовали при этом?
3. Крайнее средство. Были ли изучены все невоенные варианты отражения данной угрозы и существуют ли разумные основания предполагать, что другие меры окажутся безуспешными?
4. Соразмерность средств. Являются ли предполагаемые военные действия по своим масштабам, продолжительности и интенсивности минимальным необходимым средством для отражения данной угрозы?
5. Сбалансированный учет последствий. Существует ли разумная надежда рассчитывать на то, что при успешном осуществлении военных действий по отражению данной угрозы действия не вызовут худших последствий, нежели бездействие?»[123].
Как отмечает А.П. Барышев, данные принципы так и не были в полной мере реализованы на практике. Среди причин исследователь выделяет нежелание представителей Запада дать «зеленый свет» этим предложениям, чтобы в целях обеспечения национальной безопасности «подольше оставить за собой право принимать решение об использовании силы в одностороннем порядке»[124].
Следующим этапом масштабного осмысления миротворческой концепции стало формирование по инициативе бывшего Генерального секретаря ООН К. Аннана в 2003 году Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам. Целью данной структуры стала выработка предложений и рекомендаций, направленных на укрепление архитектуры безопасности для преодоления новых вызовов, с которыми государства – члены ООН столкнулись в новом тысячелетии. В качестве эксперта от Российской Федерации выступил Е.М. Примаков. В декабре 2004 года Группой высокого уровня был представлен доклад «Более безопасный мир: наша общая ответственность». Основной тезис документа – в начале XXI века как никогда ранее растет взаимозависимость акторов на мировой арене, международную безопасность на глобальном и региональном уровнях можно обеспечить, только действуя сообща[125]. Данный подход в духе неолиберального институционализма предполагает консолидацию акторов на площадках международных организаций для решения глобальных проблем, затрагивающих подавляющее большинство участников международных отношений.
Среди наиболее серьезных угроз экспертами выделены: терроризм (на фоне событий И сентября 2001 г.), межгосударственные и гражданские войны, транснациональная организованная преступность, распространение оружия массового поражения, нищета, инфекционные болезни и изменение климата. В этой связи особое внимание уделено «превентивной политике» с целью купирования вышеуказанных проблем на ранних стадиях.
В плоскости проведения миротворческих операций, по мнению членов Группы высокого уровня, необходимо увеличить численность контингентов и транспортных средств, предоставляемых в распоряжение ООН. Отмечается, что численность и мобильность миротворческого контингента прямо пропорциональны степени контроля над территорией и защиты гражданского населения.
В докладе подчеркивается роль постконфликтного миростроительства, которое в будущем, возможно, займет одно из ключевых мест в миротворческой деятельности ООН. Само по себе присутствие миротворческого контингента не означает прекращения насилия (как это происходило с 2013 по 2023 год в Мали)[126]. Кроме того, нередки случаи, когда после вывода миротворцев конфликт снова возвращается на этап эскалации[127].
Среди документов, в которых сформулированы стандарты миротворческой деятельности ООН, стоит выделить «Руководство по проведению многоплановых операций по поддержанию мира ООН», принятое в 2003 году[128], и «Принципы и ориентиры» – доктрину деятельности по поддержанию мира, также известную как «Capstone Doctrine»[129].
В целом с 2005 года была запущена масштабная программа реформ под названием «Операции в пользу мира – 2010», в рамках которой отмечены пять сфер, нуждающихся в модернизации: доктрина, персонал, партнерские отношения, организация и ресурсы[130]. Стоит отметить, что вышеуказанные сферы и по сей день нуждаются в реформировании.
