– Ничего не понимаю – возвращается на диван Сашка – ты не сказала, что беременна?

Мотаю головой, всем видом показывая, что настроена решительно и спорить со мной бесполезно. Мне вполне доходчиво объяснили, какое место я занимаю в его жизни, а после слов о семье и памперсах…

– Нет, и пока не собираюсь этого делать. Я пока вообще ничего делать не собираюсь – честно отвечаю сестре.

– Ка-а-ак? – с ужасом выдыхает Сашка и опускает руки на колени – у тебя же срок уже.

Трясу головой, потому что не могу говорить. Слишком все быстро происходит, а я… Мне кажется, я не успеваю, упускаю что-то важное за всем этим потоком.

– Знаю – хриплю и прячу лицо в ладонях – сроки, учеба, отец… Но не могу я сейчас думать, систер, понимаешь? Мне хочется провалиться в самую огромную яму и там уснуть… А когда проснусь…

– Ничего не изменится, Ляль. – Сашка двигается ко мне, обнимает и прижимает к себе так сильно, что я издаю тоненький писк – Проблемы не исчезнут, как и необходимость принять решение. К сожалению…

Утыкаюсь носом в мягкую, пушистую толстовку сестры и разрешаю себе немного побыть маленькой девочкой. Пока у меня еще есть время, а завтра… Завтра я стану взрослой и буду принимать главные в своей жизни решения.

Просыпаюсь и ничего не понимаю. Вокруг все чужое, я на кровати. Постепенно восстанавливаю события и немного успокаиваюсь. Рассматриваю темноту за окном и слушаю, как в гостиной играют Алекс и младший Межницкий. Детский смех, возня, пищалки… словно из другого мира и мне становится так некомфортно…

Переворачиваюсь, бурчу себе под нос, что нельзя быть такой эгоистичной, и накрываюсь одеялом с головой. Ни Алекс, ни Андрейка не виноваты в том, что Грозин оказался козлом. Устраиваюсь поудобнее в надежде, что получится снова уснуть, но вместо этого начинаю вспоминать нашу с Пашей жизнь. С завидным упорством копаюсь в прошлом, цепляю всякие мелочи и ругаю себя, что многое не замечала.

А первые звоночки были…

«Семья у тебя, да? Действительно так считала? Слепая идиотка! – отчитываю себя».

Прокручиваю в голове наш последний разговор и пытаюсь все переиграть. Выговариваю Паше претензии, отвечаю на обидные слова и проникаюсь к себе какой-то невероятной гордостью.

– Пф-ф! Нашла чему радоваться.

Тихий стук в дверь возвращает все на свои места.

– Ляль, ты спишь? – шепчет сестра.

– Нет – отвечаю и выглядываю из-под одеяла.

– Андрейку уложили, Ляль, пойдем ужинать. Заодно и поговорим нормально. Мы с Алексом ждем.

Собираюсь на кухню. Желания выбираться из кровати и с кем-то разговаривать нет, аппетита тоже. А ведь надо. Для начала заставляю себя переодеться. Наспех приглаживаю волосы, убираю в хвост и выхожу из комнаты. Алекс с сестрой уже на кухне. Молча сажусь за стол и наблюдаю, как сестра ставит передо мной тарелку.

Напряжение на максимуме. На меня вроде как не обращают внимания, но не заметить, как Сашка с Алексом то и дело переглядываются, решая, кто первый прервет молчание, невозможно.

– Ляль, Алекс считает, что надо сказать Грозину о ребенке – осторожно начинает разговор Сашка. – Нельзя все вот так, одной решать.

– Я не оправдываю его поведение – тут же подключается Алекс – но Саша права. Если тебе неприятно, то я сам могу позвонить и переговорить с ним.

– Нет! – слишком громко отвечаю я – пожалуйста, Алекс, только ничего ему не говори. Он же может из чувства долга… понимаешь?… Он и так считает, меня глупой, а после новости о беременности…

Повисшая за столом тишина заставляет меня оторвать глаза от тарелки. Сашка, сжав губы, смотрит куда-то в окно, а Алекс нервно комкает салфетку и, швырнув ее на стол, произносит: «Не тяните, вопрос все равно решать придется. Это вам…»

Он не договаривает, что именно «это нам». Отвлекается на телефонный звонок и выходит из кухни.

– Саш.

– Подожди, Ляль, это не все – перебивает меня сестра виновато. – Звонил отец.

Сашка делает длинную паузу и я, кажется, знаю почему.

– Я ему все рассказала – продолжает она – Так будет лучше. Он приедет завтра. Прости.

