– Одержимых? Дурканутых? – подсказал я Кате варианты. – Если и есть, то немного. По крайней мере, я больше никого не знаю. Только меня и… тебя.

– Меня?!

– Ты видишь демонов! Ты считаешь, это нормально?!

– Но, может, мне показалось… – Сознание Кати не хотело принимать реальность и начало выстраивать защитные барьеры.

– Давай проведем опыт. Нила, изобрази что-нибудь.

«Не буду», – недовольно буркнула демонесса.

– Почему? – спросил я у нее.

«Потому что ты дурак», – ответила она мне в категоричной форме.

– Стой. Подожди с демонстрацией. Что было с папой?

Я не стал в красках описывать, что происходит с человеческим телом в эпицентре ядерного взрыва. Просто напомнил:

– На месте взрыва была воронка глубиной двадцать метров. Здание испарилось. Второму выжившему просто повезло: он в саду перед сном прогуливался. Ударная волна им пробила забор, но здоровье у счастливчика оказалось крепкое, и он выжил.

Мне хотелось узнать больше про убийство Степанова в Самаре, но Катя продолжила засыпать меня вопросами.

– Значит, мой отец был… предателем?

Я ответил кивком.

– И ты про это никому не рассказал?!

– Рассказал. Потому что был вынужден. Ты пойми, поступок твоего отца мог быть частью чего-то большего. Заговор мог проникнуть в другие структуры.

– Но официальная версия…

– Официальная версия гласит: то, что произошло в Зарнице-7, было несчастным случаем. Катастрофой. Сбоем оборудования.

– Но зачем?!

– Затем. Зачем нам очернять память уже погибших людей? Андрей Анатольевич был выдающимся ученым.

– И предателем, – потрясенно прошептала Катя.

– Но обывателям об этом знать не обязательно. У них есть символы, есть вера. В правителей, во влиятельных и известных людей. И им не надо знать, что это обычные люди, со своими слабостями и пороками.

– Но как же ты?

– В смысле?

– Как ты объяснил своим, что выжил в том кромешном аду?

– Сказал, что сработал щит мундира.

– И они поверили? Щит может сдержать пулю, но такое!

– А что им оставалось? Знаешь, сколько диссертаций написано на тему моего случая? Ученые даже какое-то убедительное объяснение нашли. Назвали это эффектом разнонаправленных полей, – усмехнулся я.

– И ты никому не сказал про демона?! Почему?!

– Ты минуту назад говорила, что вызвала бы «дурку». И поверь, психиатрическая клиника – это минимум, что мне грозит. Заперли бы в каком-нибудь исследовательском институте до конца дней, и все.

– Но как ты на такое решился?!

– Первые спасатели прибыли в Зарницу через час после взрыва. У меня было время подумать.

«А также у тебя был умный советник», – ехидно произнесла Нила. И в чем-то демонесса была права: этот час, пока я ждал спасателей, она меня настойчиво убеждала скрыть то, что у нас теперь «общая жилплощадь». И надо сказать, в этом преуспела.

– Скажи, а ты почему взялась за расследование? Чем тебя официальная версия не устроила?

– Можно мне еще чаю? – Девушка протянула мне пустую кружку, и я понял, что она тоже собирается с силами перед рассказом. И это объяснимо: рана от потери отца затягиваться будет еще очень долго.

– В день… в день, когда это произошло, за нами с мамой приехали…

– Кто?

– Жандармы. Забрали и увезли на нашу дачу.

– Жандармы?! – удивился я. – Погоди, ты ничего не путаешь? Именно в этот день?

– Ты считаешь, что я могу упустить что-то? Особенно связанное со смертью папы?

– Но как они могли знать, что вечером случится катастрофа?!

– Вот видишь. Теперь ты понимаешь, почему я веду расследование. Нас продержали на даче целый день. А уже ночью сказали, что в Зарнице произошла катастрофа.

– Из какого отдела они были? – Сегодняшний день обрастал загадками и тайнами с невероятной скоростью.

– Я не знаю.

– Но документы…

– Нам толком не дали их рассмотреть. А петлицы я не разглядывала, потому что была сильно напугана.

Сказанное Катей у меня в голове не укладывалось. Кому из конторы понадобилось увозить семью Беляева? И главное – зачем?

