"Не психуй, Смирнов, раньше времени. Вот приедешь и убедишься своими глазами, что вся эта паника выеденного яйца не стоит, Ольга уже вернулась и преспокойно пьет чай…"
Однако, какое-то беспокойное, сосущее ощущение в груди не проходило.
…Бледное и осунувшееся лицо Оксаны, открывшей ему дверь, явилось лишним подтверждением его дурного предчувствия.
– Ее нет нигде, Кирилл, – сказала Оксана почему-то полушепотом, – Ни у одной подруги. И у Леши Рыжова тоже нет…
– Ладно, – Оксана посторонилась, и он вошел в прихожую. Стянул с головы шапку, машинально пригладил ладонью свои короткие волосы, – Значит, придется обзванивать больницы…
Оксана молча кивнула. Может, Кириллу это лишь показалось, но во взгляде ее появилось нечто, похожее на надежду. "По крайней мере, она беспокоится за Ольгу не одна", подумал Кирилл.
Впрочем, и обзванивание больниц ничего не дало – ни в одну девушка, по описанию похожая на Ольгу, не поступала.
* * *
6.
Ольга (экстрим-2)
Поначалу паника попросту повергла ее в оцепенение, и посему совершенно излишним было предупреждение одного из ее похитителей – она и так не дергалась, стиснутая с двух сторон массивными тушами бандитов.
Выехав за черту города, "Жигули" свернули с шоссе на проселочную дорогу и спустя некоторое время остановились напротив весьма уродливого, однако внушительного каменного особняка, огражденного бетонной стеной. Железные ворота раздвинулись, машина въехала в маленький дворик и остановилась.
– Выходи, куколка, – получив сильный тычок в спину, она не вышла, а просто-таки вылетела из машины, едва не потеряв равновесия, однако, рука одного из парней бесцеремонно схватила ее за предплечье.
– Сюда…
Появился и четвертый парень – такой же плотный, массивный… и такой же безликий. Распахнул дверь особняка, и ее наконец втолкнули в помещение, обставленное даже с некоторой претензией на роскошь.
На мягком диване непринужденно развалился высокий светловолосый мужчина лет тридцати. "Их главарь. Шеф", мелькнула у нее мысль.
Теперь она обрела кое-какую способность соображать. К ней обращались по имени, следовательно, знают, кто она… И зачем же ее похитили? Неужели с целью выкупа? А она-то считала, такие вещи происходят лишь на страницах бульварных детективов…
– Прекрасно, мальчики, – блондин улыбнулся. Почти приветливо, если б не взгляд. Цепкий. Оценивающий. Обшаривающий. (Она поймала себя на желании поежиться.) – Двое свободны, а вы, двое, останьтесь, – мужчина похлопал ладонью по сиденью дивана рядом с собой, – А ты, детка, располагайся…
– Что вам нужно? – сдавленно спросила она, в эту минуту ощущая нечто, похожее на апатию – почему бы не смириться и не подчиниться обстоятельствам? Просто бездумно подчиниться?
– От тебя, лично, малышка, ничего… почти. Так, кро-о-охотная услуга… – удивительно, но голос мужчины звучал даже приятно. Вот только взгляд… "Глаза убийцы", мелькнула у нее жуткая мысль (или жуткая догадка?), в следующую секунду рука угреватого снова вцепилась в ее предплечье и подтащила ее к дивану, и Ольга совсем неизящно (ввиду приданного телу ускорения) плюхнулась на него.
Блондин взял ее лицо за подбородок (пальцы у него были отвратительные – мягкие и холодные), развернув к себе.
– Н-да… действительно хороша девочка, а? – он белозубо улыбнулся, повернувшись ненадолго к двум парням, застывшим у двери в позах телохранителей – почти по стойке "смирно", только руки их не лежали по швам, а были скрещены спереди, – Хороша… – почти задумчиво протянул мужчина, после чего, наконец, убрал свою омерзительную руку ("Конечность рептилии", подумала Ольга с отвращением) с ее подбородка и взял лежащий на столе дорогой сотовый телефон, – Ну что ж… Не откажешься сказать папику несколько слов, малышка?
Она вдруг снова ощутила звон в ушах. Почему не папе, а папику? Папиками обычно не отцов называют, а пожилых мужчин, падких до юных девушек…
– К… какому папику? – как обычно, в состоянии сильного испуга, она начала слегка заикаться.
– Не припомнишь? – мягко спросил блондин, – Ну так я напомню. Папик работает в "Стройгиганте". Теперь припоминаешь?
