И вот на этом этапе британская разведка задействовала своего самого ценного «крота», внедренного в немецкую секретную службу.

«Кротом», чьим обучением занимался сам Монтегю, был агент немецкой разведки, серб Душан (или, как звали его друзья, Душко) Попов.

Попов работал в связке с начальником резидентуры абвера в Лиссабоне майором Людовико фон Карстхоффом. Португалия была одной из немногих стран, объявивших о нейтралитете во Второй мировой войне. По этой причине Лиссабон кишел шпионами из разных стран.

Монтегю хотел, чтобы Попов сообщил немцам ложную информацию. В немецкой разведке верили (стараниями англичан), что у Попова есть источники в высших кругах, включая королевскую семью, а потому доверяли поступавшим от него сведениям[98]. Следуя полученным указаниям, Попов передал в Берлин, что в Шотландии начали формировать группу югославских офицеров, которых планировали обучить прыжкам с парашютом. Это, конечно, было ложью. Целью было заставить немцев проанализировать сходство ландшафтов Шотландии и Греции, а, следовательно, навести их на мысль, что высадка начнется не в Сицилии, а в Греции. Немцы так и сделали. Попов узнал об этом от еще одного британского «крота» в абвере, своего близкого друга Йоханна «Джонни» Йебсена, когда они тайно встретились в Мадриде. Он сообщил в Лондон: немецким подводным лодкам отдан приказ двигаться к Криту, морские минные поля у южных берегов Сицилии передвинули на север, ближе к берегам Греции[99]. Немцы действительно проглотили «фарш». Сицилийской операции был дан зеленый свет.

Эта операция значительно поспособствовала падению фашистского режима Муссолини в Италии, одном из важнейших участников Второй мировой войны, в результате чего Гитлер лишился своего главного союзника. Она обеспечила проведение Сицилийской операции, и силы антигитлеровской коалиции смогли высадиться на Европейский континент.

Однако операция, которая увековечит Душко Попова в истории разведки и приведет к неожиданным результатам, например, к созданию ЦРУ, была еще впереди.

От других двойных агентов Попова отличала важная особенность: он стал «кротом» добровольно. Когда Берлин вынудил его работать на абвер, он сам пошел к англичанам и сразу начал работать на Лондон.

Ненависть Попова к нацистам зародилась в 1936 году, когда он изучал право в Фрайбургском университете. Там он познакомился с Йоханном Йебсеном, немцем из Гамбурга, который, как и он, был сыном богатых родителей и любил дорогие развлечения и ночную жизнь. Оба были типичными представителями «золотой молодежи»: Попов щеголял за рулем спортивного БМВ, а Йоханн, или Джонни, водил Мерседес 540К с откидным верхом. В студенческом клубе, куда он сначала ходил заводить знакомства с фрайбургскими девушками, Попов начал вступать в ожесточенные споры о свободах со сторонниками нацистов и оказался в тюрьме. Когда расследование гестапо затянулось, Йебсен был вынужден сообщить о случившемся отцу Душко. Тот, используя свои связи, позвонил премьер-министру Югославии, который попросил об освобождении Попова одного из самых могущественных функционеров нацистского режима Германа Геринга. В гестапо Попова отпустили и дали двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть Германию. Йебсен приехал проводить Душко на вокзал швейцарского Базеля, откуда тот уезжал в Белград. «Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, просто дай знать», – сказал Душко[100]. Примерно через три года, в феврале 1940 года, Джонни позвонил Душко. Они встретились в Белграде.

За эти годы Йебсен стал сотрудником абвера, более того, работал в разведывательно-диверсионной дивизии «Бранденбург». Он долго рассказывал Попову, что он не нацист, и начальник абвера адмирал Вильгельм Канарис – тоже не нацист, а немецкий патриот, что абвер отличается от подконтрольной нацистам службы безопасности СД, что у него не было другого выбора, кроме как согласиться. В абвере накануне оккупации Франции от него требовали отчет: кто из французских политиков враг нацистов, а с кем можно сотрудничать. Правда, в руках Берлина было достаточно информации из Франции, но абвер хотел ее подтвердить из других источников. В Белграде Попов стал известным в посольской среде адвокатом, не мог ли он поделиться тем, что слышал, собрать немного информации? Во время разговора старый друг сказал Попову фразу, которая определит его шпионскую карьеру: «Если ты хочешь развалить команду, лучший способ – к ней присоединиться»[101].

Попов не был рад предложению своего друга, но тот спас ему жизнь несколькими годами ранее, он дал слово. Проявив внимательность на дипломатических приемах и встречах с дипломатами и представителями иностранных компаний, он сумел выделить двух человек, готовых сотрудничать с нацистами во Франции: героя Первой мировой войны маршала Филиппа Петена и бывшего премьер-министра Пьера Лаваля.

Попов написал отчет и отдал Йебсену со словами «это в первый и последний раз». Но тот был настойчив. В Берлине отчет Душко очень понравился, с ним хотели познакомиться и сотрудничать. Он понял, что не сможет уклониться. Нацисты продвигались к Балканам, говорили, что не за горами оккупация Югославии и Греции. Чтобы сохранить семейную собственность в Белграде, где он проводил зимы, и в Дубровнике на Адриатическом побережье, где он жил летом, у него не оставалось другого выхода. Йебсен познакомил его с офицером абвера, которого представил как «майора Мунцингера», сотрудника посольства в Белграде.

Так Попов, которого три года назад нацисты бросили в тюрьму, и который едва от них спасся, начал работать агентом немецкой разведки. Теперь он был в игре.

Но он сделал и кое-что еще. Формула Йебсена «присоединиться, чтобы развалить команду» не выходила у него из головы. Поэтому свой отчет о французах он подготовил в двух экземплярах и один оставил себе. На дипломатическом приеме он подошел познакомиться к первому секретарю британского посольства Джону Дью и рассказал ему, как был вынужден стать немецким агентом. Более того, немцы особо требовали от него информацию об англичанах, с которыми у него были тесные деловые связи. Дью увидел, какая удача к ним пришла, и сказал, чтобы Попов продолжал встречаться с немцами и ждал от него новостей. Когда Лондон дал зеленый свет, Дью познакомил его с Джорджем Летбриджем (кодовое имя «Спирадис»), сотрудником паспортного отдела посольства, а на самом деле – шефом белградской резидентуры MI6. Копию отчета, подготовленного для немецкой разведки, он отдал англичанам – это было его первое дело в качестве двойного агента.

Немцы хотели, чтобы Попов, используя свои торговые связи, отправился в Лондон. Для англичан это был уникальный шанс: они могли обучить Попова, узнать, чем интересуется, а, следовательно, что планирует Германия, а также вместе подготовить план по дезинформации немцев. Мунцингер заставлял его зубрить наизусть интересующие немцев вопросы об англичанах, учил простым шпионским трюкам вроде использования симпатических чернил, а тот передавал все Спирадису. В «Комитете двадцати» для Попова сразу придумали «друга-дипломата из Югославии», который поможет ему найти источник информации в Лондоне, – в этом они были мастера.