Лия пристыженно опустила голову.

– Не знаю я! – ответил он снова. – У меня больше вопросов к вашему Лиаму и вообще всей этой затее с папкой, которую вы постоянно носите с собой. Да что это за гул бесконечный!! – Володя крикнул так громко, как будто хотел злостью и возмущением отравить все пещеры в горах.

– Это время молитвы. – Тихо ответила Лия и грустно посмотрела на Акима Филимоновича. – Они молятся Саиру, духу Пустыни.

– Гениально, – буркнул Володя. – Вестника мы видели. Надеюсь этого Саира мы тоже, удостоимся лицезрения?

Он только засмеялся, но его шутки никто не понял.

– А! Простите. Лия меня собралась изгнать из Города же… точно. Ладно, расскажете об этом духе? Лия, пожалуйста!

Девушка не ответила, но вместо нее по каменным сводам комнаты разнесся знакомый голос.

– Наши молитвы могут быть осмеяны, но святотатства в сторону Саира не позволительно никому, даже вашим Хранителям!

Это был Карэн. Он незаметно вошел и теперь двигался к ним, нарастая словно туча.

– Мы тоже оплакиваем гибель земли! Как и вы, мы пытались выжить здесь, найти возможность восстановить утраченное. А Саир – наш путеводитель, наш вдохновитель! Он помог нам выжить и найти свое место на земле, пока вы прятались за ее пределами. Он знал, что так будет. Что вы вернетесь и станете насаждать свои правила и законы. Но вы пыль! И если бы не Саир, вас бы тут не было! Не было бы ваших Хранителей и вашего Города. А по сему, хотя бы имейте уважение к нашему дому.

Володя опустил голову, исподлобья рассматривал начальника охраны подрывников.

Карэн гневно продолжал:

– В прочем, ваш ум вряд ли поймет нас. Идем. Вестник ждет.

У Лии округлились глаза, чувствуя снова накатывающий страх, она прижалась к Акиму Филимоновичу, но поймала на себе взгляд подрывника. Он выражал досаду, печаль и … желание помочь?

Возможно, девушке это показалось, и пока они шли по коридорам обратно в зал, ей пришлось призвать к себе все самообладание и хладнокровие, на какое была способна.

***

Аким Филимонович устало брел по переходам. Иногда в его памяти возникали образы вечернего Города, свой любимый балкон и чашка горячего кофе рядом с множеством удивительных редких бумаг, которые нужно во что бы то ни стало изучить, понять.

Но он гнал эти мысли прочь. Других вариантов не оставалось. Аким ввязался по уши в это дело, притащил с собою всех и понимал только одно: нужно во что бы то ни стало попасть, продраться в эту Пустыню, вгрызться в нее зубами и доказать всем, что другого пути нет. Иначе позор и унижение. И все это делается во благо, не смотря на клокочущий страх внутри.

Недавно, пока Лия в отдалении разговаривала с женщиной, а он сам расспрашивал Володю, и, в конце концов, понял, что его бывший ученик все-таки поддался алчности и тщеславию, в его сердце не осталось никаких сомнений. Только Пустыня. Только путь вперед, иначе Город ожидает крах.

О Лиаме он старался не думать. Его планы мало, кому понятны, но главное одно: он – Аким Филимонович чист, а пленный подрывник – это для доброго дела.

Еще несколько мгновений и вот, вынужденные гости, снова стояли в зале перед лицом Вестника.

– До меня дошли страшные вести, – начал он тихо, крепко сжимая в руке посох. Голос выдавал его со всеми потрохами. Аким четко понял, что вождь на нервах. – Кровь моего народа снова заставляет воззвать к вам. Скажите честно, чего вы хотите?

Лия непонимающе и взволнованно вышла вперед, но он остановил ее, не давая сказать ни слова. Аким чувствовал, что произошло нечто непоправимое. Но он хотел в Пустыню. Сейчас или никогда, Пустыня была нужна ему!

– Вестник! – Аким Филимонович почувствовал, как голос его захрипел. Он был львом. Он опять готовился к прыжку. Но, на этот раз мышцы подвели, сила ног содрогнулась под пугающими мыслями и тяжелым взглядом Вестника. – Прошу вас, позвольте Отцу Пустыни, вашему Саиру, пустить нас в великолепный Нард'шан!

