– Врача! – прохрипел Стасик, дико вращая глазами.

Видимо, начал приходить в себя после шока.

Анна Ивановна с Люськой резко развернулись и потащили свою жертву по направлению к Стасику. Молодой человек уже не сопротивлялся, только крепче прижимал к животу портфель.

– Вам плохо? – молодой человек, наконец, получил возможность вставить слово, так как Аннушка на секунду замолкла, наверное, просто хотела набрать побольше воздуха в легкие. – Вообще-то я не врач, я – санитарный фельдшер. Где у вас аптечка?

Услышав слово «аптечка», Калерия мигом нырнула к себе в кабинет и появилась через несколько секунд с косметичкой. Кристина, встав на стул, извлекла с полки у двери в кабинет начальника пожелтевшую и сильно потрепанную картонную коробку с красным крестом на помятой крышке. Изящно спрыгнув со стула, Кристина направилась к санитарному фельдшеру, благоговейно держа на вытянутых руках древнюю коробку. От одного ее вида у меня защекотало в носу. Не выношу пыльных бумаг. Калерия презрительно хмыкнула и водрузила поверх красного креста свою косметичку.

Аннушка с Люськой, наконец, ослабили хватку, и упитанный молодой человек сумел освободиться. Он облегченно вздохнул и расправил плечи.

Санитарный фельдшер, что бы это не значило, деловито проверил Стасику пульс, пощупал лоб, даже расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. При попытке завернуть веко Стасик, как будто, очухался и почти нормальным голосом сказал:

– У нас там труп, по-моему. Посмотрите, может что-нибудь еще можно сделать? – и указал на дверь начальника.

Все притихли. Провожать фельдшера в кабинет никто не пошел. Еще раз добровольно смотреть на это желания не было, а он нас на подмогу не звал. Приняв из рук Кристины то, что, наверное, являлось аптечкой, фельдшер вернул косметичку владелице и скрылся за закрытой дверью.

Из кабинета санитарный фельдшер вышел быстро, деловито вызвал “Скорую” и тут же прошел обратно. По телефону он объяснялся коротко, специальными терминами, мы ничего и не поняли, но подействовало успокаивающе. Даже Аннушка прекратила верещать и тихонько сидела на стуле у окна, изредка тоненько попискивая.

Девчонки размазывали по лицам косметику. Калерия трясущимися руками отмеряла «Валерьянку», или «Корвалол», благо ей возвратили ее добро. Жуткий запах быстро распространялся по помещению, но никто, даже Люська, против обыкновения, не выражал недовольства. Людмила молча сидела за столом, сосредоточенно разглядывая свой маникюр. Я тоже разглядывала ее маникюр. Стасик вышел покурить и через некоторое время вернулся, вроде бы, в рабочем состоянии.

– Гелька! Крыська! Марш умываться! – скомандовал он.

– У-у-у… Тимур Шамильевич!

– Ужас како-о-ой…

– Соберитесь! У вас же сегодня свидание!

Девушки поднялись и покорно побрели в сторону туалета. Стасик согрел воду, достал три чашки и предложил нам с Люськой растворимого кофе. Калерии и Анне Ивановне он кофе не предложил. Решил, наверное, что с них и «Валерьянки» хватит. Мы с Люськой от кофе не отказались, в свою очередь, предложив Стасику песочного печенья. Но, видимо, он еще не совсем пришел в себя, потому что, при виде печенья стал какой-то бледно-зеленый и, зажав рот двумя руками, метнулся вон из комнаты.

С улицы послышался визг тормозов, захлопали дверцы машины, и в дверях показалась бригада “Скорой помощи” – двое мужчин в синих комбинезонах с надписью «03». Им навстречу из кабинета уже спешил санитарный фельдшер. Негромко обмениваясь информацией на незнакомом языке, вся компания скрылась за звуконепроницаемыми дверями. Кабинет они покинули довольно быстро. Двое несли носилки с телом, наш санитарный фельдшер тоже шел рядом, одной рукой прижимая к животу свой драгоценный портфель, другой поддерживая голову пострадавшего. Мы в их сторону не смотрели – были сыты ужасами по горло. В дверях процессия столкнулась со Стасиком.

– Кто это? – оторопел тот, уставясь на носилки.

– Тимурчик! – в голос завыла Калерия.

