Аверьянов сдал экзамен на отлично:

– Помнят руки, помнят. Я сам по молодости палил из него, два года границы оберегал. Кстати, о границах. Лейтенант, можно взглянуть на вашу карту?

Стоило оба образца разложить на том самом столе, очистив поверхность от запчастей, как часть вопросов была снята мигом. Пришлось организовать собрание, весь личный состав фронта собрался вокруг единственного пня… Дерево это как-то срубили ударом ноги. Вот тоже приезжал с инспекцией из штаба человек, тоже в ящике для снарядов. Зато теперь не нужно было рубить лес для устройства трибуны.

– Товарищи сержанты, ефрейторы и рядовые! В этот трудный час, когда тыл обязался помочь фронту, если понадобится, мы со всей решимостью… – И полетел лейтенант с трибуны, потому как слабо держался на одной ноге, для второй не хватало места. Конечно, не без посторонней помощи слетел. Аверьянов отряхнул руки и полез на пень.

– Теперь я буду говорить. Не буду рассусоливать, буду краток. Вот две карты. Одну я захватил трофеем, с той стороны. Я только оттуда, и вот. У них точно такая же карта, одна типография выпускает. Что же мы видим? На нашей территории, с помощью типографского брака, допущена ошибка. А именно: вся прибрежная полоса принадлежит государству за океаном. На этой полосе пропечатан флаг того государства, и вот что мне удалось установить. Сперва нам подбросили карты без этого флага. Мы привыкли, что у нас под носом ничейная территория, как-то не обратили пристального внимания. Типография выждала и предложила обновить свои же, морально устаревшие образцы. Мы по привычке взяли и даже не взглянули. А надо было, надо! Мы бы сразу обнаружили отличия и поспешили бы установить посты по всему побережью. В этом случае противник не высадил бы десант, не создал плацдарм. Я видел их окопы, десяти минут не прошло. Поговорил с личным составом, хотя командир не одобрял, это было видно по лицу. И вот я спрашиваю: парни, а какого хрена вы сюда припёрлись? Большинство призналось: пришла повестка – мы и поднялись. На призывном пункте объяснили: за океаном находится страна, которая хочет напасть на нашу. Врага нужно упредить, поэтому мы перебросим батальон на отбитую удачно территорию. Заметим, без дипломатов и шпионов, а с помощью типографского брака. Как легла карта – так и завертелось дело.

– Что же делать? – послышался голос от личного состава.

– Я думаю, надо начать с типографии. Человек сорок я беру с собой, с автоматами, и туда.

Лейтенант ухмыльнулся:

– Патроны будут не раньше, чем через полгода.

Аверьянов отрезал:

– А кто знает об этом?

– Мы знаем.

– Вот и не болтай. Смелость города берёт, так и мы: вошли с автоматами – кто осмелится возражать? Берём за шкирку тамошнего дизайнера и рисуем новую карту. Потом внедряемся в школы, в киоски «Союзпечать», или как у них там они называются. И всё! Миру мир, я пошёл пить чай.

Итая первой подала пример. Дружные аплодисменты над линией фронта лишь убедили оратора, что он своё место занимает по праву.

Лейтенант отошёл в кустики, стал снимать с себя все знаки отличия. Поняли его крепко, до слёз обидно. Но тут мимо проходила жена этого… ну, Миршатки, приняла участие:

– Не крепко ушибся, лейтенант?

– Как вы меня узнали, я не в форме.

– Угадала.

Он сообразил, что другого случая может не представиться:

– Это, ну… Дизайнер – кто такой, ваш знакомый упомянул.

– Тоже какая-то шишка. У них у всех имена странные, как не с нашей планеты.

– Я и смотрю, какой-то он не настоящий, как Скарлим.

Итая попыталась вспомнить, где слышала это имя. Тоже странное, тут вокруг вообще много странного.

– Напомни-ка мне, Скарлим – это кто?

– Глава управления. – Лейтенант подумал, что завести дружбу с этой странной женщиной, у которой ума хватило явиться к мужу, на фронт. Ещё и шишку с собой привезла. Как ей вообще удалось уговорить Скарлима выделить машину? – Но ты, вижу, наша. Есть просьба огромная: увези ты этого из штаба. Он мне тут всю обстановку поломает.