– Так. Домой тебе нельзя…

– Что же, мне теперь у тебя жить?!

– Да. Пока не поймем, что за ерунда происходит, поживешь у меня. На работе на пару недель возьми отпуск.

– Я попробую…

– Жить хочешь – попробуй.

Узел тайн оказался настолько запутанным, что я бы с Катей с радостью взялся за его раскручивание, но мне надо было ехать. О чем я и уведомил девушку.

– Куда?!

– Надо поговорить кое с кем, – уклончиво ответил я. Но не сообщать же перепуганной девушке, что сегодня вечером меня ждут в родовом гнезде.

– А Хома меня твой не сожрет?

– Вы подружитесь, – пообещал я девушке, – только не ходи на второй этаж и не приближайся к лестнице. И он без ума от кильки.

– От чего?!

– От кильки в томате. Найдешь в холодильнике.

В дом отца заявиться в повседневной форме я не мог. И этому была веская причина. В моду снова входили фраки, но мне было не по душе выглядеть пингвином с белым брюхом. Поэтому я надел синий костюм с гербом Орловых на груди и вышитым золотом девизом под ним: «С твердостью и постоянством». Но до этого мне пришлось пройти неприятную процедуру в ванной комнате. Я достал из контейнера резервную «горошину» коммуникатора, вставил ее в разрез на ухе, побрызгал рану заживляющей пеной и залепил телесным пластырем.

– Слушай, а ты так ничего, – заметила Катя, когда я спустился на первый этаж. Девушка сидела на диване с блокнотиком в руках. Причем блокнот мне был знаком: рыжая обложка из телячьей кожи, золотые пластины на углах.

– Ты где его взяла?!

– А? Вон там, – Катя махнула в сторону камина.

Эту вещицу мне подарила княжна Репнина, моя бывшая пассия. Вообще, блокнот предназначался для того, чтобы каждый день записывать туда мои мечты. Девушкой она была, в отличие от меня, крайне воздушной, верившей, что если настойчиво посылать свои мечты Вселенной, та обязательно обратит свое внимание. Я же не сделал в блокнотике ни одной записи, но меня все равно возмутило, что моя собственность потихоньку и без спроса переходит в руки Кате.

– Ты можешь перед тем, как что-то брать, сначала спросить у меня?

Катя сделала пару заметок в блокноте, а только после этого ответила мне.

– Ты же сам сказал: первый этаж в моем полном распоряжении. Вот я и распоряжаюсь. И потом – пока кто-то решил развлечься, – Катя кивнула на мой костюм, – кому-то надо и поработать.

– Поработать?

– Да. Я делаю наброски, чтобы понять общую схему и мотивацию тех, кто нас похитил.

На мой взгляд, у нас для полноценного расследования не хватало исходных данных. Но говорить этого я Кате не стал: чем бы девушка ни тешилась, лишь бы замуж не просилась. Да и заняться ей у меня дома, по большому счету, больше нечем.

– Ты сегодня вернешься? – спросила девушка.

– Обязательно, килька в холодильнике…

– И не проси, я к твоему зверю и на пушечный выстрел не подойду.

Из дома я отправился в Пулково-3. Оставив машину на парковке, по зеленому коридору прошел в личный ангар. Ну как личный – ангар принадлежал моему отцу, но я им мог пользоваться без ограничений. Здесь была размещена целая эскадрилья, но мне требовался всего лишь один аппарат. Причем самый скромный по размеру. Персональный реактивный джет походил на красную блестящую каплю. В его кабине мог разместиться только один пилот и один пассажир позади него. Связавшись с диспетчером, я получил добро на вылет. Ворота ангара автоматически открылись, джет под тихое воркование турбины выкатился на рулежную полосу. «Сердце» моего аппарата работало на керосине, чтобы по меркам моего времени было непозволительной роскошью. Практически весь транспорт в Российской империи использовал электричество, которое, благодаря НИЭ, ничего не стоило. Сами источники устанавливались на аппараты в строго ограниченном порядке – только на боевые машины элитных частей или спецслужб. Но любой самолет мог подзаряжать свои аккумуляторы от стационарного НИЭ, установленного в аэропорту. Электричество почти ничего не стоило, а авиационный керосин был дорог.