Подняв голову, обнаружил, что оказался в еще одном пустом помещении. По крайней мере, людей здесь точно не было. Мигнув, восстановилось освещение, и я увидел в центре зала два составленных вместе стола. На одном из них обнаружился мой парадный китель. И выглядел он так, будто с ним поиграла кошечка размером с амурского тигра. Столешница, на которой лежал мой разрезанный на тонкие полоски мундир, была покрыта слоем серого песка. Вольфрамовый порошок щедро засыпался в подкладку кителя для того, чтобы человек, его носивший, чувствовал все тяготы службы в Императорской жандармерии. Я помню, как сильно я удивился весу формы, когда впервые получил ее в академии. На практических занятиях нам объяснили, для чего она утяжелялась: в китель оперативника-жандарма было напихано много разнообразных технологических чудес, и мы с учебной скамьи должны были привыкать к их весу.
Эх, если бы во время нападения на мне была стандартная оперативная форма, включавшая в себя и бронепластины, и персональный силовой щит с НИЭ, я бы в этом подвале не оказался. С другой стороны, сейчас у меня появился шанс узнать, кто и зачем готовил это нападение. Действия злоумышленников вызывали вопросы и недоумения: почему нас оставили без охраны? Если таковая и имелась, то давно должна была прибежать на шум. Или по тревоге – на втором столе располагался терминал видеонаблюдения, его экран демонстрировал камеру, из которой я вышел. Я видел зажавшуюся в углу девушку и раскуроченную дверь.
Как по мне, это было какой-то бессмыслицей. Зачем устраивать наблюдательный пункт и… не наблюдать?! Не могли же преступники, придумавшие дерзкий план по похищению жандарма «девятки» и представителя дома Орловых, уйти кофе с круассанами пить. Или они сбежали, увидев, как я кулаками стальную дверь в щепки разношу?
Я подошел к терминалу и, отстегнув защелки, вытащил из него накопитель данных. Потом положил на корпус терминала ладонь.
– Давай, круши-ломай!
«С превеликим удовольствием», – откликнулась демонесса.
Мою руку окутало фиолетовое пламя, монитор устройства слежения тут же погас. Магия Нилы Агни вывела из строя всю электронику в терминале. Лучшие спецы не смогли бы вытянуть из него и бита данных. Но я перестраховался и грохнул кулаком по замороженному кубу, тот разлетелся, как хрупкий хрусталь. Натянув на себя рубашку, я скатал остатки истерзанного парадного мундира – пусть он в себе и не содержал никаких технических секретов, такое врагу не оставляют. Потом вернулся в камеру.
– Путь свободен, пойдем, – я протянул Кате руку, чтобы помочь подняться.
Однако девушка не торопилась воспользоваться моей помощью. На мою руку она смотрела с испугом, как на кобру, приготовившуюся к прыжку.
– Ты… ты кто? – спросила она меня дрожащим от страха голосом.
Ну точно без черепно-мозговой травмы тут дело не обошлось. Надо ее срочно доставить в больницу.
«А вдруг ей совсем память отшибло? – съехидничала Нила. – Она нас теперь в покое оставит».
– Граф Никита Орлов, премьер-майор лейб-жандармерии, – на всякий случай напомнил я. И мягко добавил: – Человек, которого ты преследуешь уже три года как.
– Ты не человек! – собравшись с силами, выпалила мне журналистка в лицо.
Я присел рядом с ней и еще более мягко спросил:
– А кто?
– Не знаю… – девушка от меня отодвинулась, – ты демон? Дьявол? Бес?
– Послушай, то, что я сделал с дверью… – начал было я рассказывать придуманную заранее версию про супертехнологию жандармов.
– Когда ты замораживал дверь, в тебе появилось это… это существо! Я видела! Оно светилось в тебе! Женщина-демон!
«Она видящая!» – догадалась, что происходит, Нила Агни.
– Что такое «видящая»? – спросил я у демона, уже абсолютно не стесняясь Кати. А чего стесняться, если она каким-то невероятным образом умудрилась этого самого демона увидеть?
«Я о них только слышала. Ни разу не видела. Но, по слухам, они способны нас видеть в момент активизации наших сил. У девчонки редкий дар».
