А голос строго заявил:
- Не уверена.
И гудки, как звуковое многоточие…
Спустя минуту телефон снова зазвонил.
- Привет, Лёня. Это Шацкий, можешь говорить?
- Привет. Могу.
- Есть для тебя халтура. Нуждаешься?
- Сколько?
- Десять тысяч.
- Добавь слово «зелёных», и я скажу – согласен.
- Ты же не знаешь, что делать.
- Юра, я третий день сижу на булочках с чаем. Заворот кишок уже прислал короткое сообщение: «Вылетаю первым рейсом – встречайте». Ради десяти тысяч я готов даже принять участие в ограблении банка.
- Нет, Лёня, у меня всё проще. Один немолодой, но очень богатый бизнесмен скоро отмечает юбилей. Нужно устроить праздник.
Услышав мой непроизвольный вздох, он добавил:
- Его любимые произведения - «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок». Я подумал: ну кто лучше тебя сыграет Остапа Бендера?
- Иван Ургант.
- Урганта каждая собака знает. Это попса. Нужна не звезда. Нужен Бендер. Я показывал заказчику твоё выступление во «Фридоме», он сказал дословно:
«Чувак харизматичный и явно хитрожопый. Да, это Остап».
- Спасибо, конечно, за добрые слова…
- Короче, надо провести вечеринку в образе Остапа Бендера. Всё! У меня готова чёткая концепция сценария.
- Ну, заезжай, - предложил я. – Расскажешь подробности.
Юрий Шацкий уже лет десять организовывает всевозможные праздники: свадьбы, дни рождения, корпоративные вечеринки и даже проводы в армию…Праздники - это его суровые будни. Начинал он в качестве ведущего, вернее тамады. Но не справился. Три свадьбы подряд заканчивались скандалом, а на одной его даже избили. Дело в том, что во время своего ведения он от полноты чувств переставал себя контролировать: размахивал руками, брызгал слюной и без умолку говорил восторженные речи и провозглашал тосты. Но основная беда не в том, как, а в том, что он говорил. Его подводила любовь к цветастым и сложносочинённым предложениям. Помню, раз он сказал примерно следующее: «Я от всей души желаю этой прекрасной паре молодожёнов бурной жизни, в которой они сумеют то достигать райских небес, то низвергаться в пропасть адову: пусть умирают и возрождаются каждый день вместе. И все, кто любит этих молодых и красивых людей, присоединяйтесь к моему последнему пожеланию, а именно: пусть их любовь горит синим пламенем вечно».
Понятно, мало кому понравится, чтобы им пожелали: мол, пусть ваша любовь горит синим пламенем. Вечно. У большинства возникают нехорошие ассоциации с вечным огнём и синим пламенем.
К тому же он был чересчур активным. Он навязчиво тянул внимание на себя, так, словно все гости собрались исключительно ради него.
В общем, испортив всего три свадьбы, Шацкий отказал себе в удовольствии быть ведущим. Он стал организатором праздничных мероприятий.
У меня, кстати, тоже случались некоторые недоразумения во время ведения. Однажды, к примеру, я сказал, что невеста чрезвычайно хороша и сексуальна. Реакция последовала незамедлительно. Друзья жениха подошли ко мне во время перекура, доброжелательные, как бронетранспортёры:
- Эй, ты чего назвал невесту сексуальной?
- А что – проблемы? – спросил я не менее миролюбиво.
- А ты как думаешь?
- Хорошо, я сейчас выйду к гостям и скажу, что невеста несексуальная.
- Не надо, - сказали они, поразмыслив. – Просто…это…фильтруй базар. Чтобы всё было…на уровне.
- Уверяю вас, господа, наши желания полностью совпадают.
Признаюсь честно, заниматься этим не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Но частенько у меня не было никакого другого способа заработать деньги.
И я ещё не в самом худшем положении. Кто-то каждый божий день вынужден ходить на работу, которую ненавидит. И так – годами. До самой пенсии. А с такой пенсией, как у нас, до смерти уже рукой подать.
Глава 3
Мы не виделись с Шацким около двух лет, со дня его тридцатилетия. Он совершенно не изменился. Абсолютно такой же. Низенький – метр шестьдесят, не больше - рыжий, с россыпью не проходящих прыщей на красноватой физиономии.
