– Где? – Женщина приглушила голос сильнее. Лия обрадовалась больше. Она хотела разговаривать, той женщине было одиноко, несравненно одиноко в этом подземном мире. Это чувствовалось в каждом плавном ее движении, нежном певучем голосе. – Ты говоришь о падшем городе? Нет, на самом деле, там только застарелая боль и все. Нард’шан – заслужил упокоение и свое забвение.

– Тогда почему многие верят, что там лежит Ключ к восстановлению нашей Земли?

– Люди часто тешут себя ложными надеждами и иллюзиями. Особенно вы в своем Золотом Городе.

– Это тоже говорит Вестник?

– Нет, – Лия почувствовала, как женщина печально улыбнулась. – Это Саир.

Вдалеке комнаты хрипло закашлялся Аким Филимонович. Он лежал на подушках и пытался заснуть, но потрясения, видимо, не позволяли успокоить разум.

Женщина вздохнула и плавным движением руки притушила свет. Лампы померкли.

– Кто такой этот Саир? – Лия придвинулась почти вплотную к ней. – Я много слышала о нем. Он ваш бог?

– Нет, не совсем. У него много имен. Для кого-то он помощник, а кому-то демон.

– Значит это аллегория? – Лия была немного разочарована. – Ваша вера?

– Он наш хранитель! – Женщина с добротой положила свою руку на руку девушки. Звякнули браслеты, аромат древних фруктов колыхнулся в воздухе. – И он тоже заслужил покой. Он так долго и мучительно ищет его. Он так устал от боли и бремени, которую несет.

Слова женщины были пропитаны тоской и безнадежным надрывом. В них чувствовался фанатизм, который Лия не могла принять, но, тем не менее, задевала и струны ее души.

– И от кого Саир вас охраняет? – Спросила она.

– От своего гнева. От Тени Пустыни. И от ваших Хранителей!

Лия возмущенно взмахнула руками и бесшумно засмеялась. Бедная недалекая женщина!!! Она полностью погрязла в своих суевериях! Как можно бояться Благих? Тех, которые дали возможность жить? Выбраться из-под гор? Перестать быть дикарями, ютящимися вдали от солнечного света?

Лия ничего не говорила, но лишь пыталась сдержать свой глупый, неуместный и даже жестокий смех, который правда и так прервался, так как женщина на такой ответ, резко распахнула ткань, скрывающую ее лицо.

Тошнотворный ужас сдавил дыхание девушки, подкрался ледяной хваткой, сцепившей горло, когда в полутьме из-за затейливой вышивки покрывала на нее смотрело изуродованное сожженное лицо.

– Моя жизнь, – Говорила она, пронзительно сверля взглядом Лию. – Это милость Саира за мою страшную глупость, когда я была своенравной. Он мог покарать меня, как тех изменников, но пощадил. Он разделил со мною боль, в застенках Нард’шана. Он был моим отцом в те дни, когда я осталась совсем одна и умирала, среди ураганного ветра. И только благодаря его духу я вернулась домой. С тех пор, я неприкасаемая. Мне не дано иметь мужа и детей. И я возненавидела ваш Город! Ваше Сияние! Ваших правителей! Я бы уничтожила их всех, лишь бы мой Отец обрел свой покой!

Лия не знала, что сказать. Не могла. Просто не могла отворить уста, видя, какой болью искажено обгорелое лицо, каким неистовым религиозным фанатизмом горели и сжигали еще больше ее черные, словно угли глаза. Она застыла, словно труп в звенящей тишине, когда вдруг горные пещеры огласили раскатистые звуки горна. Лия вышла из оцепенения, испугавшись, как и тогда, когда жила здесь первый раз. Она боялась обвалов, но подрывники лишь снисходительно усмехались.

Женщина выдохнула, словно почувствовала огромное облегчение от сброса тяжести непомерной ноши и плавными движениями, снова покрыла лицо и голову.

– Лишь Вестнику дано видеть мое лицо. Больше не перед кем, я не имею права открываться. Мне жаль, что я напугала тебя. А ведь мне давно уже пора отправиться в Пустыню… и позволить пескам забрать меня…

– Прости меня, – прошептала чуть живыми губами Лия. – Прости за смех.

