“Клятый дождь”, – подумал Бадвард, одёрнув капюшон до самых глаз.

Весенний ливень не сделал чумной лес лучше. От болот резко тянуло гнилью. Потоки воды размывали узкую тропу под копытами коня.

Гнедой недовольно всхрапнул, но всадник лишь поддал его пятками. До города оставалось всего ничего. Доехать поскорее, и оказаться под крышей. Остальное можно решить либо монетой, либо оружием.

Бадвард свесил руку и коснулся боевого топора, притороченного у седла. Просто хотел убедиться, что всё на месте. Подкрасться к нему незаметно, пусть и за шумом дождя, не смог бы даже наёмный убийца. Отточенные годами охотничьи навыки, как-никак.

– Добрый вечер!

Всадник резко обернулся в седле, натягивая поводья. На дороге позади него стояла девушка в чёрном платье. Вода бежала по её лицу и распущенным волосам цвета воронова крыла. Но это совершенно не смущало незнакомку. Всё её внимание было нацелено на Бадварда.

– Что бы ты ни делал в Арнике, запомни, не вздумай никого убить! Иначе всё кончится, так и не начавшись, – она грозно сверкнула тёмными глазами. – Переночуй в таверне, а завтра в полдень будь в лесу. Есть разговор.

– Ты меня знаешь? – он приподнял бровь.

– Да. И луна почти полная, – сообщила девица и вытянула руку вверх, указывая тонким пальцем в небо.

Он на этот трюк не попался, только скривил в усмешке губы. Но незнакомка как будто не собиралась его дурачить. Запрокинула голову, глядя в зенит.

Бадвард на мгновение поднял взгляд по её руке к серому полотну туч. Всего миг, но когда он вернулся, девица уже исчезла.

Охотник перекинул ногу через шею коня и скользнул из седла на землю. Тихо подошёл к месту, где недавно была незнакомка. Пусто. Он не услышал, как она ушла. Ни шагов, ни хруста веток. И даже следов никаких не осталось.

– Драть тебя Рогатому, – процедил Бадвард сквозь зубы.

За двадцать восемь лет жизни такую ловкачку он видел впервые. Но кем бы девица ни была, встреча с ней означала, что дорожные карты не обманули и цель близка.

Дождь почти кончился, когда за макушками деревьев показался шпиль храма. Ещё несколько минут поездки, и всадник выбрался к поселению. Вечерняя заря бросала кровавые отсветы на ближайшие дома. Ветхие, как форпосты третьей войны. Над их покосившимися крышами уже взошла молочно-белая луна. И правда, почти полная.

Раньше всех путника встретил столб с вывеской. “Арника”, – гласила она корявыми, выведенными от руки буквами. Бадвард скользнул по ней взглядом: краска казалась свежей, день или два от силы.

У реки с тёмными водами он спешился, не надеясь на крепость моста, и дальше отправился пешком, ведя коня под уздцы.

Городок взбирался по холму, наверху которого и находился тот самый храм с тонким шпилем. Узкие кривые улицы молчали. Двери домов были закрыты. Окна заколочены. Ни голосов людей, ни лая собак. Только ветер в дырявых кровлях и щелях покосившихся заборов.

Бадвард успел подумать, что это к лучшему. Когда нет зевак, можно работать даже при свете дня. Но его надежды разбились о показавшиеся впереди огни. На тесной площади, зажатой между скособоченными домами, примостилась таверна. Это её окна зазывно светились оранжевым в сгущающихся сумерках. Дверь была гостеприимно распахнута и вещала тишину.

Путник затянул конский повод на коновязи и посмотрел на вывеску, прибитую к фасаду здания. На ней был изображён остролистный цветок, а под ним – строки, плясавшие в разные стороны, точно пьяные: “С прибытием всех королей, фигляров и ублюдков!”

Бадвард ухмыльнулся. Закинув на плечо топор, он взял седельную сумку и пошёл внутрь.

Зал оказался маленький, всего на три стола. За одним компания из трёх человек играла в кости. За другим щуплый, словно цыплёнок, мужчина средних лет потягивал что-то из глиняной кружки. У входа в кухню, привалившись к дверному косяку плечом, косматый здоровяк со скучающим видом натирал тарелку краем засаленного фартука.