Всегда поражался, как ему с такой…э…антирекламной внешностью удавалось иметь такой успех у дам. Все дело в его болтливости. Он их заговаривал. Он мог поддержать любую беседу, на любую тему. Если тема долго не обозначалась, он говорил о ней самой, о барышне. О том, какие у неё грустные глаза, и о том, что он знает причину этой грусти. Говорил, что рос среди женщин, с матерью и тремя сестрами, и знает не понаслышке о муках и страданиях обманутых женщин.
Его самый любимый оборот, во всяком случае, лично я дважды слышал, как он пользовался им, был таким:
- Вы необыкновенная женщина. Не спорьте. Заурядность вашей биографии ещё ни о чём не говорит. Таких, как вы – одна на миллион.
На определённый контингент это действовало безотказно.
Каждая женщина хотела бы быть необыкновенной. Хотя бы в глазах одного мужчины. Пусть и такого, как Шацкий. И пусть всего на одну ночь. Дольше всего – на две. Затем Шацкий охладевал к объекту своей страсти и снова находился в активном поиске, искал следующую «необыкновенную».
Встречаясь где-нибудь случайно с женщиной, с которой у него была интимная связь, Шацкий обычно сообщал той, обращаясь на «вы»:
- В моём израненном сердце вы навсегда заняли вторую половину. – После чего тихим, полным драматизма голосом добавлял: - Первая принадлежит матери.
А напоследок бросал таинственную фразу:
- Жаль, что мы расстались, но теперь я благодарю вас за глубокую рациональность этого поступка.
…Он явился спустя минут двадцать после звонка, взволнованный и энергичный, как белорукий гиббон во время брачного гона.
Одет он был в многоцветную рубашку и льняные брюки. В сандалиях на босу ногу.
- Вид у тебя жалкий, - сказал он. – Что с тобой? Ты что, плакал?
- Болею. Проклятые кондиционеры.
- Слушай, - сказал он, расхаживая по комнате. – Наш клиент – Аркадий Романов. Через двенадцать дней ему исполняется шестьдесят. У него целая сеть ресторанов по всей стране и парочка гостиниц. Очень серьёзный человек. Очень. Но отмечать свой юбилей он желает в Бородавке.
-Извини?
- Это такой город.
- Вот как?
- Да, его родной город. Вернее, посёлок городского типа. Он выстроил там шикарный особняк. Именно там он хочет провести юбилей. Всё относительно скромно. Будет джаз-банд «Не формат», фокусник, какие-то юмористы из Камеди-клаба и стриптизёрша. Гаррота. Все эти люди на мне. А ты отвечаешь только за себя и помощников.
- Каких помощников?
- Ну, я не знаю…Какие-нибудь Балаганов, Паниковский… Двоих достаточно. Заплатишь им, сколько посчитаешь нужным. Просто нужно создать атмосферу. К тому же я хочу, чтоб они встречали гостей у входа. Помнишь, как мы делали вечеринку по мотивам «Мастер и Маргарита». У дверей стояли Бегемот и …этот…
- Фагот, - подсказал я.
- Да, и уже что-то разыгрывали между собой, валяли дурака… А у гардероба – помнишь? – стоял поэт Бездомный в смирительной рубашке и читал революционные стихи…
- Да помню я! – говорю, не скрывая своего раздражения. – До сих пор не пойму, как ему удалось наклюкаться со связанными руками.
- Перестань, он был забавен по-своему. Особенно когда свалился.
- И сломал ключицу.
Шацкий прекратил метаться по комнате, придвинул кресло поближе ко мне, уселся и сказал:
- Но есть и неприятный нюанс.
- Уверен, что не один.
- Знаю, как ты не любишь работать, когда гостей меньше пятидесяти, но Романов хочет отмечать юбилей в очень узком кругу: родственники и друзья. Всего одиннадцать человек.
- Не густо.
- Друзей пригласишь ты.
- В смысле?
- Как Бендер. Придёшь, что-нибудь разыграешь перед каждым, вручишь приглашение…
- Юра, блин, только не это.
- Друзей всего четверо. Трое живут в городе, а один в Бородавке. Все четверо о твоём приходе будут предупреждены.
- А остальные семеро?
- Их приглашать не надо, они и так будут. Это дети, жена и любовница.