Когда Скиталец с трудом поднялся, противница осталась лежать – в сознании, но оглушенная. Уголь в ее груди судорожно моргал, как глаз смертельно уставшего человека.

Громогласные крики толпы сменились мертвой тишиной.

– Что, нечасто такое случается? – прокричал Скиталец, обернувшись к Огнеглазому. – Чтобы кто-то победил твоего солдата? Да и правда, с чего бы такому случаться?! Это же инвестированные воины, а ты выставляешь их против безоружных обывателей!

Тот, конечно же, не ответил. Шквал побери! Скиталец терпеть не мог таких вот типов, действующих с позиции силы. Он шагнул вперед, будто намереваясь бросить Огнеглазому вызов. Однако в тот же миг его объял пробирающий до костей холод, зародившийся в запястьях.

Скиталец уставился на выданные ему наручи. Они высасывали тепло из тела, заставляя его коченеть, а выдохи – оборачиваться облачками пара. Скиталец метнул яростный взгляд в Огнеглазого, державшего в руке какой-то приборчик с кнопками.

– М-мерзавец, – выдавил Скиталец, стуча зубами.

И упал ничком в грязь, потеряв сознание.

На этот раз Скиталец очнулся прикованным к стене. Точнее, к одному из квадратных кораблей, очерчивавших арену. Он был практически распят на плоском, десять на десять футов, участке борта.

Похоже, отключка длилась недолго, хотя при отсутствии солнца судить было сложно. Разве что на торжественно вздымающиеся планетарные кольца ориентироваться.

Скиталец попытался пошевелиться, но оковы на запястьях и щиколотках держали крепко. Возбужденно шумящие зрители никуда не делись, зато в центре арены приземлился небольшой корабль с окруженным четырьмя резными колоннами возвышением. Открытая всем ветрам площадка на передней палубе служила отличной трибуной, откуда правитель мог говорить с народом. Там и устроился Огнеглазый. Он обращался к толпе, не давая угаснуть энтузиазму.

– Помощник, – хрипло проворчал Скиталец. – Что я пропустил?

Ящики убрали, – ответил Пом, – затем пристегнули тебя сюда. Я пытаюсь понять, о чем говорит этот человек, но пока удалось разобрать лишь несколько слов. Он упоминал тебя. И… пример?

– Чудесно, – буркнул Скиталец, пробуя оковы на прочность.

По-моему, они не поняли, что ты сделал, – продолжал Помощник. – Я про трюк со штангой. Угол обзора оказался неудобный. Когда тебя вытаскивали из грязи, я превратился обратно в монтировку. Меня осмотрели и отбросили, не придав значения. Я так и валяюсь где-то там, слева от тебя.

Уже что-то. Скиталец способен призвать свое оружие в любой момент, приказав исчезнуть и материализоваться заново у него в руках. Браслеты сидят плотно, но Помощник умеет принимать весьма нетривиальные формы. Что-нибудь да поможет освободиться. Но раз уж прямо сейчас опасность не грозит, нет смысла демонстрировать свои таланты раньше времени.

И Скиталец занялся поисками другого выхода. Может, сломать большой палец, вытащить кисть из наручника, а потом кость срастется? К сожалению, переломы залечиваются куда дольше синяков.

Краем глаза Скиталец заметил движение слева. Повернул голову насколько смог и увидел вращающуюся черную коробочку с мигающим огоньком. Камера наблюдения? Она на мгновение сфокусировалась на нем, потом вновь повернулась к трибуне.

Огнеглазый указал на Скитальца, возвысив голос. Преисподняя! Даже если удастся освободиться, замораживающие наручи никуда не денутся. А вокруг враги, с которыми он не может драться, и полно камер. Что толку высвобождать одну руку?

Похоже, на этот раз ты серьезно влип, – сказал Помощник.

– Думаешь?

Думаю ли я? Не уверен. Зависит от того, что ты под этим подразумеваешь.

– Знаешь, живым ты мне нравился куда больше.

И кто же виноват в моей смерти?

