Тихо выругавшись, Роберт подошел и грубо схватил Дол-фа за руку.

— Хватит!

— Убирайтесь! — рявкнул Долф.

Хоук не смотрел на Белинду, чтобы не увидеть ужас в ее глазах. Собрав всю свою волю, он подавил гнев.

— А теперь перейдем к делу, а?

— Я сказал — убирайтесь! — заорал Долф, повернувшись к нему. Белинду он отпустил. — Какого черта вам от меня нужно?

Хоук вытащил пистолет и сунул его под подбородок Долфу.

Долф похолодел; Хоук не сводил с него разгневанного взгляда.

Белинда с плачем убежала. Хоук подавил желание пойти за ней, чтобы утешить.

— Я скажу вам, что мне нужно, Долф, ладно? Хватит играть. — Он сильнее вдавил дуло в шею Долфа. — Я хочу знать, зачем вы убили Люси, сукин вы сын.

Долф уставился на него в явном недоумении:

— Люси? Так вы думаете, что это я убил Люси?

— Мне ведь стоит только нажать на курок. Лучше говорите правду.

— Вы спятили? Люси утонула. Все это знают! — Он нервно скосил глаза на пистолет. — Уберите это, Хоуксклиф. Что с вами случилось?

— Вы ее утопили. Признавайтесь!

— Я не имею никакого отношения к ее смерти, ..

— Признавайтесь! Хоть раз в жизни будьте мужчиной. Вы убили ее, опасаясь, что, если она родит ребенка, вы потеряете наследство.

Долф рассмеялся глумливым смехом.

— А как вы думаете, от кого она родила бы ребенка, если бы забеременела? Иисусе, с чего мне было ее убивать? Она ведь была моей любовницей.

Хоук смотрел на него, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Что вы сказали? — взревел он.

— Что слышали. Мы с ней спали, и можете поверить — она хотела ребенка не больше, чем я.

Бешеная ярость охватила Хоука. Он крепче сжал рукоять пистолета и ударил Долфа в лицо. Баронет с ругательством отшатнулся, налетел на изящную скамеечку и растянулся на полу.

Хоук направил на него пистолет, держа его обеими руками.

— А теперь говорите правду, Долф! Или, клянусь Богом, я вышибу из вас мозги.

— Успокойтесь же, Хоуксклиф! Я пытаюсь рассказать вам…

— Она не была вашей любовницей. Не была! Она была… чиста. — Его била дрожь от ярости и от того, что постепенно понимание начинало сжимать его сердце, как расплавленный металл, который, остывая, затвердевал.

— Чиста? Люси? Да вы шутите!

— Я не шучу, — проговорил он. — Вы изнасиловали ее и так же поступили бы с Бел, если бы я вам не помешал.

— Черта с два! Послушайте, приятель, это она меня соблазнила…

— Она никогда бы так не поступила. Она была… Люси… Она была… добродетельна.

— Если вы так думаете, значит, вы вовсе ее не знали. Ну конечно, Люси совершенно не желала, чтобы вы знали, какова она на самом деле. Потому что тогда могущественный Хоуксклиф перестал бы ее вожделеть. Она играла с вами, ваша светлость. Она переспала с половиной лондонских юнцов, а вам морочила голову, надеясь стать герцогиней. Скажу вам еще кое-что, бедный благородный простофиля Хоуксклиф, — добавил он со злобной ухмылкой. — Люси любила стоять голой у окна, чтобы помучить конюхов, — вот какая она была чистая и славная.

— Я убью вас! — прошипел Хоуксклиф. По лицу его бежали струйки пота. — Вы лжете! Не была она вашей любовницей, я знаю это наверняка, потому что вы несколько месяцев были влюблены в Бел.

— Влюблен? — фыркнул Долф. — С каких это пор нужно быть влюбленным в женщину, чтобы получить от нее приглашение в постель? Господи, какой вы щепетильный!

Хоук с ужасом выслушал это признание.

— Она была женой вашего дяди, — растерянно сказал он. Долф пожал плечами.

— Согласен, в этом есть некая извращенность, но это была идея Люси. Я просто оказал ей любезность.

— Это ложь! Сукин сын! — взревел Хоук, поднимая пистолет. Он уже был готов сделать это — хладнокровно убить Брекинриджа. Его палец коснулся курка, и тут тихий, но твердый голос остановил его:

— Роберт. Не нужно.

