- Что же мы будем делать? – спросил Крошкин.

- Ехать всё время по Одесской трассе, никуда не сворачивая. Наш золотой телец лежит в бардачке их машины, и даже если они заметят, то вряд ли решат возвращаться. Куда именно они собирались, не в курсе?

- По-моему, в Судак. У неё там бабушка…

- Ну что ж, - говорю, - в Судак так в Судак. Полный вперёд.

Тут включил своё привычное бурчание Бурмака:

- Полный вперёд - это, конечно, хорошо, но у меня бензина осталось на двадцать километров.

- Ладно, - сказал я, - заверни на первую же заправку. Кстати, и нам заправиться не помешает. Да и сигареты на исходе.

По иронии судьбы, бензин закончился, когда до заправки оставалось два километра.

- Приехали, - траурным тоном сообщил Бурмака и уронил голову на руки, сжимающие руль.

- Отставить уныние! – как можно бодрее приказал я. – Ничего страшного. Абсолютно. Дотолкаем «дочь Антилопы» своими силами. Как говорится, есть время кататься в машине, есть время её катать.

Я снял пиджак и вылез из машины.

Толкали все, даже снявшая туфли Настя.

Ночь стояла звёздная, лунная… Было приятно, упершись руками в «пыжика», толкать его вперёд и, запрокинув голову, смотреть на небо. Рядом пыхтели товарищи, а вокруг свистели сверчки и откуда-то слева мелодично квакали жабы.

Было хорошо.

Красота! Романтика!

Но романтическое настроение мгновенно улетучилось, когда мы, запыханные и вспотевшие, добрались до заправки и я услышал Бурмакину просьбу:

- Дай денег.

- В смысле? – не понял я.

- В прямом, - сказал он. – У меня-то ни копейки.

Я с надеждой взглянул на Крошкина и Танелюка, но по их растерянным лицам было понятно, что и у них наличности в наличии нет.

- Настя, - простонал я.

Но Заречная лишь руками развела:

- На мне платье за одиннадцать тысяч… Откуда у меня деньги?

Нелогично, но убедительно.

Я принялся размышлять, как выйти из создавшегося положения.

Можно было оставить какие-нибудь документы, заправиться, а на обратном пути документы выкупить. Можно было попробовать продать заправщику мою золотую цепочку. Хотя бы за треть её истинной стоимости. И наконец, можно было залить бензин – и как рвануть со всей дури…

Обдумать со всех сторон эти три варианта мне не удалось – процесс размышления прервал звонок мобильного телефона.

Это был Шацкий.

- Да, - сказал я в трубку.

- Что – да? – заорал мне Юра в самое ухо. – Что вы там натворили? Что произошло? Зачем я с вами связался? Вы понимаете, что это за люди? Они нас уничтожат!

Я был спокоен и холоден, как Ленин после бальзамирования:

- В чем дело, Юрий? Чем ты взбудоражен?

- Мне только что звонил Владимир Владимирович! На Никиту Романова было совершено покушение.

- Покушение?

- Да, покушение! Кто-то напал на него сзади и трахнул бутылкой из-под шампанского.

- Трахнул?

- Ну, в смысле – долбанул!

- Кто?

- Не строй из себя дурачка!

- Что ты, я никогда бы не стал конкурировать в этом с тобой.

- Я уверен, что это твоих рук дело! Никто другой на такое бы не решился.

Я старательно разыгрывал удивление, даже внешне, словно он мог меня видеть.

- Да с чего бы мне трахать, в смысле - долбить его бутылкой из-под шампанского? Мы своё дело сделали, отыграли и тихо-мирно разъехались по домам.

- Никита уверен, что это кто-то из артистов.

- Я за своих ребят ручаюсь.

- Владимир Владимирович хочет с тобой встретиться и поговорить. Завтра.

- Не имею возможности. Я в дороге – еду в Судак.

- Предупреждаю, ему это не понравится.

- Я это делаю не для него.

- Ох, Лёня, не шути. Дело очень серьёзное. Никита сказал Владимиру Владимировичу «фас», он требует вашей крови…

- Пусть сначала разберётся, кто его вырубил. Лично мы тут совершенно ни при чём. Всё, до встречи на баррикадах. Пока.

Я дал отбой и спрятал мобилку в карман.

