От охватившего липкого ужаса Нейлина не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Все внутри протестовало против происходящего, вбитые инстинкты требовали оттолкнуть колдуна и отвесить ему звонкую пощечину, но девушка лишь закрыла глаза. Она ведь сама согласилась.

Впрочем, несмотря на всю стремительность, поцелуй не был грубым или противным. Мужчина целовал ее медленно, бережно, позволяя привыкнуть к его близости. Смакуя по глотку, как дорогое вино.

С Кайрисом было совсем по-другому. Их первый поцелуй длился пару мгновений, жених лишь коснулся ее губ и тут же отпрянул. Да и потом всегда целовал наспех, словно опасаясь чужих глаз.

Колдун же явно наслаждался сделкой. Его рука теперь гладила Нейлину по спине, тонкий шелк служил слабой защитой, и казалось, что он касается обнаженной спины. По губам скользнул язык, размыкая.

«Один, два, три…», – в слабой попытке хоть как-то отвлечься, принялась мысленно отсчитывать принцесса.

Ей казалось, все должно произойти быстро. Нейлина уверяла себя, что потерпеть придется совсем немного, но кажется, колдун не выпустит новую игрушку, пока не наиграется вволю.

Горячая ладонь начала задирать подол. Погладив бедро, легла на ягодицу, мягко стиснула.

У Нейлины перехватило дыхание. Краска смущения давно уже залила лицо и теперь спустилась на шею. Пытаясь не обращать внимания на действия колдуна, принцесса продолжила считать.

Стоило дойти до тридцати, как проклятый отстранился. Отблески свечей отразились в его глазах, как и Нейлина, мужчина тяжело дышал, крылья носа хищно раздувались, на виске выступила венка.

– Это значит да? – ужасно хотелось вытереть губы, и девушка до боли сжала кулаки.

– Неужели ты действительно так его любишь? – словно не услышав, задумчиво спросил колдун. – Настолько, что готова пожертвовать своей честью?

Девушка стиснула зубы. Как можно объяснить тому, кто отказался от человеческих чувств, что кроме любви, есть еще и другие вещи?

Ответственность. Справедливость. Долг.

Нейлина была не только невестой Кайриса, но и его принцессой. А когда речь идет о благе страны, своих подданных, места на личные эмоции уже не остается.

Понимая, что не выдержит пытки ожиданием, принцесса решительно спустила бретельку с одного плеча. Под зорким взглядом проклятого пальцы дрожали, но девушка потянулась ко второй бретельки.

Ей оставалось лишь передернуть плечами, чтобы рубашка белоснежным облаком упала к ногам, но колдун неожиданно хрипло произнес:

– Иди к себе. Юным девицам вредно гулять по ночам, – повинуясь взмаху руки, распахнулась дверь.

– Но почему….?! – вконец сбитая с толку, ахнула Нейлина. – Мы ведь договорились. Вы же сами говорили, что всегда держите слово!

– А я разве что-то обещал тебе? – криво усмехнулся мужчина.

– Вы поцеловали меня! Вы согласились! – принцесса импульсивно всплеснула руками и тут же прижала ладони к груди, удерживая спадающуюся рубашку. – Я сдержу свое слово. Сдержите свое!

Наверное, в следующее мгновение доведенная до отчаяния Нейлина сама бы накинулась на колдуна с поцелуями, только вот девушка не успела сделать и шагу.

– Я же сказал, такая сделка мне не нужна, – голос колдуна хлестнул плетью.

Глаза налились тьмой, черты лица заострились. Из-за навернувшихся слез принцессе и вовсе казалось, будто его облик плывет, и место мужчины норовит занять ужасный энфер.

– Как же дуэль? – моргнув, прошептала Нейлина.

– Состоится завтра на рассвете, – жестко произнес проклятый.

А следующее мгновение порыв ветра вынес принцессу из комнаты, с оглушительным грохотом захлопнув дверь.

***

Оставлять Нейлину в доме было ошибкой. Эш понимал это и все равно не находил в себе силы расторгнуть сделку, позволив девушке вернуться домой.

Горожане верили, будто энферов интересовали исключительно души и колдун не спешил развенчивать слухи. На самом деле существовало множество способов получить могущество и некоторые не имели цены вовсе. Другое дело, что от души можно отказаться самому.

