— Для Дункана это гораздо сложнее и всякий раз, когда я сталкиваюсь с критикой за то, что приняла его, я напоминаю себе, насколько хуже ему. Так что да, принятие меня в качестве невесты, поставило Лоуренса в очень выгодное положение. Ну и конечно, он был красив, остроумен и умен, а если Дункан и предостерегал меня в отношении жениха, то я считала, что мой младший брат проявляет чрезмерную заботу, и это было ужасно мило с его стороны. Все стало гораздо менее мило, когда Дункан попытался вмешаться в наши отношения и привлек на свою сторону нашу мать, чем заставил меня сбежать.

— Оу.

— Да, так и есть. Я также вспоминая себя тогда, сокрушаюсь. Дункан разглядел нутро Лоуренса, как и моя мать, а я оказалась замужем за выпускником медицинской школы, который надеялся, что моя богатая семья поддержит его истинное призвание исследователя дикой Африки.

— Э-э-э.

— Поразительно, но они этого не сделали и, как оказалось, это была моя вина, потому что я была недостаточна убедительна в своих уговорах. В конце концов, он сообщил, что я в долгу перед ним, ведь он женился на мне несмотря на семейный скандал.

— Мудак.

— Я предполагаю, что это оскорбление и могу добавить к этому намного больше. Дело в том, что, когда мой отец умер, а наш старший брат уехал в Европу, Дункан все-таки дал Лоуренсу деньги, необходимые для поездки в Африку, при условии, что он не станет ожидать, что я буду сопровождать его, и это устраивало нас обоих. Я вернулась в семейный дом и начала свою работу, которая позволяла Лоуренсу оставаться в Африке.

— Отличное использование денег в этом случае.

— Лучшее использование. Так продолжалось до тех пор, пока я не получила известие о смерти Лоуренса. Он, однако, любезно оставил мне все свои долги, которые я почти закончила погашать только два года спустя.

Вот почему Грей так легко дает деньги на расходы Айлы. Именно поэтому она отшучивается, но не отказывается. Между ними существует негласное соглашение, что, каким некомфортными не были их финансовые взаимоотношения, их приоритетом стало избавление от любого воспоминания ее муже-мудаке.

— Можем ли мы начать наше расследование сейчас? — спрашивает Айла, размахивая газетами, — или у тебя есть еще вопросы?

— У меня так много вопросов, но да, есть убийца, которого нужно поймать. Посмотрим, что мы сможем найти.

Глава 25

Мы не нашли никаких указаний на то, что свидетель, описавший «человека в черном плаще и маске», разговаривал с репортерами. Айла говорит, что на пике популярности свидетель мог рассчитывать заработать небольшое состояние на продаже своей истории, но это время прошло, и писатели поняли, что вряд ли имеет значение, цитируют они верный источник или нет. Придумывание всякого дерьма работает не хуже, если не лучше.

За последние несколько дней авторы сообщили, что некоторые люди видели убийцу. Все они являются анонимными источниками и видели примерно такое: «человек с птичьими крыльями» или «человек, покрытый перьями». Как будто убийца разгуливает по улице в костюме птицы.

Пока я обсуждаю это дело с Айлой, часть моих мыслей занята анализом подозрений того, что убийца-ворон — это человек, который напал на меня в Эдинбурге двадцать первого века.

И есть один из вопросов, на который Айла может помочь мне с ответом. Если он попал в тело напавшего на Катриону, как он узнал, кто он здесь, в этом времени?

— Какое удостоверение личности вы носите с собой?

Айла отрывается от чтения.

— Удостоверение?

— Идентификация. У вас нет водительских прав, потому что еще нет автомобилей. Я думаю, что и паспортов еще нет. Вы же не прыгаете в самолеты и перелетаете из страны в страну. Возможно, номер медицинского полиса? Хотя я не думаю, что и это уже существует.

— Тебе это действительно нравится.

— Что нравится?

— Дразнить меня словами и понятиями, которых я не знаю. Ты знаешь, что я попрошу объяснить каждое из них, а потом ты потребуешь взамен какую-то личную информацию. Это очень умная игра.

— Возможно, если бы я вообще собиралась, что-то объяснять, но простите, не могу. Эффект бабочки.