Анна Ивановна тоже прибавила громкость.

– Какой Тимурчик? Где вы его взяли? – Стасик не думал освобождать проход.

Бригада медиков притормозила.

– Где лежал, там и взяли, – огрызнулся шедший впереди, плечом отодвигая Стасика с дороги.

– О, господи! Это же наш деловой партнер! – Люська, наконец, взглянула на тело. – Значит, справку можно пока не печатать.

Вот за что уважаю подругу, это за то, что она оптимистка. Почти во всем способна разглядеть хорошую сторону.

– А что с ним? – видимо Люську интересовало, как долго можно не печатать справку.

– Синкопальное состояние – непонятно пояснил врач, и двое с носилками удалились.

Санитарный фельдшер присел на кресло за Стасиковым столом.

– Я здесь пока полицию подожду. Внезапная смерть, возможно, отравление неизвестным ядом, – кивнул он на дверь кабинета.

– Пожалуй, справку можно совсем не печатать, – невесело сказала Люська.

Все-таки своеобразно выражалась ее скорбь по начальнику. Последствия шока, скорее всего. В обычных условиях Люська – дама чувствительная и сердобольная. Сейчас же она, нашарив в сумке начатую пачку сигарет и зажигалку, направилась к выходу. Стасик и санитарный фельдшер двинулись за ней.

А к нам вошли новые лица. При ближайшем рассмотрении они оказались Кристиной и Ангелиной в натуральном, так сказать, виде. Вид оказался, прямо скажем, неожиданным, во всяком случае, для меня. Ангелина без косметики выглядела этаким круглолицым ангелочком с прозрачной кожей, нежным румянцем, огромными голубыми глазами и пухлыми губками. Очень милая девушка и, судя по всему, трудолюбивая. Это ж какой труд, ежедневно скрывать такое чудо природы под слоями косметики! Кристинка же, напротив, без грима здорово напоминала Бабу-Ягу – глубоко посаженные маленькие глазки, тонкие губы плотно сжаты, впалые щеки. Да и выглядела она лет на десять старше подруги. Уже и не шампиньон, а бледная поганка какая-то.

– А это еще кто? – вернувшийся с перекура Стасик растерянно переводил глаза с одной на другую.

Подошедшая сзади Люська мигом сориентировалась и зашептала ему на ухо пояснения. Наверное, она, так же как и я, опознала сотрудниц по одежде. Слушая Люську, Стасик время от времени бросал короткие взгляды на девчонок и с сомнением качал головой. Видно, не очень верил. К своему месту он прошел бочком, стараясь как можно дальше обойти непонятные существа, в которых, если верить Люськиным словам, перевоплотились Кристина и Ангелина.

Существа между тем выложили на стол пухлые косметички и принялись наводить марафет, на глазах приобретая привычный облик. Правда, теперь разница между ними обозначилась настолько явственно, что никакой макияж уже не смог бы ввести меня в заблуждение.

Прибывшие сотрудники милиции действовали очень быстро и деловито – осмотрели кабинет, опросили нас. Прикрытого простыней Тимура вынесли.

Калерия по телефону названивала одной из его бывших жен, время от времени громко сморкаясь в огромный носовой платок.

Анна Ивановна, источая невыносимый аромат сердечных капель, прошла на свою половину. Там уже собрались после перерыва совещающиеся представители «Красного Креста». За ней проследовал санитарный фельдшер, все так же прижимая к животу портфель.

Я засобиралась домой – сообщать Мумрику долгожданные новости. Хотя таких новостей он наверняка не ждет. Еще неизвестно, как его чувствительная натура воспримет происшедшее. Может, придется и его, как Калерию, отпаивать «Валерьянкой». А ведь у меня дома успокоительных капель нет. В аптеку, что ли по дороге зайти? Или сказать ему все, прямо так сразу как есть, без страховки успокоительным. Мужчина он все-таки, или нет? В конце-то концов, Тимур ему не родственник. И в фирме Мумрик проработал всего полгода. В крайнем случае, вызову «Скорую». Вон как оперативно они прикатили за деловым партнером. В самом деле, лето на дворе. Народ поразъехался. Вызовов, наверняка, немного. Если не случится никакой крупной дорожной аварии, Мумрика быстро спасут. В крайнем случае, оболью его холодной водой.