Лялька

Отец приезжает рано утром, когда я еще нежусь в кровати.

Слышу, как он разговаривает с Алексом, потом с Сашкой. Слов не разобрать, до меня долетает лишь гудение и бубнеж с разной интонацией. Голос отца пропитан уважением и заинтересованностью? Это для Алекса, безошибочно угадываю я.

А сейчас? Знакомая нам с сестрой с самого детства, властность и напор.

«С Сашкой говорит – уверена я – отчитывает ее за непутевую младшенькую».

Надо бы выйти и выслушать все предназначенные мне претензии, но я малодушно укутываюсь в одеяло, закрываю глаза и лежу, в попытке оттянуть неизбежное.

– Подъем, Ольга – вырывает меня из состояния дремоты отцовский голос и я подпрыгиваю на кровати.

Ольга… только он мог меня так называть. Мое полное имя всегда было чем-то вроде маркера. Накосячила, ошиблась, ослушалась – жди отповедь, которая начнется именно с этого, почти приказного…

– Ольга! Подъем! – надо поговорить, повторяет отец уже громче – Надеюсь, услышать более внятные объяснения, чем от твоей сестры.

Хлопок двери и я, зажмурившись, со стоном падаю на подушки. Надо вставать, отец ждать не будет, следующий раз в ход пойдет тяжелая артиллерия. В детстве нас сестрой за такое могли и холодной водой окатить.

Когда захожу в гостиную, сестра с отцом уже сидят за столом и пьют кофе. Сашка бросает на меня многозначительный взгляд, пытаясь, что-то подсказать.

«Что? – чуть дергаю руками и смотрю на сестру».

– Садись, Ольга – прерывает наши гляделки отец.

– Я за кофе – делаю шаг к кофемашине.

– Сядь! – Командует отец.

Я давно не маленькая девочка, но эта интонация… Как бы я ни хотела, ослушаться не получается. Вздыхаю и сажусь за стул, настраивая себя, что сегодняшний день надо просто пережить.

– Итак, этот уголовник не собирается жениться на тебе? – сразу переходит к делу отец.

Кладу руки на стол и переплетаю пальцы. Ответить нечего, возражать бессмысленно.

– У тебя два варианта – продолжает отец – выходишь замуж или делаешь аборт.

– За кого? – выдаю, что первым приходит на ум, и тут же жалею об этом.

– Правильно мыслишь – хвалит меня он – завтра вас познакомлю, через неделю распишитесь.

– Что? Пап, ты сейчас серьезно?

– А ты как думаешь?

– Мы в цивилизованном мире живем, не в горах.

– Считаешь это хорошо? – припечатывает меня взглядом отец – В горах в подоле не приносят!

Тишина.

Звучит, как «садись два». Нет, он прав, конечно, а я нет… Но, черт побери, обидно. Это ведь не экзамен. Я просто его дочь и последнее, что хочу – это разочаровывать.

– Я не хотела так – хриплю, в надежде, что он поймет – но замуж? Это не выход. Не за первого же встречного?

– Согласен, не дело, а как еще? Если вы – он кидает извиняющийся взгляд на Сашку – с мужиками разобраться не можете, то приходится мне все брать в свои руки.

Сашка психует, но не подает вида. Молча встает из-за стола и идет варить кофе, но зная сестру… Еще немного и рванет. Отец тоже это чувствует и, тяжело вздохнув, произносит: «Ну, не надо так трагично все воспринимать, словно я и вправду первого встречного предлагаю. Хороший, перспективный мальчик, с его отцом мы с университетских времен дружим».

– Пап, – Сашка разворачивается к столу и опирается бедром о столешницу – Какой мальчик? Пусть сама решает. Ну не сможешь ты всю жизнь ее опекать, и голову свою не прикрутишь. Я никого сейчас не защищаю. Грозин – козел, Лялька – дурочка, в розовых очках…

– Саш, – пытаюсь остановить сестру.

– Ничего не Саш! Наворотили дел – машет она рукой и отворачивается.

– Возвращаемся к тому, с чего начали – громко произносит отец – замуж или аборт!

– Ну нельзя так, – умоляет Сашка.

– А как можно? А? Родит, осядет с ребенком, отказавшись от учебы и перспективной работы?! – Припечатывает сестру отец и тут же переключается на меня – Жить на что собираешься? Нет, конечно, я буду тебя содержать, но в этом мире нет ничего вечного. Заканчивается все! Время, деньги, здоровье, жизнь… Кем ты себя видишь лет через пятнадцать, Ляль?