– Позор вам! – вождь даже не услышал голоса старика. – Позор на ваших головах не смыть ничем. Вы целый год отравляли наши воды. Вы заражали наших детей. И теперь, вы убили наших женщин, которые шли со Степи домой, уставшие, беззащитные!

– Что? – Лия ожидала любого обвинения, но только не такого. – Как вы можете так говорить? Где Лиам?

– Искатель ваш еще в пути. Но теперь, он ни шагу не сделает в нашем жилище! – Искатель гневно повернулся к Акиму Филимоновичу. – Отца Пустыни вспомнил? Не то, что в Пустыне, он даже здесь не желает вас видеть! И никакие молитвы не помогут смягчить его гнев. О Лия! Если бы ты знала, как ошибалась ты многие годы…

Его голос был полон боли и сожаления. Лия переглядывалась с остальными, с Карэном, рука которого касалась рукояти ножа. Он тоже был готов к прыжку. В любой момент лезвие могло коснуться горла, и тогда конец всему. Но сейчас, как никогда она хотела остаться наедине с этим народом, все узнать, успокоить убитого горем, полного ядовитой горечи гневом вождя.

А Вестник смог совладать с собой. Он еще крепче сжал посох, подошел вплотную к Владимиру и сказал ему ровным страшным голосом прямо в лицо.

– Ты говори!

– Володя? – Аким Филимонович растерянно смотрел на него. – Что происходит?

А Володя дрожал! Неизвестно, какая сила останавливала его, чтобы не рухнуть к ногам Вестника и не молить о пощаде.

– Я не знал, – Ответил он, от волнения голос выдал резкий фальцет, неприятно хлыстнувший воздух. – Я всего лишь выполнял приказание Совета и все!

– Какое приказание? – Хором спросили Лия и Аким.

– Я не знал! – Упрямо продолжал Володя, мотая головой. – Я только потом узнал, что наше оборудование распыляло в воздух…

Видимо Володя поперхнулся слюной, потому что резко закашлялся, стоя перед недвижимым Вестником.

– Видимо что-то, что могло навредить вашим людям.

– И вы продолжили делать это. Сознательно, без малейшего угрызения совести, вы стали совершать те чудовищные вещи, которые когда-то совершали ваши предки. Так кто из нас варвары и дикари?

Вестник резко отвернулся и направился в сторону деревца, а к Володе медленно двинулся Карэн. Он ожидал приказа.

Володя запаниковал, он стоял между Карэном и Вестником, с мольбой смотрел на Лию. А у нее лихорадочно блуждали мысли. Она не в силах была с ними бороться и принять хоть какое-то решение. Ей нужно время. Время!

– Время! – Крикнула она, сама от себя не ожидая!

Карэн удивленно покосился на нее.

– Прошу, – прошептала она после недолгой паузы. – Дай время.

– Лия, – Вестник укоризненно покачал головой. – Не лезь в это дело, прошу тебя.

– Я дарила вам это дерево, когда оно еще было ростком. – Лия продолжала чуть дыша. – Как символ дружбы и мира. Оно могло бы засохнуть, но оно расцвело во всей красе. Ваш Саир благословил этот союз! Но даже для него нужно было время…

Владимир заметно поуспокоился. Словно он нашел нужную поддержку, в той, кто точно не хотел помогать ему.

– Я не знаю, кто убил ваших женщин, Вестник. – Снова ответил он, уже более спокойно. – А я всего лишь хотел избежать прямого столкновения с вашим народом. И я пришел провести мирные переговоры, чтобы больше таких вещей не случалось. Во имя мира…

– Не этого ты хотел, – глухо ответил Вестник. – Ты хотел, чтобы мы перестали защищаться и выводить из строя ваши орудия. А тем временем, вы бы нас всех потравили. Вот она твоя главная цель, которую ты скрываешь ото всех. Я устал. Лия! И ваша природа не изменилась. Ты толкуешь о мире, но мира быть не может, так как в вашем Городе сильный раскол. Тени Нард’шана живучи. Обычаи моего племени предполагают позорное наказание, именуемое смертью. Но вы не из моего племени. Сегодня утром, когда Искатель вернет моих сыновей, вы покинете этот дом навсегда. Владимир останется здесь. Его участь будет решать Отец Пустыни!

Я больше не буду тратить с вами слов.

Когда их разводили обратно в комнаты, а Володю взяли под руки и потащили в отдельное место, он только кричал: «Я ничего не знал».