При появлении гостя присутствующие подняли лица. Серые. Вытянутые. Их взгляды – пустые, как миска попрошайки у храма в будний день. Они прошлись мимолётным вниманием по крепкой фигуре чужака, одетого в чёрное, и вернулись к своим занятиям. Единственный, кто остался верен любопытству – тощий тип с кружкой.

Бадвард сел за свободный стол и скинул мокрую куртку. Она тяжело легла рядом с ним на лавку, намекая на вшитые под верхний слой кожи пластины стали.

– Эй, хозяин!

Здоровяк не отреагировал. Продолжал полировать и без того гладкую тарелку.

– Лубош, – подсказал голос справа.

Бадвард обернулся и посмотрел через плечо. Тощий тип улыбался в редкие светлые усы так, словно был рад встрече.

– Без имён у нас тут ничего не работает, – пояснил он и повысил голос. – Лубош, принеси ужин гостю!

Тавернщик как будто проснулся. Осмотрелся и, почесав внушительных размеров зад, скрылся в кухне.

– Я, кстати, Кубо. Пекарь, – светлоусый навалился грудью на стол и, протянув узкую ладонь, уставился в холодные серые глаза гостя. – А ты?

– Бадвард, – охотник ответил крепким рукопожатием.

По соседней столешнице грохнул деревянный стакан с костями, и игра остановилась. Трое завсегдатаев разом обернулись к чужаку.

В них не было ничего особенного. Обычное кабацкое отребье. Но в тесном зале с ними могли бы возникнуть сложности.

– Не обращай внимание на парней, – голос Кубо заставил их вздрогнуть. – Они не слишком привыкли к посетителям. Сюда редко кто заезжает.

– Заметно, – кивнул Бадвард, всё ещё прикидывая в уме варианты стычки.

– У Лубоша есть наверху свободные комнаты. Выбирай любую. Они все одинаково плохи.

– Ну, хотя бы честно.

– Как есть, – пожал плечами пекарь и поднялся из-за стола. – Добро пожаловать в Арнику.

Он встал и вышел из таверны. Игроки в кости потянулись за ним, неуклюже наталкиваясь на углы мебели и друг на друга.

Похожий эффект давала костянка, которую даже дно Йольберга, привыкшее к самой забористой дури, считало невозможной отравой. Но она, кроме прочего, вызывала ещё и неудержимый смех. А эти трое, видимо, разучились смеяться ещё при прошлом короле.

Вопреки всем ожиданиям, у хозяина таверны оказался отличный эль и сытный ужин: домашняя утка с толчёной грушей, свежий хлеб, овечий сыр. Немного оживившись, он не забыл содрать с гостя денег за еду и комнату.

В хлеву на заднем дворе нашлось место для коня. Бадвард сам отвёл туда своего гнедого. Тщательно осмотрев помещение, где в соседних загонах устроились овцы и козы, он напоследок потрепал жеребца по крутой шее и запер входную дверь.

Гостевая комната была не лучше всего остального. Старая, тесная, с почерневшим от плесени потолком. Пыльная кровать жалобно скрипнула, когда охотник сел на неё. Он избавился от полуперчаток и стянул завязку с волос, которая собирала их в короткий хвост на затылке. Растрепал чёрные пряди и помассировал шею, затёкшую после долгой верховой езды.

В голове было тесно от мыслей. Совесть подсказывала, что ей досталось маловато эля, чтобы она заткнулась и не напоминала о событиях недавнего прошлого.

– К Лешему! – сказал ей Бадвард.

Из-за голенища сапога он достал нож, и тот, как приручённый, закрутился в его ловких пальцах, сверкая наточенным лезвием. Не глядя на него, охотник размышлял.

Город, конечно, был унылый. Люди странные. Как правило, обитатели таких скромных поселений любили задавать вопросы. Так что приходилось врать и выкручиваться, отвечая на них. А местным то ли, действительно, было наплевать, то ли они что-то задумали. И второй вариант мог оказаться даже большим препятствием, чем прямой интерес.

Бадвард так погрузился в себя, что не сразу обратил внимание на отчаянное конское ржание. И до него не сразу дошло, что других лошадей, кроме собственного гнедого, он поблизости не видел. А когда понял это, вскочил с кровати и бегом бросился вниз.