– Быть хозяином самому себе, не гнуть спину на дядю.

Отец проглотил намёк в свой адрес.

– Ну, и жить-то на что будешь?

– Земля большая, заботой не оставит.

Давненько не собирался семейный совет, на повестке дня снова тот же вопрос… Хотя решение было ясным до его начала. Мать чуть-чуть развела руками, лишь вздохнула.

– Только бы с бандитами какими не связался, – обнаружил свои опасения Николай.

– Ну вот! Сам говоришь – не накличь беды!

– Это я про себя, не вслух.

Евгений стал пропадать днями, мог и не ночевать; дело молодое, с девушками гуляет, ну, и пусть погуляет. Родителям так проще: сын при деле. Однако, как выяснилось позже, сын серьёзно прорабатывал вопросы материального обеспечения. То травы сдавал в аптеку, то металлоломом промышлял, – одним словом, на месте не сидел. И вот уже познакомился с геологами, увязался в первую экспедицию…

Этот эпизод стал решающим, непоседа по натуре, нашёл себя именно в трудностях, от которых могла уберечь постоянная крыша над головой, разряд станочника, аванс и получка – как фундамент благополучия рабочего класса. Все последующие экспедиции лишь подтвердили выбор: ни за какие деньги Аверьянов не готов был расстаться с картинами звёздного свода, мокрыми ветрами и снегами по пояс. Живительные запахи костра, свежая ушица, неподражаемое пение птиц на заре – этого в городе не найдёшь. А если ещё кто гитару настроит да выльет цепочку куплетов, – на природе и голоса пробуждаются, крепнут и звучат по-новому!

Со временем, вокруг Аверьянова образовалась группа товарищей, слабые уходили, оставались самые проверенные. Вот с ними и поехал Евгений – только до Дальнего Востока не добрался, да оно, как оказалось, и не нужно. Урал и Алтай. Беловодье – как понятие, пришло чуть позже, по мере того, как расширялся кругозор.

Через геологов рядовых получился выход и на начальство, а там своя система. Партия приказала найти залежи чего-то – вот и найди, тебе же деньги платят. После первого случая, когда Аверьянов ткнул пальцем в карту – и не промахнулся, к нему стали относиться не иначе, как к провидцу. И начальству хорошо: нужен уголёк? Поищем, и к Евгению прямиком. Организация экспедиции, денежное содержание, – впрочем, только первый раз вопрос возник: «А меня с собой? Кашеваром!»

Маленькая хитрость есть у каждого. Уголёк нашли на третий день, но кто же помчит с докладом, дураком надо быть. Деньги нужно потратить, природой насладиться.

Они и наслаждались, до смеха и слёз. Этот случай знают только друзья. Отправлял нужду Женька, на корточках сидел, как полагается, и тут сзади к нему неслышно медведь голодный подкрался… Речь отняло у свидетелей, не могли предупредить! А зверь на полметра приблизился, понюхал – и пустился наутёк. Когда Женьке рассказали, он не поверил: вернулся, глянул на следы – точно медвежьи. Работать со следами жизнь тоже научила, иначе бы в котле мясо не водилось. Нюх у кашевара – на зависть; как ружьё возьмёт – с пустыми руками не возвращается.

Потом он настоял, чтобы кашеварили по очереди, нет – второго кашевара заводите, мне тоже охота по горам камушков поискать.

Что говорить, у геологов свои возможности и радости, не всякую добычу на склад несут, есть вещи, которым там не место. Ну, и про способности Аверьянова уже ходили легенды, – разумеется, в своих кругах. По большому счёту, иметь такого «кашевара» уже мечтали начальники экспедиций, через обмен новостями. Доходило до того, что за ним присылали вертолёт:

– Надо соседям помочь, Женя, ты же не против?

– А походить мне там дадут?

– Договоримся.

И полетел к одним соседям, другим пособил. План досрочно выполнен, теперь некуда торопиться, особенно с докладом. Мы ещё не насиделись у костров, не спели все песни, не все сочинили.

О способностях кашевара узнали в Академии Наук, – не все, те, кто умеет язык держать за зубами. Такой кадр попадает в поле зрения раз в сто лет, так уж сберегите!

