Я поспешно откинула простыню и дернула, проверяя на крепость. Неизвестный спаситель раздел меня до нижней рубашки, но вся одежда аккуратной стопкой лежала на стуле, так что ничто не мешало мне покинуть дом через окно.
Дверь отворилась совершенно бесшумно. Я как раз потянулась за нижней юбкой и выронила ее, ошеломленно уставившись на вчерашнего ангела. При дневном свете мужчина растерял мистическое очарование и перестал походить на небесного посланника, но по-прежнему оставался невероятно красивым.
Волосы были тщательно расчесаны и лежали волосок к волоску. По низу и рукавам голубой рубашки шла серебристая вязь, фигура у него оказалась худощавой, хрупкой. От незнакомца веяло холодом, он смотрел на меня равнодушно и только в глубине синих глаз закручивались темные смерчи.
– Проснулась?
– Д-да, – осознав, что лежу перед незнакомым мужчиной практически обнаженной, я облизнула пересохшие губы и поспешно прикрылась одеялом. – Благодарю вас за то, что не оставили в беде. Если бы не ваша помощь…
– В таком случае, убирайся прочь, – перебив, равнодушно бросил мужчина.
– Что? – грубый тон настолько не вязался с обликом красавца-аристократа, что я на всякий случай поковыряла в ухе. – Мое присутствие не стеснит вас. Прошу, позвольте восстановить силы и воспользоваться вашим гостеприимством.
– Метель закончилась. Здесь не приют для бездомных. Вон, – с губ мужчины срывались короткие, ледяные фразы.
Я почти услышала звон, с которым они падали вниз и разбивались вдребезги. К слову, ковра в комнате не было и пол покрывала бело-голубая плитка с синими разводами.
О правилах приличия мой грубиян-спаситель явно не слышал. Выйти из комнаты и дать мне возможность привести себя в порядок он даже не подумал. Наоборот, со скучающим видом прислонился к стене и скрестил руки.
«Неужели подозревает, будто я воровка? Да здесь же брать нечего!»
– Мне долго ждать? – мужчина выгнул бровь, и на этот раз я засмотрелась на его ладони.
Он раздраженно перебирал пальцами, явно с нетерпением ожидая момента, пока останется в одиночестве. У него оказались изящные запястья и тонкие, длинные пальцы. Украшения же отсутствовали, даже перстня с фамильной печаткой не было, но на мгновение показалось, будто кончики пальцев сверкнули.
«Впрочем, о чем я только думаю?!»
Наставницы в пансионе воспитывали нас строго, не уставая повторять, что честь и достоинство самые важные для девушки вещи. Раздеться в присутствии постороннего мужчины было страшным грехом. Уж лучше выброситься из окна, чем навлечь на себя такой позор.
«Может быть, хоть тогда лорд Себастьян передумает на мне жениться?», – порывисто вздохнув, я решительно откинула одеяло и подняла с пола юбку.
– Раз уж вы остались, я вынуждена буду бросить вас о помощи. Самостоятельно мне корсет не затянуть, – несмотря на все мысленные заверения, щеки все равно горели, и говорила я, уставившись в пол.
– Значит, выбрось его. Я тебе не горничная, – прозвучал сухой ответ. – Как можно было дожить до таких лет и не научиться самостоятельно одеваться?
Гневная и совершенно несправедливая отповедь заставила вспыхнуть до корней волос. Я вскочила с кровати, но не успела сделать и шагу, как в ногу словно раскаленную спицу воткнули. Боль вспыхнула от ступни до бедра и стекла вниз, пульсируя в лодыжке.
– Знаете, я с превеликим удовольствием уберу свое низменное тело из вашего гостеприимного замка, если вы потрудитесь отвесить мне напутственный пинок, – рухнув на кровать, выпалила я.
На глаза навернулись слезы, но я не отводила взгляда от лица мужчины.
– Ну, или подождите, пока я выползу на руках.
После подобного дерзкого предложения, совершенно не уместного для кроткой воспитанницы, я не удивилась бы, если бы незнакомец вовсе выкинул меня из окна.
Его же глаза посветлели, словно вобрав в себя весь зимний холод. Радужка стала прозрачно-голубой, как будто теплое синее озеро затянуло толстым слоем льда. В комнате стало холоднее, по коже побежали мурашки и, не выдержав, я отвела взгляд.