– Отлично! Тогда встречная просьба. Я забираю мужа.

– Он у меня в должниках: я его одел и обул, а с полученным автоматом так и до смерти не рассчитается. Я планирую… – Лейтенант, наконец, справился с одеждой: просто вывернул наизнанку и, натянув на себя комплект, попросил прокомментировать внешний вид: – Как я выгляжу теперь?

Она очень хорошо разглядела, чего он хочет.

– Теперь тебя не узнать. Пошатнувшийся авторитет остался внутри, снаружи ты – просто пример для подражания.

– Замечательно! Я этого и добивался. Значит, можем, когда захотим. – Он собрался вернуться к личному составу, только она перехватила его за руку.

– Погоди. Есть идея. Я набью чучело, одену в форму мужа, и ты установишь это на самом безопасном направлении. Он никому не будет мешать, но, вместе с тем, числиться на фронте.

Лейтенант что-то своё прокручивал в уме, идея пришлась по душе.

– Шикарная идея! Набивай чучело, а я поделюсь планом. Мы выставим заместителя на линию огня. Противник не захочет отставать, и тоже выставит человека впереди позиций. Ну, это чтобы сохранять равновесие сил.

– Интересно, дальше что?

– А поскольку противник не скоро догадается, что у нас чучело, он измотает свои подразделения, выделяя живую силу для беЗполезного караула. Я их вымотаю за полгода, пока не подвезут патроны.

Итая полезла в сумочку, порылась и вручила катушку ниток:

– Держи.

– Для чего? У нас ниток хватает своих.

– У вас – военного назначения, противник сразу распознает. А эти – гражданские. Ты будешь за ниточки дёргать, чучело будет ручками шевелить. И ни у кого не возникнет подозрения, что в поле чучело.

Он выпучил глаза, стал перепроверять положения устава и прочие предписания.

– Вижу, до тебя слабо доходит. А преимущества такие: один часовой, без смены караула, стоит, день и ночь, шевелит руками…

– Точно! Противник будет посрамлён! Они же не смогут повторить подвиг часового! – Лейтенант подпрыгнул от радости, добавил: – А с этого дня в их войсках пойдут необратимые процессы разложения! От безысходности, начнётся пьянство, самовольное оставление позиций. И командование поймёт, что единственный вариант сохранить лицо – это поменять весь состав на передовой?

– Да, именно так!

Он снова задумался, но уже над другим вопросом.

– А давай-ка ты ко мне в заместители? Мужа отправим домой: пусть обои клеит, латает крыши. Мы же с тобой победим врага и с победой вернёмся по домам.

Итая засмущалась. Она никогда не мечтала о таких перспектива. Но на то и женщина, чтобы выкрутиться из любого положения.

– Знаешь, я вынуждена отказаться. Предложение, не скрою, очень заманчивое, только никак не согласуется с моими мечтами.

Лейтенант расстроился.

– Если хочешь моё мнение услышать, то скажу. Этот мир погибнет, коль станет приноравливаться под женские мечты. Нам в нём нет места.

– А по-моему, ты не прав. Мир держится только на нас. Если мы надумаем снести чью-то власть – снесём. А что могут мужики? Только явиться на фронт, едва получат повестки.

Ему пришлось повозиться с мыслями, какие отказывались давать подсказку; сложить полномочия, отдать всё на усмотрение… таких дам?

Аверьянов с первых слов уловил задумку, подключился к необычному проекту.

Травы в этом сезоне хватало, в четыре пары рук собрали урожай. Как только собранный материал превзошёл плановые показатели, Миршатке приказали раздеваться. С помощью проволочек, болтиков и гвоздиков, каких можно откопать в карманах Аверьянова, вскоре перед их глазами возникло чудо – всепогодный часовой, которому и зима не зима.

– Зимы у вас крепкие? – поинтересовался он.

– Раз на раз не выпадает. – Итая стала припоминать. – Три лета, как снегу не видели. Ты что-то хотел уточнить?

– Голова же работает, и что-то мне подсказывает, нужно предусмотреть один момент.