Психолог пыталась найти на его лице причины такого решения. Парень же смотрел на неё прямо и безразлично.

– Относительно мужских и женских? – уточнила женщина.

Ей его ответ уже не нравился, особенно после того, как он кивнул.

– Её величество настаивала на вашем инъецировании сразу после этой беседы, – призналась психолог.

Оз рыкнул:

– Нет. Особенно в отношении Аи.

Мне было интересно почему.

– Я не против, – сообщила ему.

– Я против! – сузил на мне глаза крокодил, – ничего влияющего на твоё здоровье мы вводить не будем.

Мне оставалось только пожать плечами и забросить голову на спинку дивана, чтобы смотреть на потолок.

– В таком случае необходимо подписать отказ, – указала на наши завибрировавшие учебные браслеты психолог, – и ответить на следующий вопрос. Предпочитаемые средства контрацепции?

Вот я понимала для чего это спрашивается, но не при всех же и не сейчас, когда я ещё не планировала с ним ничего кроме объятий.

– Барьерные, – плевать было Озу.

– Я вообще не понимаю, как можно умудриться залететь, если в медкабинке, кабинете секс-просвета и… ещё где-то там, не помню, тебе бесплатно всё нужное отдадут, вколют и объяснят, – хрюкнула Фрея, – да так, что не отцепишь их от себя потом с попытками тебе всё рассказывать.

Ей было весело.

– Да? – взглянула на Кернилса Пич.

Тот уже явно прочувствовал эту жизнь, тяжело вздохнув.

– Эта беременность была незапланированной? – сразу же вцепилась в них психолог, – вы уверяли нас в обратном.

– Ага, – хихикнула Фрея, – расскажите, как можно было так проштрафиться, чтобы мы поняли, как делать не надо. А то все принялись донимать Какку, а она крокодилу не даст ещё минимум годик.

Внимание вернулось ко мне со всеобщим удивлением.

– Пич, используемые вами… – начала было психолог.

– Я уже отвечал на этот вопрос, – взглянул на женщину из-под бровей Кернилс, – ничего. Мы не использовали ничего.

– Но мы его и не планировали, – пробурчала Пич.

Фрея просто заржала.

– Нет, ну логично, чего нет то? – заливалась она.

– Почему я не могу исключить из команды всех идиотов? – пробурчал Оз.

– Потому что в первую очередь тебе бы пришлось исключить себя, – не выдержал в этот раз Кернилс, спровоцировав всех на ответные действия: Пич впилась в его руку своими двумя, Эрни направился к нам, я в прямом смысле вскарабкалась на дернувшегося Оз-зи, Иль встал ровно между ними, а психолог возвестила:

– Я выставляю запрет на негативные эмоции в этом кабинете! Сегодня только уважительное обращение среди вас, а также контроль негативных ситуаций.

Крокодил обескураженно разглядывал меня на себе, пока Эрн падал на моё место и начинал болтать:

– Ну чего вы все здесь такие злые? Всякое в жизни бывает, да, Мако?

Я аж глаза расширила. Он знает о том, что я видела тогда в тумане?! Откуда? А ещё кто знает? Оз?!

– Ая, слезь с меня, – усмехнулся Оз-зи, – я не планировал ни на кого кидаться. Честное слово.

Мне пришлось опасливо раздвигать их двоих, садясь между, но прижимаясь к капитану – он мне хотя бы намёки никакие не озвучивает.

– Тедда, говори только то, за что сможешь ответить, – капитан с ухмылкой, – Бахтьяр, что ты здесь забыл?

– Я группа поддержки, – улыбнулся мне Эрни, – и твоя совесть, – для крокодила, – будь хорошим, Оз-зи. Не ругайся.

Капитан ответил ему действиями – пересадил меня к краю, расположившись посередине узкого пространства.

– Тедда, две лекции на тему правил поведения в обществе, – процедил Иль, – вернёмся к тебе, Оз.

Как же похоже они себя вели с Оз-зи! Почему-то со стороны Илияса это звучало сродни высокомерию, как и раньше.

– По какой причине никто не стремится наказать Лакмаара? – Кернилс скрестил руки на груди, – если уж вы оба топите за правила, то приравнивайте себя к остальным. Дружба никому не должна помогать избегать правды.

