– Садись, – мягким, но повелительным тоном произнес хозяин кабинета и девушка подчинилась. – Предлагаю тебе дружбу! – Все-таки инициатива перешла к более зрелому собеседнику.

– Не скрою, мне есть от этого прямая выгода. – От откровенной беседы Люба расслабилась, говорила открыто, но уже без вызова. Ее улыбка уже не казалась такой надменной, продолжая оставаться холодной.

– Может отметим начало нашей дружбы? – предложил Элькин.

– Не возражаю. – Люба и сама себе не могла объяснить: почему сразу согласилась. Профессор извлек из холодильника бутылку шампанского и достал из шкафа длинные хрустальные фужеры.

– Ну, – произнес он тост, – за нерушимую дружбу!

Они чокнулись и выпили: мужчина крупными глотками и быстро, а девушка мелкими и медленно. Хозяин кабинета предложил сигарету.

– Спасибо, не курю, – деликатно отказалась Люба. Шампанское вызвало приятное головокружение у непьющей девушки и она охотно согласилась выпить еще.

Теперь Казакова не казалась недоступной. Чуть засветилась бездонная голубизна глаз, порозовели щеки и стало мягким лицо. Алые, нежные, свежие губы негромко о чем-то щебетали. Но профессор не слушал ее, ему нестерпимо захотелось коснуться этих губ.

– На брудершафт! – предложил Элькин, не выдержав напряжения и разлив остатки шампанского.

– Наливай! – махнув рукой, согласилась Люба, заметно пьянея. Она уже разговаривала с преподавателем на «ты», но обращалась к нему по имени и отчеству. Элькин передал девушке фужер и ее легкая ручка переплелась с его рукой.

Казакова с готовностью подставила губы, и ее неумелый поцелуй лишь еще больше распалил Элькина. Но дальше поцелуев Абрам Семенович не пошел, не желая спугнуть девушку. В этот вечер Абрам Семенович отвез Любу домой на черной служебной «Волге».

Постепенно между ними завязались отношения, явную выгоду от которых Казакова почувствовала сразу. Элькин не только по своему предмету делал ей поблажки, но и договаривался с другими преподавателями, так что многое, что было непозволительно для других студентов, ей легко сходило с рук. Их физическая близость так и ограничивалась поцелуями. Профессор не торопил события.

Любу же такая дружба вполне устраивала и она умело удерживала его на безопасном расстоянии. Она почувствовала силу магии своей внешности и решила, что раз природа наградила ее красотой, то она имеет право пользоваться ею в своих целях. Незаметно пролетели несколько беззаботных студенческих месяцев. Но все же наступило время, когда и Любе пришлось испытать первую любовь и на собственном опыте убедиться в ее притягательной силе.

Однажды Абрам Семенович спросил, ела ли она когда-нибудь шашлык зимой, на природе и знает ли она, каким он бывает вкусным в морозные дни?

– Насколько я поняла, ты приглашаешь меня на шашлыки? – догадалась девушка.

– Верно, в зимний лес.

– Мы будем одни?

– Нас отвезет мой новый водитель, а через несколько часов заберет.

– Как интересно, – обрадовалась Люба, ударяя в ладоши. – А мы там не замерзнем?

– Одевайся потеплее, – предупредил Элькин. – В воскресенье, в десять часов утра я за тобой заеду.

В выходной девушка проснулась рано, от завтрака отказалась, торопливо собираясь и то и дело выглядывая в окно.

– Куда собралась? – поинтересовалась Ирина Анатольевна.

– На природу, мама.

– Так поешь, – настаивала мать.

– Да не останусь я голодной, – отмахнулась Люба. – Мы шашлыки будем делать.

– Может и меня с собой возьмете? – Из спальни показался Сергей с заспанным лицом. – А то дома такая скука.

– Ты будешь третий лишний, – без всякой злости ответила сестра. – Лучше бы на работу устроился, сидишь на шее у матери.

– Нет, у меня особого желания пахать за копейки. Нашли дурака! Ты, между прочим, в семью доход не приносишь, – попрекнул брат сестру.

– Я учусь на врача, а ты уже сколько месяцев прошло, как из армии вернулся, все баклуши бьешь.

– Не твоего ума дело. Я Алексея жду, он заберет меня с собой.

