А теперь Грей открыто пялится на меня.

— Это имеет смысл, не так ли?

— Да… имеет. Что это был за термин, который ты использовала? Сад…изм? Связано с маркизом де Садом, я полагаю?

Я пожимаю плечами:

— Никогда не слышала о нем. Дело просто в том, что это пытка с целью извлечения информации, а не ради получения удовольствия для мучителя или… — я кашляю. — В общем дело в том, что это не случайное убийство.

— В таком случае постановка может оказаться более значимой, чем я предполагал. Я думал, что это просто для шока, привлечь внимание.

— Может быть, — говорю я. — Наверняка. Что нужно знать детективу Маккриди, так это то, что у жертвы было то, что хотел его убийца. Это важно.

— Да, важно. Отличная работа, Катриона. А теперь…

Часы бьют час, и он ругается себе под нос.

— Если вам нужно еще немного моего времени, сэр, я могу его уделить.

— К сожалению нет. Есть место, где мне нужно быть. Полиция будет делать заявление газетчикам по этому делу.

— Пресс-конференция?

Он не сбивается на очередной современной фразе, только пренебрежительно машет рукой:

— Какая-то новомодная идея от комиссара. Лично я боюсь, что это приносит больше вреда, чем пользы, но, к сожалению, полиция не подчиняется клятве Гиппократа.

Я фыркаю от смеха, он поворачивается, нахмурив брови, только для того, чтобы вспомнить, что он делает, и продолжает убирать свои инструменты.

— Если подумать, — говорит он, — тебе следует пойти со мной, Катриона, если ты идешь в ту сторону. Расскажешь детективу Маккриди свою теорию.

— Я думаю, что она будет иметь больший вес, если будет исходить от вас.

Он хмурится:

— Но это твоя теория.

Поработав в нескольких окружениях, где люди быстро приписывали себе заслуги в моих теориях или переформулировали их сразу после того, как я их озвучивала, и получали признание, я нахожу искреннее замешательство Грея освежающим, особенно учитывая период времени.

Если он не понимает, почему слова врача имеют больший вес, чем слова горничной, я не буду говорить ему. Хотя я подозреваю, что это не столько признак просвещенного мышления, сколько забывчивость привилегий, я все же поставлю ему за это балл. И, как бы я ни жаждала вернуться в свой мир, мне любопытна пресс-конференция о викторианском преступнике.

— Я присоединюсь к вам, сэр, если это уместно, но считаю, что теория должна исходить от вас. Для них ценно именно ваше мнение.

— Что верно, то верно. Я не стану упоминать о тебе. Но если эта деталь поможет расследованию, дам знать МакКриди, что идея была твоя.

Глава 9

Закончив убирать инструменты, Грей хватает свой пиджак, двубортный сюртук, который ниспадает чуть ниже бедер. Когда он надевает шляпу, ею оказывается настоящий шелковый цилиндр. На нем она выглядит удивительно хорошо, и совсем не так, как будто он собирается сорвать ее и вытащить кролика.

Когда он идет к двери, я спрашиваю:

— Мы не будем мыть руки, сэр?

Он смотрит на меня, а затем исследует свои руки.

— Они кажутся достаточно чистыми.

— Вы только что имели дело с разлагающимся трупом, — я гляжу на него с зарождающимся подозрением. — Если я скажу «теория микробов», что вы услышите?

Он хмурится:

— Новая теория из Германии?

Его глаза блестят, видя мою реакцию.

— Я дразню, Катриона. Я хорошо разбираюсь в теории заражения, а также в аргументах тех, кто предпочитает миазматическую теорию. Я сильно склоняюсь к первому. Я очень очарован работой доктора Пастера. Существует также новая теория доктора Листера из Глазго относительно использования карболовой кислоты. Я даже читал более ранние теории о возможности заражения через прикосновение, особенно захватывающий — отчет врача из Индии шестого века. Я пытался донести это до своих коллег-медиков, но они назвали это иностранной чушью.

Он шагает к маленькой туалетной комнате, в которой есть умывальник.

— Наверное, нам следует помыться, запах может быть отталкивающим. И я стараюсь не забывать мыть руки после контакта с телами на случай, если есть вероятность заражения.