- Что случилось? – спросила Настя.

И остальные глядели на меня с интересом.

- Да какое-то, - ответил я, - досадное недоразумение. Никите Романову шампанское ударило в голову, и он хочет нас уничтожить.

Глава 2

Оставшуюся часть ночи мы провели в машине.

Под утро всем удалось уснуть: сказалось напряжение предыдущего дня.

Я поднялся раньше всех и даже успел обо всём договориться с заправщиком.

- Слушайте сюда, - сказал я своим, когда они проснулись. – Вон того пассажира зовут Рудольф, он живёт в селе Заболотное. Село весьма зажиточное. По трём причинам: во-первых, там производят минеральную воду «Заболотницкую» - пять лет назад в тех местах отрыли якобы целебный источник; во-вторых, предприимчивый председатель умудрился создать страусиную ферму, и Заболотное является чуть ли не основным поставщиком страусиных яиц для киевских ресторанов; и наконец, один из депутатов Верховной Рады родом из Заболотного, он любит свою малую родину и всегда как может и чем может помогает бывшим односельчанам в любых идиотских начинаниях.

- К чему это заболотноведение? – забурчал Бурмака.

- Село зажиточное, - повторил я, - и у них есть роскошный клуб. Дело за малым – договориться с председателем о нашем выступлении. Рудольф заправляет нас в долг, и мы с Андреем едем в Заболотное – оно в пяти километрах отсюда, а вы остаётесь здесь загорать, чтоб не светиться в селе раньше времени. К тому же из нас нормально одет только Бурмака. Если мы все вместе заявимся к председателю в таком виде… Сами понимаете.

Когда мы отъезжали от заправки, я обернулся и посмотрел на оставляемую тройку. Вместе они смотрелись ещё ненормальнее, чем по отдельности: сумасшедший бомж в канотье, в недавнем прошлом явно артист театра оперетты; деревенский босяк, отоварившийся в секонд хенде; и девушка из высшего общества, потерявшая память и чувство реальности. Такой у них был вид.

…В сельсовете мы председателя не нашли. Нас направили прямо к нему домой.

Дом председателя – голубой с бордовой крышей – был не новый, но крепкий и ухоженный. Чувствовалось, что хозяин за домом следит, любит свой дом, словом, мужик хозяйственный…

Сам председатель произвёл на меня благоприятное впечатление. Упитанный и бодрый. Такой, показалось мне, своего не упустит, но и чужого не возьмёт до тех пор, пока оно чужое… С таким хозяйственным мужичком, решил я, будет легко договориться…

- Добрый день! – воскликнул я, когда он вышел на крыльцо к нам навстречу. – Что ж вы нас не встречаете? – Я обменялся выразительными взглядами с Бурмакой. – Признаться, не на такой приём мы рассчитывали.

На полных губах председателя забродила неуверенная улыбка:

- Простите, я не совсем понимаю…

- Да вот и мы, - говорю, - не понимаем! Вы подали в наш театр заявку с просьбой прислать к вам творческую группу для проведения в вашем клубе культурно-развлекательного мероприятия. Администрация нашего театра приняла решение дать положительный ответ на вашу заявку. Мы специально прибыли за день до выступления, о чём вас заранее уведомляли…

- Боюсь, здесь какая-то ошибка, - сказал председатель, придя в себя. – Вы из какого театра?

- Киевский театр драмы и комедии, - я вынул из внутреннего кармана пиджака записную книжку. – Какая ошибка? Киевская область, Васильковский район, село ЧуднОе…

Село ЧУдное, как я узнал у Рудольфа, находилось по соседству от Заболотного и пребывало в полнейшем запустении и упадке.

- Ну, вот видите! – обрадовался председатель.

- Что? Это не ЧуднОе?

- ЧУдное… Оно по трассе налево, а вы, вероятно, свернули направо. Мы Заболотное.

- Что?

- Я – Антон Васильевич Игнат, председатель села Заболотное.

Мы с Бурмакой изобразили растерянность. Бурмака даже принялся нервно икать, что, по моему твёрдому убеждению, уже было лишним.

- Что ж, - говорю, – тогда просим пардона.

Мы развернулись, чтобы уйти, но, как я и предполагал, настоящий хозяин не потерпит, чтобы что-то – пусть и артисты - не использовалось в хозяйстве.