Такие перепалки у них происходили почти каждый день, но ничем не заканчивались. Обычно спор прерывала мать. Так было и в этот раз.

– Началось с утра пораньше, – вмешалась в разговор Ирина Анатольевна. – Замолчите оба. – Ты немедленно отправляйся в ванну, – обратилась она к Сергею. – А ты, – Ирина Анатольевна внимательно посмотрела на дочь, – объясни матери: что означают слова «третий лишний».

– Ты правильно догадалась, мама.

– Продолжаешь встречаться с этим престарелым профессором? – Во взгляде Ирины Анатольевны застыл молчаливый упрек.

– Пожалуйста, не начинай все сначала. Во-первых, он младше тебя и совсем еще не старый…

– Для меня не старый, – перебила мать. – А тебе в отцы годится.

– Ой, мама! Ты же сама знаешь, что у меня с Абрамом Семеновичем все несерьезно. Мы просто дружим.

– Я требую, чтобы ты перестала с ним встречаться.

– Да пойми наконец, что мне это выгодно. Я уже взрослый человек и сама вольна решать, как поступать.

– Господи, направь мою дочь на путь истинный! – Ирина Анатольевна опустилась на стул, вытирая выступившие слезы передником.

В это время с улицы раздался автомобильный сигнал. Люба выглянула в окно, увидела черную «Волгу» и сразу засуетилась.

– Да не переживай, мам. – Она на прощание расцеловала ее в обе щеки. – Так надо. Все это временная необходимость.

– Так вы меня подождете? – Из ванной показалось улыбающееся лицо брата, голос которого настиг Любу уже на выходе.

– Перебьешься! – бросила девушка, не оборачиваясь, и хлопнула дверью.

Перед Любой услужливо распахнулась дверца машины и она устроилась на заднем сиденье.

– А где Абрам Семенович? – поинтересовалась девушка. Она столкнулась с взглядом нового водителя профессора и между ними словно пробежала неуловимая искорка.

– Он просил сначала забрать вас. – Умные, светло-серые глаза с любопытством изучали тайную любовь шефа. Люба в свою очередь тоже с интересом изучала парня: лихо сбитая на затылок шапка, из-под которой упрямо торчал жгуче-черный, волнистый чуб, высокий лоб, чуть приплюснутый, но неширокий, прямой нос. Сильные руки покоились на руле.

– Как вас зовут? – Водитель Любе явно понравился.

– Вообще-то – Игорь. Но друзья называют Гариком.

– Это из-за того, что вы похожи на кавказца? – предположила девушка.

– Я метис. Мама у меня русская, а папа был осетин.

– Почему был? Он вас бросил? – Казакова проявляла любопытство. Но ей почему-то захотелось побольше узнать про нового знакомого.

– Он погиб, когда мне еще года не исполнилось. – У Гарика был приятный мужской баритон. – Мама рассказывала, как это случилось, но я не люблю вспоминать.

– Извини, – они оба не заметили, как перешли на «ты». – Кстати меня Любой зовут, – и она одарила его теплой улыбкой, в которой не было и намека на фальшь. Кто был хорошо знаком с девушкой, удивился бы произошедшим в ней переменам.

– Я знаю. – Заметив чуть расширившиеся от удивления глаза прекрасной попутчицы, водитель пояснил: – Мне Абрам Семенович сказал. – Он посмотрел на часы и спохватился. – Шеф мне голову оторвет.

– Так почему же мы до сих пор стоим!? – Звонкий девичий смех заполнил салон автомобиля. – Поехали.

Элькин поставил на переднее сиденье огромную хозяйственную сумку, а сам расположился сзади, рядом с девушкой.

– Где тебя черти носили? – задал он вопрос шоферу, потирая замерзшие руки.

– Да я… – начал было оправдываться Игорь.

– Это я во всем виновата, – перебила его Люба. – Замок на сапоге разошелся и я его попросила вернуться, чтобы поменять сапоги. – Она заметила в зеркале заднего вида благодарный взгляд водителя и незаметно подмигнула ему.

– А я все приготовил, – резко сменил тему профессор. – Свинина замочена в трехлитровой банке, свежие помидорчики удалось раздобыть, – похвалился он.

– И все? – деланно надула губки Люба.

– Ну водочка соответственно. «Посольская»!

– Другое дело, – повеселела девушка, хотя к спиртному была равнодушна.