Не страдать. Не переживать. Не помнить.

Прошлое утратило всякие краски, сердце перестало болезненно сжиматься, мелькающие перед глазами воспоминания стали чужими. Сначала Эш счел это настоящим благом, потом загаданное на эмоциях желание стало проклятием.

Он продолжал заниматься привычными делами. Ел, пил, спал. И каждое мгновение чувствовал, как медленно умирает душа. Это даже не было больно. Просто знание того, что рано или поздно его сердце окаменеет, и он вовсе разучится испытывать что-то, превратившись в ходящий труп.

С появлением Нейлины все изменилось. Эмоции принцессы были яркими, насыщенными, живыми. Страх девушки кислил на языке терпким лимоном, ненависть обжигала горечью подгорелых лепешек, волнение было тягучим и вяжущим.

Погружение в воспоминания принцессы причиняли боль, но он все равно продолжал жадно пить чужие чувства. Острые и резкие, с примесью дурмана, они пекли огнем, выжигая тьму и вынуждая сбросить оцепенение.

Из свалившейся на голову служанки Нейлина превратилась в лекарство. Она была искренней, открытой, настоящей. И позволяла испытать то, что чего он был лишен

Несмотря на то, что он заставил ее прислужить, Эш продолжал называть девушку принцессой. Так было правильнее, безопаснее, легче. Имя жгло мужчине язык, будило что-то давно забытое. Запретное.

С появлением девушки пустое, холодное и мрачное поместье оживало на глазах. Впервые за долгие годы, кроме плача и проклятий, в нем зазвучал звонкий голосок и веселый смех. Дом наполнился теплотой и светом, воздух вкусно пах кашей, душистым свежим хлебом и ранними яблоками. Правда, гораздо чаще из кухни шел дым и в коридорах тянуло гарью, но разозлиться на принцессу отчего-то не получалось и вместо ожидаемого раздражения в груди пушистым котом свернулось умиротворение.

Чувствуя, что с каждым днем привязывается все сильнее, он отгородился. Не давая понять, как ломает его изнутри, давал легкие, обыденные поручения. Больше не трогая память принцессы, безжалостно вламывался в сознания других.

Приход Кайриса ударом молнии расчертил все на до и после.

Когда Эш смотрел воспоминания, жених Нейлины не вызвал у него никаких эмоций, кроме недоумения и брезгливости. Окрыленный, патетичный мальчишка, мало что смыслящий в жизни.

Только вот Кайриса любила принцесса. Его принцесса.

Впервые увидев, как глаза Нейлины вспыхивают искренней радостью, Эш позавидовал. И возненавидел паренька.

Принцесса тянулась к жениху, не выпуская его руки и жадно ловя каждый взгляд, а внутри бушевало и ревело что-то большое и злое. Собственная зависть оказалась желчной и липкой. Она выпускала острые когти и рвала грудь в клочья. От нее кружилась голова, перехватывало дыхание, а во рту ощущался противный металлический вкус.

Пожалуй, он никогда не решился бы пожелать большего.

Нейлина была слишком красива, слишком невинна, слишком добра, чтобы принуждать ее.

Только вот она пришла сама. Одного взгляда на девушку хватило, чтобы у Эша перехватило дыхание и болезненно защемило в груди.

Тонкая фигурка в облаке белого щелка. Рассыпавшиеся по спине огненные локоны. Вспыхнувший на щеках трогательный румянец

Чужое счастье, чужое удовольствие, чужая любовь. Заключенный договор заморозил чувства, и у мужчины больше не было ничего своего. Эш заставил себя смириться с холодной пустотой внутри, перестал обращать внимание на поселившееся сосущее чувство возле сердца, только вот еще никогда пустота не ощущалась настолько остро.

Внутренний голос твердил, что он делает ошибку, но накатившее желание заглушало все доводы разума. Ощутить себя живым, не подглядывать в воспоминаниях и самому почувствовать хмельную сладость поцелуев.

Это было так легко. Шагнуть вперед, заключить принцессу в объятия и впиться жадным поцелуем в добровольно подставленные губы. Пить, пить и пить упоительно лакомые эмоции. Ароматная, брызжущая соком вишня. Тающий во рту сахарный мед. Терпкая и пряная нота забытого удовольствия.