Скиталец зарычал и забился в оковах. От своего бедственного положения он отвлекся, лишь когда на корабль-трибуну втащили нескольких оборванных пленников. Огнеглазый брал их за горло одного за другим, и от его прикосновения люди чахли на глазах, кожа выцветала, становясь пепельно-серой. В сторону Огнеглазый отбрасывал иссушенные трупы, а уголь в его груди разгорался ярче.

Радостно приветствующая это действо толпа разразилась криками при виде очередной влекомой на трибуну жертвы, которую сопровождали двое охранников в белых плащах. У одного в руках была винтовка, второй нес длинное копье. Огнеглазый не стал прикасаться к несчастной, лишь воздел руки, отчего зрители завопили еще громче.

Скиталец задержал взгляд на винтовке – первом современном оружии, замеченном им в этом мире. Может, подобное здесь редкость? Он пригляделся к пленнице. Ею оказалась давешняя ловкая женщина, которую удалось поймать лишь двоим очагам.

– Она хорошо сражалась на арене, – сказал Скиталец. – По крайней мере, отлично уворачивалась. Может, ее за это вознаградят?

Огнеглазый указал на пленницу, и толпа взревела. Он хлопнул женщину по плечу, будто желая поздравить. Но та принялась отбиваться, и у Скитальца екнуло сердце.

«Не моя проблема», – сказал он себе.

Огнеглазый махнул рукой, и охранник вручил ему копье. На острие извлеченного из ножен оружия ослепительно сиял уголь.

Пленница закричала.

Огнеглазый вонзил копье прямо ей в грудь.

С того места, где висел Скиталец, было отлично видно дальнейшее. Огнеглазый выдернул оружие, но уголь остался в теле жертвы. Чиновники в страхе шарахнулись прочь, Огнеглазый же спокойно стоял на месте. Женщина завопила еще громче и рухнула на колени от невыносимой боли. Ее грудная клетка пылала. Искры и язычки пламени брызнули во все стороны, как из весело горящего костра. Часть их оседала на ее руках и лице, оставляя алые отметины. Они не меркли, даже когда основной огонь потух.

Наконец несчастная завалилась на бок. Хотя глаза оставались открытыми, невидящий взгляд был устремлен в пустоту. Присмиревшее пламя в груди освещало металлическое покрытие трибуны.

Что ж, – сказал Помощник, – по-видимому, теперь мы знаем, откуда берутся люди-очаги.

– Похоже на то, – согласился Скиталец. Его замутило. – Я бы предположил, что отбирают самых проворных, затем удостаивают их возвышения. Опять же, сожрал он тех, что послабее.

Гипотеза не лишена допущений, но в целом звучит логично.

Скиталец глубоко вздохнул:

– Возможно, это наш шанс. Как думаешь, сможем мы поглотить то, на чем работают эти копья? Вдруг наберется достаточно ЭД, чтобы убраться с планеты.

Нет, мне кажется, на скачок не хватит, – сказал Помощник. – Пока сложно судить, но я бы предположил, что там пара тысяч ЭД. Десять-двадцать процентов скачкового потенциала в лучшем случае. Зато более чем достаточно, чтобы установить Связь с планетой. Ты наконец сможешь понимать местных, а инвеституры хватит и на исцеление, и на мои трансформации.

Вернувшиеся охранники утащили новую женщину-очаг прочь, а Огнеглазый вернулся на середину трибуны, принял у подошедшего подчиненного еще два копья и одно сразу же обнажил. Его острие тоже пылало, как раскаленный добела, но отчего-то не остывающий на воздухе металл. Толпа зааплодировала пуще прежнего.

– Готов поспорить, – сказал Скиталец, – что одно из этих копий предназначается мне. Огнеглазый пытался меня убить, но у его людей ничего не вышло. И он решил испробовать другой способ.

А-а, понимающе говорит герой. Да, это логично. Но почему он не опасается, что свою новообретенную силу ты обратишь против него?

– Подозреваю, что других он контролирует с помощью наручей, а теперь убедился, что на меня они тоже действуют.

Опасно.

– Безусловно, – сказал Скиталец.

В данном случае все окажется не так, как представляется Огнеглазому. Едва острие копья коснется Скитальца, тот поглотит заключенную в нем силу. Одно из немногих полезных свойств его Муки – способность усваивать и использовать почти любую инвеституру, пусть порой для этого и требуется участие Помощника.