Тот шёл к нему по каким-то делам. Вонрах не дал ему сказать, он сразу перешёл к самому важному. Говорил он долго, не переставая, настоятель не всё понимал, и от того поглядывал на тихо плачущую Салману, стоявшую за спиной Вонраха. Когда Вонрах закончил говорить, настоятель словно постарел на лет десять. Таких откровенных и одновременно страшных слов он не слышал никогда. Он стоял и смотрел как тот, кто призван его БОГОМ, уходит в никуда, чтобы вернуться с победой, или не вернуться никогда.

Вонрах сжал рукоять своего меча, словно поздоровался с лучшим другом. Меч был действительно его надёжным и преданным соратником. Но главное было в той воле к победе, что горела в груди того, кто не мог смириться с поражением, причём не своим, а с поражением этого мира. Меч с нетерпением ждал схватки с врагом, он предвкушал её, ему не терпелось попробовать на вкус его крови.

Рукоять словно дрожала от напряжения, призывая своего хозяина к действию. Вонрах посмотрел на маленькую девочку, потом на её мирно спящую мать.

В отличии от ребёнка, девушка могла не проснуться. На этот риск он мог согласиться, но рисковать жизнью ребёнка он не стал бы никогда. Вонрах положил руку на грудь молодой матери, его сила, мощнейшим потоком устремилась в молодое девичье тело. Это поддержит её какое-то время, пока он будет в отлучке.

Маленькая девочка спала, улыбаясь во сне. Теперь она сможет проснуться утром, чтобы увидеть новый день своей совсем юной жизни.

Надо идти.

Вонрах вновь вышел из шатра и стоявший у его входа настоятель отпрянул назад. Перед ним стоял настоящий посланник БОГОВ. Он был словно из небесного металла. Его взгляд мог сразить любого на этой земле. Сила в нём чувствовалась такая, что казалось, земля дрожит под его ногами. Салмана не замечала прекрасных доспехов, она видела лишь любимого ею человека, отправляющегося на верную смерть.

Его рука сжимающая эфес меча говорила о решительности полубога. Жизнь и смерть в этих нечеловечески сильных руках. Жизнь и смерть теперь стали рядом и с Салманой, в ожидании результата его похода. Вонрах подошёл к Салмане, и заглянул в её прекрасные заплаканные глаза. Только теперь она заметила его шлем, белый гребень на этом шлеме, короной возвышался над головой.

Белый плащ, спадающий с широченных, плеч казался крыльями некой невообразимой птицы. Нагрудник, сверкающий в жемчужном свете луны отражал её печаль.

Руки закованные в доспехи обняли медленно приходящую в себя девушку. Голова покрытая шлемом склонилась и ТИТАН поцеловал свою возлюбленную. Больше не было слёз, была лишь горечь расставания, и ожидание новой встречи.

– Вернись ко мне. Пожалуйста, вернись. – Уже без слёз, и твёрдым голосом произнесла Салмана.

– Со щитом, или на щите, но я обязательно вернусь к тебе. – Вонрах сказал ей, и отправился в путь. Тогда Салмана ещё не понимала значение его слов, но ей предстояло это узнать в ближайшем будущем.

Воздух качнулся перед ТИТАНОМ, он вошёл в прозрачные ворота, исчезая из мира живых.

АД.

Пристанище согрешивших и оступившихся. Место, где оплачиваются все счета, и плата по ним так высока, что души, попавшие сюда, содрогаются ежесекундно, в страшных мучениях.

Но даже это страшное место не есть вечное наказание. Даже в нём есть место состраданию, и надежде на прощение. Даже он не так чёрен, как бывают черны души и помыслы затаившихся в нём демонов. Они нашли способ попасть сюда и не пропасть в небытии. Они знали на что пошли, и теперь они есть новое испытание людское, и ТИТАН единственная преграда на их пути в мир людей.

Как и положено, в мире страдания и боли царило безмолвие и внешний покой. Души молча страдают, очищаясь от своих грехов. Они безусловно страдают, вспоминая каждый свой грех, переживая его снова и снова, очищая себя, отвергая погубившее её. Некоторые отбыли положенное им наказание и выстроились в очередь перед новым своим испытанием.

Путь в мир людей, есть новое испытание для любой души. Заново родиться, заново пройти известный путь, в попытке не совершить прошлых ошибок. Только так души получают прощение, только так они могут заслужить путь к небесам. И ещё не известно, что станет труднее – отбыть лет восемьсот в аду, или прожить лет сорок на земле.