Крокодил зло усмехнулся. Я решила успокоить его, ободряюще положив руку на его бедро. Реакция у него была мгновенная: ошарашенный взор на меня, которая поняла, что он всё это воспринял слегка не в том ключе и решила убрать свои неосознанные облапывания подальше. Кто бы мне это разрешил сделать! Почти шлепок по моей руке под вниманием лишь некоторых присутствующих, ладонь поверх моей, расплывшееся по его лицу удовольствие и сжатые пальцы на моих, заставляя меня непроизвольно повторять всё то же, только с его ногой. Зато да – он расслабился.

– Позови я его на лекцию, нам придется слушать его, а не диктора, – цокнул для Кернилса Иль, – давайте вернемся к опросу.

Психолог кивнула. А я трезвостью не сильно отличалась, о чем говорил пустой коктейльный стаканчик рядом со мной, потому ехидно поджала губы и… сжала пальцы сильнее. Оз шумно выдохнул, зажмурившись и запрокинув голову на спинку дивана.

– Благодарю, – не обращала внимания на нас психолог, – на самом деле у нас остался только видеоряд, который я сейчас включу.

Пальцы вырвались из захвата, скользнув к внутренней стороне бедра парня.

– Ты пару минут назад сказала, что два месяца между нами ничего не будет, – наклонился к моему уху Оз-зи, не забыв остановить заставляющие его голос становиться хриплым действия, – вот и не провоцируй.

Я хихикнула. Проектор осветил стену за спиной уходящего на другое место психолога.

– Я попрошу каждого из вас отправить мне эссе в конце просмотра, – как для малышей произнесла женщина.

По кабинету естественно пробежала волна смешков.

– Нет уж, – естественно встряла Фрея, – нам не по десять лет, и вы не можете снять с себя лекционные обязанности, – под суровым взглядом психолога, – к тому же вы в самом начале отказались ответить на наши вопросы. Давайте так – мы спокойно посмотрим то, что вас заставили нам показывать, а вы ответите на то, что нам интересно. Идёт?

– От тебя часто поступают крайне провокационные вопросы, Фрея, – дёрнула щекой психолог, – но я вижу ваш настрой, поэтому соглашусь. Напомни мне, что ты хотела узнать.

Подруга ухмыльнулась. Что-то странное происходило до нашего прихода?

– Эта школа очень странно относится к половому воспитанию, – отчеканила Фрея, – до восемнадцати лет у вас четкие правила в отношении полов, как и в других городах. Вроде ближе, чем на метр, не подходить, отношения под запретом, медпроверки каждые три месяца, разграничения на уроках и куча всего другого. Вот только в Белинге у нас с Мако никто эти запреты не снимал. А здесь начинается полнейший цирк с отсутствием запретов, откровенной пропагандой традиционных ценностей семьи и весенними праздниками про любовь. Один за другим. Никто не замечал? – она оглядела присутствующих, резко склонивших головы в нежелании не то, что отвечать – слушать её.

Делали это по большей части хмурые парни, помимо цокнувшей Пич и поджавшей губы Онни. Соголдцы тоже разглядывали нас в непонимании.

– Понятно почему ты не хочешь замуж, Самерфил, – усмехнулся Иль, – с такими наглыми вопросами тебя никто туда не возьмет.

– Мне тоже это показалось странным, – вспомнила я, – сперва идёт очень романтизированный бал Фратрии, потом день признаний, после день любви в коробке.

Последний вообще в этот понедельник – я уже все сопутствующие ингредиенты купила для шоколада своими руками, и одежду подобрала, чтобы краской особо не испортить.

– У нас было всё, кроме бала и очень неофициально, Мак, – хмыкнула подруга, – праздновать нельзя было именно в школе, помнишь? Тут они внутришкольно проводят все увеселение. Это странно, но они ещё добавили церемонию дебютанток, замаскировав его под выпускной, на который пускают всех совершеннолетних, только представь! И не забывай, что на второй этаж общежития, к старшеклассникам, можно попасть независимо от пола, хотя мелких они разделили аж по корпусам.

– Такое нельзя обсуждать в приличном обществе, – фыркнул Илияс.

Но Фрее было плевать:

– Я спросила не у тебя, домогной, – махнула на него рукой девушка, – вы обещали ответить.