Спустя несколько секунд из пещеры пахнуло сквозняком. Холодный воздух вкупе с возникшим нехорошим предчувствием заставил бежать по телу мурашки. Меченый насторожился. Он почувствовал себя собакой, которая поджала хвост перед вышедшим из леса волком. Гвардеец втянул носом воздух в попытке что-то уловить, постоял с задумчивым видом две минуты и быстрым шагом пошёл к подчинённым.

— Поторапливайтесь, олухи! Не нравится мне это место…

К своему удовлетворению он увидел, что бо́льшая часть поляны очищена от костей. Теперь они были свалены в яму, вырытую ими по приезду. Встревоженный голос командира подействовал как нельзя лучше. Воины, которые и без того двигались довольно проворно, теперь зашевелились ещё быстрее. Горизонт светлел всё больше, но ночь ещё не хотела признавать своё поражение.

— Торопитесь, господа? — послышался со стороны пещеры чей-то спокойный мужской голос.

Гвардейцы выпрямились и увидели, как на поляну неторопливо вышел человек в монашеском чёрном балахоне с капюшоном на голове. Одеяние было стянуто поясом, что выдавало худощавое телосложение монаха.

— Это ещё кто такой?! — процедил сквозь зубы Меченый. — Проваливай отсюда, бродяга!

В ответ на грубость монах лишь едва заметно улыбнулся.

— Зачем мне куда-то идти? Я уже дома, и вы все теперь мои гости…

— Убейте его! — раздалась команда, и тишину нарушил металлический звук доставаемого из ножен кинжала, с которым один из королевских гвардейцев двинулся на противника.

Монах ухмыльнулся и выставил перед собой правую руку, отчего стражник остановился как вкопанный.

— В детстве вас не учили, что нельзя злоупотреблять гостеприимством? — спросил монах и начал поворачивать кисть своей вытянутой руки по часовой стрелке, отчего и рука стражника, державшая кинжал, начала поворачиваться таким образом, что теперь клинок был направлен в сторону собственной груди.

Меченый глядел на разворачивающуюся перед ним картину, и сердце от волнения забилось быстрей. Он понял, что перед ними не монах, а колдун, и если не убраться отсюда как можно быстрее, то этот рассвет будет для них последним.

— Глупцы! Неужели вы думали, что сможете утаить правду, спрятав кости?! — повысил голос маг и начал совершать вытянутой рукой медленное движение вперёд, преодолевая сопротивление солдата.

В это время гвардеец, держась за кинжал двумя руками, стал медленно приближать его остриё к своей груди. Он пыхтел и постанывал, как будто эти движения совершал через силу и при этом не мог этого не делать.

Чародей продолжал медленно давить рукой на невидимую преграду до тех пор, пока не почувствовал, что уставший воин ослабил сопротивление. В это же мгновение колдун резко толкнул вытянутую руку вперёд и гвардеец со всей силы вогнал кинжал себе в грудь.

Раздавшийся крик эхом прокатился по ущелью, в которое начали пробиваться первые лучи солнца. С веток деревьев спорхнули ночевавшие там птицы и с недовольным карканьем поспешили покинуть это место.

— Бежим! — крикнул Меченый, но тут же увидел, как его подчинённый, будто подкошенный, повалился на спину. За долю секунды его меч, висевший на поясе, повинуясь чьей-то воле, самостоятельно извлёкся из ножен и завис над ним.

Гедеон посмотрел на мага. Тот стоял с вытянутыми вперёд и вверх руками, будто держал над собой нечто невидимое. Догадавшись, что сейчас произойдёт, Меченый попытался окликнуть чародея, но не успел. Быстрым движением волшебник опустил обе руки вниз и в это же время лежавший на земле гвардеец взвыл от пронзившего его грудь меча.

Оставшихся двух воинов постигла та же участь. Подчинившись чудовищной силе мага, они со слезами на глазах одновременно вонзили друг в друга свои мечи и замертво упали на холодные камни ущелья.

Когда хрипы с агонией затихли, чародей откинул с головы капюшон. Теперь Меченый видел перед собой человека не старше сорока лет. Русые волосы пробором ложились на обе стороны головы и закрывали уши. Аккуратные брови подчёркивали решительный умный взгляд. В его глазах читалось удовлетворение, словно взятые им жизни наполняли силой его собственную.