Она смотрит на меня с укором.

— Эффект бабочки. Это старая история — старая для меня, еще не написана для вас. Она рассказывает теорию о том, что если человек путешествующий во времени не будет осторожен в своих действиях, то это может привести к концу света. Простое убийство бабочки в прошлом может уничтожить мир в будущем.

— Это абсурд.

Я пожимаю плечами.

— Согласна, поэтому я не слишком беспокоюсь о том, чтобы случайно не наступить на насекомых. Но мне нужно быть осторожным с тем, что я могу принести в прошлое.

— Ты говоришь, что не будешь рассказывать мне о достижениях будущего, чтобы я не изобрела что-то на пятьдесят лет раньше и не стала слишком богатой?

— Ну, вас могут, например, сжечь за колдовство.

— Мы не сжигали ведьм уже более ста лет. Мы их просто топим, и то только в маленьких английских деревнях, которые, как ты понимаешь, находятся в Англии.

— Я думала, что суды над ведьмами проходили в основном в Шотландии. Почти уверена, что именно шотландцы…

— Фи, — она машет на меня рукой и насмешливо улыбается, — ты отвлекаешь меня от цели.

— А вы отвлекаете меня от моей. Идентификация. Что вы берете с собой, когда выходите на улицу?

— Зачем нам носить с собой удостоверение личности? У нас есть свидетельства о рождении, но мы не носим его в кармане.

— Что произойдет, если полиция потребует доказать, что вы та за кого себя выдаете?

— Почему они должны это делать? — она с шумом складывает газету. — Ты хочешь сказать, что в твоем времени полиция требует, чтобы люди доказывали, кто они такие? Это звучит, как тирания.

— Эм, возможно. Просто я подумала, о том, что Катрионе просто повезло, что ее узнал кто-то. Поэтому я задумалась об идентификации. Что люди берут с собой, когда выходят на улицу?

— Зонтик.

Я смеюсь.

— Хорошая шутка.

— Я беру с собой сумочку, в которой немного денег, но в основном блокнот, карандаш, носовой платок…

— А как насчет ключей?

— Для чего?

— От входной двери.

— Зачем мне ключи? Она никогда не запирается, кроме как на ночь, и если бы я собиралась прийти домой после наступление темноты, миссис Уоллес оставила бы дверь открытой для меня.

Я уже собираюсь спросить, безопасно ли это, когда отвечаю на свой собственный вопрос сама. Это престижный район в Новом городе, его жители запирают свои двери на ночь, но они не беспокоятся о том, что кто-то вломится в дом в полдень.

Итак, если бы мой нападавший прыгнул в тело нападавшего Катрионы, как бы он узнал, кто этот парень в этом мире? Или он не стал бы заморачиваться просто украв то, что ему нужно?

Мои пальцы чешутся от желания схватить телефон и начать делать заметки.

— Я бы хотела блокнот, — говорю я, — или просто бумагу и ручку. Есть какие-нибудь запасные?

— Проверь верхний ящик. Тебе придется использовать бумагу, пока я не дам тебе все необходимое. Если ты и найдешь здесь чистые листы бумаги, то я бы настоятельно не рекомендовала брать их. Мой брат знает каждую, которая у него есть, и если даже они не заняты записями, он заявит, что оставил ее специально, потому что она как раз подходящего размера и там подходящая бумага для диаграмм, или набросков, или еще чего-нибудь.

— Не брать пустые листы у доктора Грея. Поняла. Я не буду ничего одалживать. Учитывая прошлое Катрионы, так будет лучше.

Я дергаю верхний левый ящик. Кажется, он застрял, и, прежде чем Айла успевает сказать «Попробуй другой», я дергаю сильнее, и коробка на столе соскальзывает по полированной поверхности. Я делаю рывок, чтобы схватить ее, падаю со стула, но приземляюсь на свой хорошо амортизированный зад, удерживая коробку.

Айла хлопает в ладоши.

— Молодец. Поразительное проявление ловкости.

— Было бы более впечатляюще, если бы я не упала на задницу. Катриона сильная, но она совсем не гимнаст. Я предполагаю, что спорт не является частью жизни викторианской девушки.