Мы все направились в сторону Соверена.

В полумиле от Соверена наши пути разошлись.

— Встретимся снова у дерева. Будь в безопасности, Блейк.

— Ты тоже.

— Удачи, Елена.

Она подбежала к нему и обняла за талию.

— Только не дай себя убить, пожалуйста.

— Будь осторожна в своих словах. Возможно, это не от зла с этой стороны, а от твоего отца, который сидит рядом с тобой, юная леди. — Она рассмеялась. — И ты немая.

Она сделала пару знаков руками, и все мы рассмеялись, когда она снова подошла ко мне.

Мы молча дошли до рынка Соверена.

Там было множество палаток и киосков, торгующих всем, чем только можно, чтобы свести концы с концами.

Мы прошли мимо девушки, ростом с переодетую Елену. На ее шее и ногах были кандалы.

Каждая чешуйка во мне вибрировала.

Я старался не смотреть и ничего не мог сделать, и это хотело сломить меня. Я не был так сложен.

Я крепче сжал руку Елены, когда мы проходили мимо нее, и быстрее зашагал вперед.

Парад еще не начался.

Один из пьяниц в толпе налетел на меня.

Он не мог стоять на ногах, и я помог ему подняться свободной рукой.

— Эй, хаашо ж ы выпил, — сказал я на соверенском диалекте.

Другой парень посигналил, когда он ответил. Нескольких зубов у него не хватало, но, тем не менее, он был весел. Я догадался, что тебе нужно много выпивки, чтобы пережить такой день, как этот.

Затем он спросил меня о чем-то и указал пальцем на Елену.

Я попросил его повторить. Правильно ли я его расслышал?

Мне захотелось перегрызть ему глотку, когда я правильно расслышал его, и он протянул мне свои деньги.

Я должен был сохранять спокойствие и сделал глубокий вдох.

То, что вылетело у меня изо рта, было отвратительно, но сделать слова более легкими было еще сложнее.

Я сказал ему, что она немая и бесполезная, даже для секс-рабыни. Слова, слетавшие с моих губ, были на вкус как вонь в том лесу.

Елена крепче сжала мою руку.

Ее сердце заколотилось, но она была в безопасности.

— Эй, идешь на жатву?

Я сказал им, что посмотрю. Пьяный был таким шумным и неподходящим человеком для общения, поскольку он привлекал больше внимания к нам двоим.

Мне пришлось отпускать отвратительные шутки о так называемой матери Елены, которая умерла слишком молодой при родах, и о том, что я не мог дождаться, когда маленькое отродье вырастет, чтобы свести концы с концами.

Я внутренне съежился, но они все купились на это, проглотили все.

Я говорил как дьявол.

Мне нужно было убраться подальше от этой толпы, и я крепче схватил Елену за руку, смеясь, когда уводил ее подальше от всеобщего внимания.

Я нашел местечко поуютнее и стал ждать.

Я даже не мог сказать ей, как мне жаль, так как это выдало бы наше прикрытие, что мы вообще не вписываемся в это место.

Сколько времени должно было пройти, прежде чем начнется этот чертов парад?

Затем, наконец, по другую сторону стены эхом отдался стук лошадиных копыт.

— 21~

Ворота открылись, и появились лошади, тянущие стальные повозки, больше похожие на пустые клетки. Мое сердце болело от осознания того, что это был гребаный способ Горана еще больше унизить людей короля Альберта и сломить их еще больше.

Открылась еще одна стальная дверь, и мужчины, которые едва ли были мужчинами, вышли, закованные в кандалы на длинной цепи, идущие друг за другом.

Мое сердце было разбито, но слезы только испортили бы эту миссию.

Это были мужчины, которые сидели за столом с моим отцом и его всадником. Я даже не мог сосчитать, сколько раз мы обсуждали пути и будущее Пейи.

Я смотрел на них всех снизу вверх, они были такими большими, а теперь от них остались кожа да кости, и они были едва живы.

Их рубашки были порваны, а брюки — грязными. Все их волосы были коротко острижены. Горан заставил их выглядеть рабами. На шее, ногах и запястьях у них были толстые металлические браслеты, когда их заталкивали в вагоны.