Когда Хоук ворвался в гостиную, Бел убежала в соседнюю комнату и слышала весь разговор. Она поняла — мечта Роберта о рыцарской любви рухнула. Она вернулась в гостиную в тот момент, когда Роберт готов был нажать на курок.

Бел подошла к нему:

— Я не позволю вам это сделать, Роберт.

— Какое вам до него дело?

— Мне дело до вас, а вы сейчас можете себя погубить.

— Он лжец!.

— Он безоружен, Роберт. Не убивайте его. Вас повесят. Он того не стоит. А потом, что, если он говорит правду?

— Я и говорю правду, — буркнул Долф, медленно опускаясь на пол и вытирая пот со лба.

— Докажите, — проскрежетал Роберт.

— Этот коттедж принадлежал ей. Она оставила его мне, — начал объяснять Долф. — Тут мы обычно встречались. Я думаю, у нее были здесь свидания и с другими любовниками, но она всегда настаивала на полной секретности и очень не хотела, чтобы мой дядя об этом узнал.

Бел взглянула на Роберта. Лицо у него было мертвенно-бледным, взгляд — остекленевшим. Он выглядел так, как будто получил удар под дых. Белинда повернулась к Долфу:

— Докажите, что все сказанное вами здесь — правда, и мы сразу уйдем.

— Не знаю… Посмотрите вон там, в рабочем столе. — Долф кивнул вправо, не сводя глаз с пистолета Роберта. — Может, найдете какое-нибудь доказательство, что она бывала здесь, и сами убедитесь.

— Ступайте, — приказал ей Роберт.

На столе Бел нашла небольшую масляную лампу и пошарила вокруг в поисках трутницы. Наконец лампа зажглась, и тогда она выдвинула один из ящиков и начала внимательно просматривать бумаги.

— Мне искать письма или что-то другое? Кстати, вот альбом для эскизов. Здесь рисунки.

— Несите сюда.

Она принесла Роберту альбом с набросками углем и раскрыла на первой странице.

— Лебеди. Очень изящно выполнено, — сухо сказала она и перевернула страницу. — Нарциссы. Изображение какой-то девушки.

Роберт взглянул на рисунок. В глазах его было страдание, губы побелели.

— Это дочь Колдфелла.

Бел перевернула и эту страницу, но, увидев, что изображено на следующей, захлопнула альбом. Господи!

— Роберт, — осторожно начала она, — вы уверены, что это работы леди Колдфелл?

— Я более или менее знаю ее руку. Но пока я еще не получил доказательств, что она использовала этот дом для свиданий.

— Тогда вам стоит взглянуть на это. — И, морщась от отвращения, она показала ему рисунок. На нем был изображен голый Долф Брекинридж, лежащий в постели и довольно улыбающийся.

Роберт посмотрел, гадливо передернулся и выругался.

— Держите! — рявкнул он, сунув ей в руку пистолет. — Если он пошевелит хотя бы пальцем, нажмите на курок.

— Бел с опаской взяла пистолет, а Роберт подошел к лампе с альбомом в руках.

Долф хотел было встать.

— Не искушайте меня! — пригрозила ему Бел, направив пистолет ему в лоб.

Он усмехнулся:

— Вы не станете стрелять в меня, Бел. Ведь я единственный, кто действительно любит вас, помните?

— Заткнитесь!

— Брекинридж! — предупреждающе прорычал Роберт. Долф покорно опустился на пол, точно рассерженная дворняжка, получившая выговор от хозяина. Роберт перевернул еще страницу.

Бел посмотрела на его потрясенное лицо. Он переворачивал страницу за страницей. На каждой был талантливо выполненный графический набросок. Здесь был изображен не только Долф, это была целая коллекция молодых светских щеголей, и все были в разной степени обнажены.

— О Боже! — мертвым голосом проговорил Роберт. В его черных глазах плескалась печаль. Он наткнулся на рисунок собственного лица, сделанный в три четверти.

Бел ощущала его боль и разочарование как свои собственные.

Он переворачивал страницу за страницей, глядя на собственное изображение в десятке различных ракурсов. В какие бы игры ни играла эта женщина с его сердцем, было ясно, что она испытывала к нему теплые чувства. Это читалось в каждом тонком, легком штрихе карандаша. Должно быть, графиня тайком изучала его, если сумела так точно нарисовать его по памяти. Она уловила его скрытую печаль и нежность, его честность и благородство.