АД один для всех, он может вместить в себе всех, и от того он ещё более страшен. Боль и страдания доведены в этом месте до абсолюта, но даже это не пугало самых отъявленных и бессовестных.

Они от раза к разу попадают сюда за новой порцией вразумления. Так и демоны, что притаились за углом очередной пустоты, ждали своё испытание в лице сошедшего в АД ТИТАНА. Они намеренно пошли на такой риск для себя. Они решили рискнуть всем, и пошли в самое страшное место для любого мира.

Вонрах стоял и смотрел в темноту. Он не хотел видеть это место ещё раз, оно ему не нравилось. ГОСПОДЬ был бесконечно прав, создавая это чистилище для заблудших душ. Он любит созданных им детей, и по тому не может подвергать их вечным страданиям. Каждый имеет право на искупление, каждый имеет право на то, чтобы даже АД для него кончится, когда ни будь. Но всё равно это место было слишком мрачным и неприятным.

Вонрах шёл медленно. Он не прятался, да и какой в этом смысл. О его появлении в этом не гостеприимном месте стало известно всем его обитателям сразу еж, как открылся портал. Они взирали на него сквозь пелену мук и страданий, сквозь туман раздираемых сознание мыслей, и мольбы о спасении. Нельзя сказать ни слова, нельзя даже простонать вслух. Душа не стонет, душа не говорит, она кричит так тихо, что даже тишина не может услышать этот крик. Кричать может живая плоть, тогда боль ещё осознанная и не умопомрачительная, в полном смысле этого избитого слова. Но лишь попадая в это место, ты понимаешь, что значит боль на самом деле. В АДУ царит не огонь, в нём царствует агония. Именно в агонии пребывают те, кто сюда попадает.

ТИТАН шёл спокойно и уверенно в собственном превосходстве перед всеми. Он шёл как повелитель, не как гость, или заплутавший прохожий. Тишина рвала барабанные перепонки. Немое безмолвие тех, о ком знаешь, но пока не видишь лишь по тому, что не хочешь видеть, не беспокоило посланника самого БОГА.

Он искал угрозу. Внезапно каменный пол пещеры провалился, унося идущего по нему Вонраха вниз. Стены стремительно росли, несясь вверх, как сорвавшиеся в безумный галоп лошади. ТИТАН стоял на месте и смотрел в пустоту, словно он ничего и не увидел. Море неслось ему навстречу, грозя поглотить, и лишить не просто вечности, а самого простого, что могло быть, жизни.

Вонрах напрягся, готовясь столкнуться со стихией. Воды, что неслись к нему, не отвечали на его зов, вода отказывалась слушаться его. Вода почти накрыла его огромной волной, но вдруг рассыпалась на мириады бриллиантов, ниспадающих с небес. Драгоценные и прекрасно огранённые камни градом неслись к земле. И вдруг они стали ударяться о землю горящей смолой, брызги которой разлетались в опасной близости от ног ТИТАНА.

Тягучие, горящие ядовитым пламенем капли, растекались по каменному полу, на котором стоял несколько обескураженный воин. Огненные потёки словно были наделены сознанием, они стекались воедино, грозя стать огненной рекой.

ТИТАН сделал шаг назад, поддаваясь человеческому, и вполне объяснимому чувству. Пламя так же было глухо к зову Вонраха, и тот на всякий случай обнажил свой меч. Потом стали гореть и плавиться стены пещеры-подземелья. Они стекали на пол пещеры, пополняя собой огненную реку, которая стала окружать Вонраха.

Жар от пламени начинал становиться не выносимым, дышать было тяжко, жар выжигал лёгкие с каждым вдохом. ТИТАН стал задыхаться, он пошатнулся и опустился, упав на колено, но меча не выронил. Голова шла кругом, мысли путались, тело обмякло и больше не слушалось.

Длинная, как сама жизни ТИТАНА цепь, словно змея обвила его правую руку. Вонрах с удивлением посмотрел на неё, не веря собственным глазам. Другая стальная змея схватила его за левую руку. Цепи напряглись, словно они были не цепями, а чьими-то руками. ТИТАН повис на них, разрываемый их силой. Была боль, но не была страха, было разочарование, но не было крика. ТИТАН был распят, но не бросил своего единственного на сей момент друга.