На одном заседании смежных ведомств и прозвучала фамилия Аверьянов. Два академика взяли на заметку, пообщались с начальниками экспедиций. У академиков тоже план, им тоже нужны награды и премиальные. Задачи ясны – решений нет. А дайте-ка нам Аверьянова на недельку? – Не вопрос!

Билеты заказаны, Женька прилетел в Москву. Поводили, показали, ввели немного в курс дела. Задачи связаны с точными цифрами, а сами они с неба не падают.

Один академик выложил исходные данные, ответа сразу не получил.

– Подумать время дадите? – Аверьянов в кои веки оказался в столице, самому охота кой-чего посмотреть.

– Неделю хватит?

– Вполне. – Нашёл в Москве старых друзей, освежил связи. Произошёл обмен ценной информацией, Евгений приобрёл кое-что, что может пригодиться в экспедициях. Но к сроку выдал решение. Ему обратный билет, а академик уже выдаёт доклад, за который полагаются немалые деньги.

Академики и сговорились: на случай аврала – вызываем его. Он поставил условие:

– Вам медальки, а мне хоть какой оклад.

Трудно было пробить вопрос для человека с шестью классами образования, но сумели. В общем и целом, Аверьянов негромко числился у «дояров» почти двадцать лет. Доили они его, и он не в обиде: получал хоть какие наличные, рад всему – лишь бы находились средства для новой экспедиции.

Но и под началом кого-то быть постоянно не нравилось ему, помалу стал выходить на свои ресурсы, пускался в странствия на свой страх и риск. Самое, пожалуй, сложное испытание выпало на его долю, когда, с двумя рюкзаками за спиной, на полгода ушёл в тайгу. Местные тувинцы качали головами – не выживет! Прощались с ним, не надеялись свидеться. А он выжил. Они глазам не верили: там, где обитают Духи, человека не ждут, разве кто ищет смерти.

– Как тебе удалось?

– Лучше не спрашивайте, сам удивляюсь.

– Хоть расскажи, как ТАМ?

– Да что рассказывать? Озеро есть огромное, по карте – Найон-Коль называется, сорок километров в длину. Поставил палатку, то да сё… Волки по ночам воют, близко к палатке подходят, ну, так и я не жадный. Себе рыбы наловлю – на их долю тоже. Попоют ночью, поедят и уходят. Ничего, жить можно. Только не в самый мороз. Как мороз – есть в лесу землянка, в ней пережидаю самый лютый, потом опять к озеру.

За ним не успеешь записывать, если начнёт рассказывать. Тувинцы любили послушать белого человека, который вернулся оттуда, откуда никто не возвращался. И дали ему прозвище Найон – как признак высшей отмеченности среди белых людей. Другие, что им попадались на глаза, совсем не такие. Он с самими Духами сумел договориться, и его не тронули! В живых остаться – это чего-то да стоит.

Годы бегут – и мы не молодеем. Похоронил Евгений отца с матерью – и снова позвалА дорога. Теперь уже с друзьями, рисковать одному неохота. Так получилось, что Духи любой местности распознавали в нём своего. А про реки – так это отдельная история. Пока же его основным источником дохода стали редкие камни. Сбывал через знакомых, и цену брал настоящую. Перекупщики с него ничего не имели, – а вы поднимите задницы да полазьте по горам! Слабо? Нет, дам я вам заработать, сидящим в тёплом, с молодой секретаршей. Цена у камня одна, и вам меня не провести. Другой возьмёт, раз ломаешься, цену хочешь сбить.

С новым прибором, ОВП в обиходе, Найон-Евгений полземли обошёл, всюду доискивался причин – почему люди стареют и умирают. Уж ноги его поводили, куда и не нужно вроде, да случалось. Побывал на озере глухом, прибором замерил, как и каждый источник, ручей и водопад. Плюс триста! Вот это цифры! А он просто спросил себя: почему в озере нет никакой жизни? Для эксперимента, линул котелок здешней воды на муравейник. В три минуты муравейник опустел.

Значит, плюсовая для жизни не годится. Замерил пищу, которую привык варить в походах. Плюс двести. Сопоставил данные, от каких мозги трещат. Кровь и плазма человека носит отрицательные величины, по прибору – минус семьдесят четыре. Пища с плюсовыми показателями требует огромных затрат… вот люди и стареют. А что говорят староверы? Да то же самое: о вреде варёной пищи. Тогда кем устроена система поголовного старения, для каких целей?