У нее перехватило дыхание. Вересков! Его этот подонок имеет в виду. Перед мысленным взором тут же всплыло немного усталое лицо с чуть ироничным взглядом серо-зеленых глаз.
…Так чего же хотят от нее эти твари? Нет, хотят от Верескова?
…А она, кажется, знает, чего. Ведь весь город гудел как улей при известии об убийстве гендиректора "Стройгиганта" Цветова. Вересков был его первым замом, следовательно, он теперь должен занять место Цветова… Но кому-то это очень невыгодно – ведь Вересков – не вор, не хапуга, не продажная шкура… По-видимому, купить его не удалось, убивать – слишком рискованно (по крайней мере, в ближайшее время)… Значит, на него станут нажимать.
Через нее.
Через нее? НЕЕ?
…И вдруг ей стало… смешно. Действительно смешно – неужто эти твари и в самом деле верят, что чего-то добьются такими дикарскими методами? Какая-то идиотская игра "в гангстеров"!
"Гнидин в этом замешан, – вспомнила она слова Снигирева, своего приемного отца, сказанные им после того, как стало известно об убийстве Цветова, – Ему хочется захватить строительную монополию в регионе. Поэтому он либо поглотит "Стройгигант", либо… попытается его развалить. И вырастут повсюду как поганки дома-времянки, в которых люди попросту не смогут жить – ведь он халтурщик и хапуга… временщик! Награбит достаточно, а потом даст деру за кордон…"
Может, папочка и не большой специалист в строительстве, но тут, по мнению Ольги, он был прав если не во всем, то во многом…
Злость великолепно помогла ей взять себя в руки. Она даже улыбнулась.
– Из "Стройгиганта"? А вы не ошибаетесь? Мой парень работает в совсем другой структуре, и по возрасту он далеко не па…
Договорить ей не дала ладонь мужчины, хлестнувшая ее по лицу. Хлестнувшая без замаха, вроде бы легонько… однако, на миг перед ее глазами вспыхнул очень яркий белый свет, а щека онемела.
– Хватит выдрючиваться, сука, – почти лениво сказал блондин, – Мне нас…ть на то, где работает твой очередной трахальщик, но бывший – все еще в "Стройгиганте", – он приблизил свое лицо к ее лицу. Так близко, что она могла рассмотреть мельчайшие поры на его коже, – Фамилию назвать? Вересков его фамилия. А позвище – "Медведь"… снова не помнишь? Не помнишь того, кто трахал тебя в прошлом году? Или тебя трахало столько народу, что всех и не упомнишь?
Она услышала глумливые, дебиловатые смешки дегенератов, стоящих у двери в пародии на секьюрити, и ее захлестнула настолько ослепительная волна ярости, что она попросту забыла – об осторожности, о грозившей ей реальной опасности, о том, где находится, – и, размахнувшись, с силой ударила блондина по лицу.
Она еще успела с удовлетворением отметить вспыхнувший на его щеке отпечаток своей ладони, очень яркий, алый отпечаток…
когда перед глазами опять взорвалась вспышка белого света, и голова ее, отозвавшись звоном, ударилась о мягкую (по счастью) спинку дивана.
Эта оплеуха была куда сильнее предыдущей.
"Он мне мозги чуть не вышиб, – вяло подумала Ольга, – Что же будет дальше?"
* * *
7.
"Медведь" (нокаут)
"Вот и пришло время платить за все, – подумал он, ощущая невероятную, чудовищную, смертельную усталость, – Приспело… Не отвертишься…"
В кабинет осторожно заглянула секретарша.
– Вячеслав Сергеевич, вам нехорошо?
Нехорошо, детка, это еще очень мягко сказано… Но как они сумели добраться до Ольги? Как вычислили его самое слабое, самое уязвимое место?
"Ну как, господин Вересков, вы еще не решили, что следует сделать для вашего же блага?- наглый и довольно молодой голос. Ясно. Гнидин кому-то из своих холуев поручил сделать грязную работу. Может, тому блондину с водянистыми глазами… или еще кому-то. Да это и неважно, - А у нас сюрпри-из для вас имеется, Вячеслав Сергеевич… Не догадываетесь, какой? Нет, нет, не бросайте трубку, девочка еще не переговорила с вами… Какая девочка? Неужто запамятовали? (тут у него возникло ощущение, будто сердце сжала внезапно железная ручища) Так Оленька! Оленька Снигирева! Ну, вспомнили? Вспомнили, конечно… разве легко забудешь такую красотку? Так вот, у нас она сейчас гостит… Правда, боюсь, сама она от этого далеко не в восторге…"