– Это ты меня прости. Тебе неведомы наши обычаи. И сегодня ты узнала то, чего не знает даже Вестник. Жаль, что не могу сказать большего. Но ты позволила мне дышать свободнее. А теперь, настало время молитвы. Я буду молиться за тебя, Лия. Прошу! Ты тоже молись, чтобы… – женщина нежно провела пальцами по чистому лицу девушки. – Чтобы не совершить такую же ошибку как я. Тогда Саир был милостив, теперь же он может мстить. С моим увечьем открылось и иное. Я вижу тень и тьма готова захватить тебя. Не сворачивай с пути. Не совершай моей ошибки.

***

Лия осталась одна в полутьме, среди ароматов фруктов и леденящего страха, охватившего ее в свои цепкие объятия. Неприкасаемая ушла, и она забрала с собой обычное спокойствие и самообладание девушки. Вместо обычной Лии сейчас сидела другая, «разрушенная» Лия. Привычная почва ушла из-под ног, вместе с ней осталось только обгоревшее изуродованное лицо, да слепая вера в своего жестокого бога, который поиздевался всласть, а потом со злобной насмешкой вернул обратно, куда ее не приняли. Она называла это милостью! Она величала его отцом… Отцом! Наши Хранители не позволили бы так поступить! Никогда! Они бы сделали все, чтобы исцелить, помочь. И ни кому не позволили изгнать бы ее, сделать изгоем в своем собственном доме. И это она ненавидела Город! Она просто не знала доброты! В голове Лии бешеной бурей мчались мысли. Она просто не знает, что может быть по-другому! Или правы были мы? Может, подрывники действительно варвары и дикари? За что их жалеть?

Но она тут же вспомнила Володю, такую же алчность, тщеславие… И не вполне владея собой, Лия встала и на деревянных ногах пошла в другой конец зала, где Аким Филимонович, видимо полностью смирившийся перед бессонницей жарко о чем-то ругался с Володей.

Профессор подвинулся, давая девушке сесть, а Владимир мрачно усмехнулся.

– И о чем вы так долго беседовали с этой милой барышней? – Осведомился он, вольготно растянувшись на матрасе.

– Ты дурак! – Просто сказала Лия, смотря ему прямо в глаза.

У Володи округлились глаза, Аким поперхнулся. Но Лия не обратила никакого внимания. На самом деле, она все еще была под впечатлением от увиденного, и сейчас будто наблюдала со стороны за происходящим. Как будто это была не она, а именно та разрушенная поколебавшаяся Лия, не ожидавшая встречи с реальностью.

– Ты – ошибка, которая не должна была случиться. Я немедленно сообщу Хранителям о твоей работе и твоей деятельности.

Шок Володи быстро испарился. Он вдруг, как будто все понял и осознал, и по-доброму улыбнулся, словно перед ним стояла не выучившая урок школьница.

– Ах вот ты о чем! Лия! Не считай себя мудрее Хранителей. Что они должны предпринять?

– Я не знаю, наверное, лучше, чтобы вас сняли с должности, чтобы вы понесли наказание. Чтобы вас не было в Городе, потому что, таким как вы не место! Вы должны быть …

Лия запнулась и с ужасом попятилась назад, ощущая, как страх стальной хваткой еще сильнее сдавливает горло. Нет! Нет! Так показалось! Она никогда бы так не подумала! Ведь еще пару мгновений назад, она яростно осуждала то, что сама готова была сделать прямо сейчас.

– Что я должен быть? – с интересом подначил ее Володя, но девушка упрямо замотала головой. Аким Филимонович положил руку ей на спину.

– Ну же, – Володя смотрел на нее пристально. – Должен быть изгнан? Ты это хочешь сказать?

Лия ответила не сразу. Она промолчала, глотнула воды и только потом сдавленным голосом проговорила:

– Хранители сами будут решать, что делать. Не я. Они мудры и добры.

А про себя добавила: «И не такие как Саир».

Аким Филимонович больше не мог молчать. Он взволнованно, но уверенно встал между ними и попытался успокоить.

– Ну, хватит! Договоримся сейчас здесь до ручки, не понятно к чему придем тогда! Хотя все равно, Володя, ты не прав! Не злись на меня, но дипломатия – не твой конек! И почему Вестник вдруг решил, что ты знаешь причины нападения подрывников на наших людей?

– А я почем знаю? – Володя огрызнулся и раздраженно встал. – Пойми этих дикарей! Вон одна уже пообщалась с нашей Лией только что, и теперь она готова отдать меня на съедение волкам!