Колдун перевёл своё внимание на Меченого.

— Отпустите меня, я ничего никому не расскажу, обещаю! — умолял волшебника Гедеон, у которого впервые в жизни затрусились поджилки.

— Не переживай, мой друг, ты скоро окажешься дома… — спокойно сказал чародей и загадочно улыбнулся.

* * *

Томас Моранд

На городских стенах горели факелы, отбрасывая отблески на каменные выступы и стражников, которые унылой походкой двигались взад-вперёд по открытой галерее. Охрана подступов к Лерону — городу, который был сердцем Эйзенхауэра, и где располагался королевский замок Ричарда, была важной, но неимоверно скучной задачей. Когда траектории движения солдат пересекались, то они не упускали момента перекинуться парой-тройкой фраз. С недавних пор количество дозорных было увеличено почти вдвое. Никто из солдат не знал причин таких усилительных мер, но приказы, как известно, не обсуждаются.

— Что мы здесь делаем?! — не выдержал один из дозорных в момент очередного сближения.

— Пусть король катится в пекло со своими выдумками! — вместо ответа выпалил в сердцах второй дозорный. — Я заступаю на дежурства через день! Сил уже нет!

— Но ведь это же неспроста?

— Зная нашего короля… — гвардеец недовольно покачал головой, — от этого безумного старика можно ожидать чего угодно.

Вдруг воинов обдало лёгким ветром, а огонь на установленных поблизости факелах, задрожал.

— Что это было?! — насторожился первый дозорный.

— Не напрягайся ты так. Просто ветер…

В следующее мгновение раздался глухой тяжёлый звук.

— Ты слышал?! — уже не на шутку испугался первый стражник.

— Сейчас проверю… — прошептал второй и перегнулся через выступ стены, всматриваясь в темноту. — Кажется, там что-то лежит!

Стражник неспеша спустился с галереи вниз по лестнице и осторожно приблизился к обнаруженному на земле предмету. Ещё издали он смекнул, что этот внезапно появившийся объект подозрительно напоминает человеческое тело, а когда приблизился, то понял, что не ошибся. Оно лежало лицом вниз с раскинутыми в стороны конечностями. На трупе был одет чёрный плащ, которые носили королевские стражники. Присев на одно колено, дозорный осторожными движениями перевернул лежащего.

— Святой защитник! — крикнул гвардеец и повалился на спину, быстро перебирая ногами.

* * *

Земляные стены сырой камеры были покрыты омерзительным коричнево-зелёным мхом, который в полной тишине, казалось, даже издавал какие-то шуршащие звуки. Хотя, быть может, это шуршали по углам крысы или прочая живность, обитаемая здесь. Воздух отдавал затхлостью подвального помещения с напрочь отсутствующей вентиляцией. Единственным окошком, если его можно было так назвать, было мизерное квадратное отверстие размером с ладонь, которое к тому же почти наполовину закрывалось прутьями металлической решётки. Это окошко располагалось чуть выше уровня земли и выходило во двор, предназначенный для тренировок королевского гарнизона и дрессировки собак. Озлобленные и голодные псы чуяли доносившийся из отверстия запах крыс, в связи с чем то и дело просовывали туда свои морды, награждая томившего в неволе узника оглушительным лаем.

Убранство камеры нельзя было назвать богатым. Собственно, кроме пучка соломы на полу и живого ковра изо мха на стенах, там ничего не было. Этот скудный интерьер омрачался ещё больше наличием металлических цепей, которыми был прикован к стенам за ноги и руки Томас Моранд, словно дикое животное. Оковы прижимали его не вплотную, поэтому у рыцаря была возможность двигаться, чтобы разминать затёкшие части тела.

Уже второй день подряд к узнику спускался начальник королевской стражи, после посещений которого на теле неудачливого рыцаря неизбежно прибавлялись синяки и царапины. Несмотря на очевидность мотива поступка Томаса, главному королевскому гвардейцу, которому везде мерещились заговоры против короля, важно было выбить из пленника информацию обо всех лицах, так или иначе причастных к этому преступлению. При этом тот факт, что Алан Галахард не имел совершенно никакого отношения к королю, начальника стражи не волновал. Однако Томас молчал как рыба, и тихо терпел прилетавшие по телу удары.