– Дайте мне пятнадцать минут, и я покину дом, – из пересохшего горла вырвался жалкий сип.
Странное дело, даже в пансионе, услышав об очередном наказании, я не боялась настолько сильно. Даже воспоминания о Себастьяне побледнели, покрылись инеем, став далекими-далекими.
От мужчины исходила такая волна силы, что я не могла заставить себя даже пошевелиться. Все тело одеревенело, обострившиеся инстинкты буквально кричали об опасности, от накатившего липкого ужаса сердце бешено колотилось где-то в пятках.
– Можешь остаться, пока не восстановишь силы, – невозмутимо произнес мужчина.
Стоило ему открыть рот, как повисшее в воздухе напряжение осыпалось ледяным крошевом.
Я подняла взгляд, отмечая, что мужчина вновь выглядит дивным ангелом.
Хотя, наверное, куда лучше подошло бы сравнение со статуей. Такой же нечеловечески прекрасный и далекий, на лице ни тени эмоций, даже в глазах застыл синий лед.
– Спасибо за проявленную любезность, – вбитые розгами уроки заставили рассыпаться в очередной благодарности. – Могу я также попросить …
Дослушивать мужчина не стал, выйдя из комнаты.
– … не рассказывать, что я гостила у вас, – уставившись в дверь, ошарашено закончила я.
Поведение мужчины просто не желало укладываться в голове, выходя за всякие рамки. Он не спросил мое имя и не назвал свое, зато вел себя с такой уверенностью, будто был самим королем.
Я практически не покидала пансион, но имела представление обо всех значимых представителей аристократии. Нынешние земли принадлежали графу Кейнстеру и, пусть лорд практически не появлялся в угодьях, предпочитая проводить время в столичном особняке, других хозяев здесь взяться не могло.
От размышлений закололо в висках, и я бессильно рухнула на подушки. Наверное, глупо было устраиваться на отдых в неизвестном месте, но если бы хозяин желал мне зла, мог сразу воспользоваться моим беззащитным состоянием.
«Даже если это злой дух, пусть сегодня ему не понадобится жертва», – с этой мыслью я прикрыла глаза, накрываясь одеялом с головой.
Во второй раз я проснулась ближе к вечеру. В комнате было темно, в углах притаился мрак, на полу плясали изогнутые тени. Страшнее же всего оказалась тишина. В пансионе строго следили за дисциплиной, нам не разрешали бегать, смеяться, громко говорить, но даже там здание было полно самых разнообразных звуков. Шорох одежды, стук каблуков, шепот разговоров, хлопанье дверьми, а ночью, когда сторожа совершали обход, с улицы доносился лай собак. Сейчас же разлитую в комнате тишину нарушало только мое прерывистое дыхание.
Вставать с кровати, кажущейся единственным безопасным островком, не хотелось, только вот к усилившейся жажде добавился жалобно бурчащий желудок. Конечно, хозяин ясно дал понять, что не рад гостям, но не пожалеет же куска хлеба?
Зеркала в спальне не было, и одеваться пришлось на ощупь. Впрочем, я сомневалась, что даже со спутанными волосами превращусь в страшилище. Мама была настоящей красавицей, и я выросла ее копией. Глядя на фамильные портреты, сама поражалась, насколько сильно мы похожи. Изящные черты, точеная фигурка, пышные белоснежные локоны, прозрачно-серые глаза и пухлые губы.
«Впрочем, зачем красота той, что предназначена в жены чудовищу?» – я горько усмехнулась.
Внешность наверняка сыграла не абы какую роль при выборе Себастьяном невесты, но я подозревала, что он не отказался бы от брака, заболей я оспой или изрежь все лицо ножом. Отец давал огромное приданное за мной, а будучи еще и единственной наследницей, кроме денег я принесла бы еще и власть.
Идти пришлось медленно. Я опиралась о стенку и старалась не морщиться, когда в лодыжку вонзалась очередная игла боли. Дом словно вымер, воздух был стылым, у меня почти сразу озябли руки, но теплая шаль осталась в комнате.
Коридор казался бесконечным. К тому времени, как впереди показалась лестница, я совсем выбилась из сил. Одного взгляда на высокие, крутые, теряющиеся в полумраке ступеньки хватило, чтобы меня бросило в пот. Если свалюсь, не смогу покинуть негостеприимного хозяина еще долго и долго.