– И что нам с ним делать?
«Что-что. Она видела меня. И ты не сможешь убедить, что ей это все померещилось. Положи ей руку на голову, остальное я сделаю сама».
По большому счету мозг человека мало отличался от терминала, который мы с Нилой только что уничтожили. Он работал за счет тех же электрических импульсов, энергии, которую можно вытянуть.
– Нет.
«Нет? Нет?! Она меня видела! Она журналист! Она…»
– Екатерина. Катя. Поверь, я все тот же Никита Орлов, которого ты знала…
– Врешь!
– Я тебе все объясню, но позже. Сейчас у нас нет времени на долгий разговор. В любой момент могут вернуться люди, которые нас похитили. Я не вооружен, – с Нилой Агни я сам по себе был грозным оружием, но девушке этот факт я озвучивать не стал, – и их возвращение может стать для нас серьезной проблемой.
– А ты, значит, проблема несерьезная? – девушка нашла в себе силы, чтобы пошутить.
– Для тебя я вообще не проблема. Ты доставала меня три года и до сих пор жива. И здорова. Хотя давным-давно должна была отправиться на допрос в Тайную канцелярию. Я не желал тебе зла тогда и не желаю его сейчас. Давай, – я снова подал девушке руку, – нам пора выбираться отсюда.
– Но потом ты мне все расскажешь?
– Да.
– Слово жандарма?
– Слово дворянина, – пообещал я.
Руку мою Катя не взяла. Может, кстати, и правильно, демонесса могла подготовить какую-нибудь подлянку. Девушка шла за мной, стараясь держать дистанцию в два метра. Увидеть в человеке демона – то еще испытание для психики. Сам я Нилу Агни видел единожды, в момент ее вселения. Времени с того момента прошло немало, но ее образ врезался в мою память навсегда. Сложно себе представить существо столь прекрасное и то же время невероятно опасное.
Испытывать нервы девушки еще раз я не стал и вышиб следующую дверь без помощи демона. По старинке – плечом. Мы оказались на лестничном пролете, с покрытыми солевыми разводами и плесенью ступенями. Вверху маячил светлый прямоугольник выхода.
Я поднимался первым, вытянув руку вперед и держа силу демона наготове. Однако активировать ее не потребовалось – поднявшись, мы с Катей оказались в подъезде. В подъезде обычного жилого дома! Таинственные похитители использовали в качестве темницы бомбоубежище, которыми оснащались старые дома, построенные во время Великой Напряженности, когда тотальная война с Западным Блоком казалась неизбежностью.
Но расслабляться было рано: на выходе из подъезда нас поджидал бдительный страж.
– Доброго дня, – поздоровалась с нами сидевшая на лавочке старушка.
– Доброго, – ответила Катя. А я, осматриваясь, лишь кивнул. Мы оказались в обычном дворике, окруженном с четырех сторон коробками жилых зданий. Ничего особенного. Старушка вон на солнышке греется, дети на площадке резвятся. Но я бы на месте преступников обязательно оставил снайпера, держащего выход из подъезда под прицелом. Поэтому задерживаться для задушевной беседы с бабулькой не следовало.
– А вы из какой квартиры? – Но та нас отпускать была не намерена.
– Из семнадцатой, – доброжелательно улыбнувшись, ответила Катя.
– Из семнадцатой? – переспросила старушка, – точно из семнадцатой?
– Ну да, – ответила Екатерина.
– Вот ведь распутники, а! – Бабка была безмерно счастлива поймать нас на вранье, – не молодежь ведь зеленая, а все по подъездам тискаются! Средь бела дня! Ни стыда ни совести! Нет у нас в подъезде семнадцатой квартиры и никогда не было!
Глядя на растерянный вид девушки, я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Мол, получила за свои попытки быть воспитанной и благожелательной. Вид у нас с Катей и в самом деле был помятый, но не объяснять же встреченной старушке, что мы жертвы похищения. Я решил об этом происшествии вообще никого не ставить в известность. Даже родную контору. Как я объясню следователям разбитую стальную дверь? Или уничтоженный терминал? Легенда про замораживающие криокапсулы в моих ладонях с ними не пройдет.