Он жестом предлагает мне идти первой. Когда я чищусь, он говорит:

— Когда я был студентом-медиком, мои однокурсники справедливо требовали привилегии носить фартук хирурга на пенсии. Его никогда не мыли, и он был довольно жестким от крови и других телесных жидкостей. Они думали, что это доказательство их долгой и легендарной карьеры, но я всегда находил это…

— Ужасным, отталкивающим и крайне пугающим?

— Я собирался сказать «несколько нездоровым».

Королевство за бутылку дезинфицирующего средства для рук.

Я вытираю руки и поворачиваюсь к нему:

— Пока вы чиститесь, мне нужно сходить за обувью.

Он хмурится на ту, что у меня на ногах:

— Разве ты не обута?

— Это моя домашняя обувь.

Когда он хмурится еще сильнее, я сдерживаю вздох:

— Я полагаю, они подойдут. Однако мне нужно пальто.

— Ах, — он поднимает руку. — Я могу тебе с этим помочь.

Он заканчивает отмывать и вытирать руки, уходит в боковую комнату, роется в шкафу и вытаскивает…

Боже мой, это плащ-пальто Шерлока Холмса. Легкий твид с накидкой вокруг плеч и предплечий. Оно великолепно сшито, и я начинаю понимать, что это всего лишь обычный предмет одежды среднего класса в мире, где большая часть вещей до сих пор изготавливается вручную. Я уже тянусь к нему, но затем останавливаюсь.

— Оно не от клиента, не так ли? — спрашиваю я.

— Клиент?

— Из тех, что не живые.

Короткая пауза, затем полуфыркающий смех:

— Нет. Оно принадлежало моему ученику, тому самому, который ушел.

— Он не будет возражать, если я одолжу его?

— О, я совершенно уверен, что у него нет намерения вернуться. Это было весьма резкое расставание.

— Могу я спросить, что случилось? — спрашиваю, надевая пальто.

— Очень загадочно, на самом деле. Я получил труп из Королевского колледжа. Совершенно законно. Все необходимые документы и прочее. Я хотел проверить следы которое оставляет различное оружие.

— Оружие?

— В частности, топоры.

— Понятно.

Грей открывает передо мной входную дверь и выводит меня наружу.

— В Шотландии было совершено два убийства топором в течение месяца, что навело меня на мысль, что было бы полезно иметь возможность сравнить схемы ранений. Есть много видов топоров, особенно в сельской местности.

— Ага.

— Я попросил Джеймса придержать тело, пока я орудую топором. Первый удар был довольно неаккуратным. Видишь ли, это должен был быть свежий труп. Разлагающиеся ткани реагировали бы совершенно по-другому. Кроме того, в своем рвении я, возможно, отрубил трупу руку, которая, возможно, подлетела и стукнула Джеймса.

— Ага.

Мы вышли на улицу, и Грей продолжает вещать разговорным тоном, заставляя двух хорошо одетых дам быстро подобрать юбки и перейти дорогу.

— Полагаю, после этого он и ушел? — говорю я.

— И весьма резко.

— Может, и к лучшему. Похоже, он не понял истинной ценности науки.

Грей с сожалением кивает.

— Боюсь, что так. Заменить его будет чертовски трудно.

— Уверена, не все так безнадежно, сэр. Если позволите дать совет, первую беседу с претендентами проведите во время осмотра трупа. Попросите помочь. Возможно, они тут же убегут.

— Замечательная идея, Катриона.

— Всегда пожалуйста, сэр.

Нэн живет под Эдинбургом, так что, хотя я и проводила время в городе, не очень хорошо с ним знакома. Сама я, например, росла в пригороде Ванкувера и в самом городе хорошо знала лишь те места, где мы регулярно бывали. Я понимаю, что район, где я прошла — Грассмаркет, он находится в Старом городе, дом Грея — в Новом городе, но понятия не имею, как пройти от одного к другому.

В Эдинбурге моим главным ориентиром всегда был замок. Сложно проглядеть большой замок на холме. Как, например, СиЭн Тауэр в Торонто. Я могу сориентироваться по нему из любой точки города. Пока мы идем, я высматриваю верхушку еще одной достопримечательности — памятника Вальтеру Скотту. Я поднималась по всем его двести с лишним ступеням и, хотя это не СиЭн Тауэр, смогу увидеть его из разных частей города.