Это были преданные люди короля Альберта, те, кто отказался сдаться. Они были едва живы, у них были синяки, порезы и язвы по всему телу.

Я попытался разглядеть, был ли среди них отец Елены, но их было трудно узнать.

Их разделили по вагонам, когда люди начали забрасывать их гнилой едой. Выкрикивая ругательства, обвиняя их во всем, через что пришлось пройти каждому в Итане.

Я посмотрел вниз на Елену, и в ее глазах заблестели слезы.

Я крепче сжал ее руку, и она подняла голову. Я покачал головой, а она тихонько шмыгнула носом и вытерла слезы.

Экипажи подъезжали все ближе, и я огляделся. Было вроде как безопасно оставить Елену здесь на несколько секунд.

— Просто оставайся здесь, — тихо сказал я и, отпустив ее руку, бросился к экипажам.

Я положил навозные шарики в рот и постарался не чувствовать их вкуса. Эмануэль сказал, что это было похоже на грязь, смешанную с травой.

Я выплюнул навозный шарик в первый вагон, хорошенько разглядел их лица.

На меня смотрели лица, которые я когда-то знал и которые раньше принадлежали крепким мужчинам.

— Не обращай на него внимания, Мэтьюз, — произнес знакомый голос.

Я прошептал:

— Булавайо.

Половина их голов вскинулась, а затем взгляды снова опустились на навозные шарики, когда я посмотрел на них всех. Возможно, их было не узнать, но я знал их глаза, глаза, которые раньше смотрели на меня с восхищением.

Во втором вагоне я сделал то же самое.

Им придется расшифровать это сообщение вместе.

То же самое произошло, когда я прошептал секретное слово короля Альберта. Это было так, как если бы новая жизнь пронеслась сквозь них.

Затем один из охранников начал отталкивать меня, пока я не показал ему, что я делаю, и он съежился, почувствовав запах дерьмовых шариков, и предположил, что я еще больше унижаю их.

Охранники рассмеялись и показали мне, чтобы я продолжал.

Я так и сделал и даже рассмеялся, выкрикнув команду «Булавайо».

Они смотрели, как я передаю мужчинам секретное сообщение, и им показалось это забавным.

Что за сборище идиотов.

Я попыталась разглядеть, чьи лица я мог бы узнать, и застыл, когда пара глаз, которые я так хорошо знал, уставилась на меня в ответ.

Это были не зеленые глаза Елены. Нет, это был чей-то другой отец, и обе его девочки думали, что он давно уже в могиле. Это был один из преданных солдат короля Альберта, Этьен Джонсон.

Я должен был выяснить, жив ли еще отец Елены, но я знал, что это поставит под угрозу нашу миссию.

Подошел охранник и схватил меня. Он был единственным, кому это не показалось забавным.

Испытывал ли он все еще какое-то уважение к этим людям?

Я толкнул его и попросил денег за свое выступление.

Он столкнул меня со ступенек.

— Убирайся отсюда.

Я встал и подбежал к фигуре Елены.

Я схватил ее за руку и втолкнул в толпу.

Я направлялся к лесу, крепко держа Елену за руку.

— Вы там? — крикнул один из солдат в толпе, когда мы подошли к магазинам. Я обернулся, и охранник указал прямо на меня.

— Иди быстрее, Елена.

— Блейк, они собираются устроить сцену, привлечь к нам больше внимания.

— Иди быстрее.

Она так и сделала, и бросилась бежать, так как ее замаскированные ноги были не такими длинными, она крепче сжала мою руку.

Я нашел пустой магазин, открыл его с помощью телекинеза, и мы вошли.

Мы сидели, прислонившись к двери, когда мимо проходил один из охранников.

Еще несколько человек последовали за ним, и они заговорили о рыжебородом мужчине. Другому он показался знакомым и сказал, что должен ему денег.

Медная дверная ручка повернулась, и на несколько секунд, могу поклясться, мое сердце перестало биться.

Дверь не открывалась. Сердце Елены бешено колотилось, когда я обдумывал, как атаковать, вырубить их до того, как придут другие, или смешаться с толпой.