– Виолетта Валерьевна места себе не находила эти два дня, – негромко говорит мужчина. – Хорошо, Надя приехала ей помочь.

– Да, – отвечаю рассеянно, занятый своими мыслями. – Пойду к ней.

Кивнув Игорю, поднимаюсь на крыльцо, захожу в дом и сразу прохожу в гостиную.

– Здравствуй, мама, – говорю спокойно и негромко, чтобы не испугать её.

– Володя! Сынок! – она резко оборачивается на мой голос. – Как ты здесь?.. Тебя уже отпустили из больницы?! Что произошло?

– Много всего, – присаживаюсь напротив неё. – И многое я хотел бы обсудить с тобой.

– Конечно, – мать энергично кивает, – что такое?

– Мама, мне нужно знать, что ты не рассказала о тех двух месяцах, которые выпали из моей памяти, – впиваюсь в неё взглядом и замечаю, как она меняется в лице.

Что это? Растерянность? Страх? Или просто непонимание? Как же хреново, что нет возможности прямо посмотреть ей глаза.

– Сынок, я же всё тебе рассказала, – выговаривает после паузы.

– Тогда расскажи ещё раз, – решаю попробовать найти какую-то зацепку.

– Ну… ладно, – мама неуверенно разглаживает длинный подол платья. – Сам знаешь, в подробностях твою жизнь я не знаю, хоть мы регулярно виделись в то время. У меня тогда начались проблемы со здоровьем. Ты купил этот дом и решил, что продашь квартиру и переедешь сюда вместе со мной, чтобы быть ко мне поближе и помогать в случае необходимости. Уже даже перевёз вещи, сделка должна была состояться после твоего возвращения из командировки, – она сухо всхлипывает, – но мне пришлось решать эти вопросы самой. У меня же была оформлена доверенность, помнишь, ты специально это сделал на случай… случай, если у тебя на работе произойдёт что-то экстренное.

– Почему нельзя было подождать до моего выздоровления? Меня только-только выписали, голова кругом шла от происходящего…

– Но ведь люди ждали! – слабо возмущается мать.

– Да, действительно, – тру виски, хотя боли нет.

Дом и правда был куплен за несколько месяцев до тех событий – мать жаловалась, что в городской квартире, той, где она осталась одна после смерти отца, ей тяжело. Но почему я решил продать свою, точнее, старую квартиру деда? Мне там нравилось. И денег ведь хватало. В очередной раз пытаюсь вспомнить, как договаривался о продаже – ничего. Странно, что и боль не возвращается. Если эти воспоминания заблокированы, должна же быть какая-то реакция? Или Дан ошибается?

– Ты ведь бывала у меня в квартире перед тем, как окончательно передать ключи, – говорю медленно. – Ты никого там не встречала? Например, девушку…

Мать бледнеет, да так, что мне становится ясно – встречала. Накатывает злость, сдержать которую удаётся с трудом.

– Н-нет, – шепчет, облизывая губы.

– Враньё! – взрываюсь, встаю и делаю пару шагов по комнате.

– Как ты разговариваешь с матерью? – она вскидывается, но голос дрожит.

– Мама, мне это надоело! – бросаю резко. – Есть что-то, чего я не помню! Как выяснилось, что-то не просто серьёзное – а то, что может повлиять на мою жизнь сейчас, причём не лучшим образом. И я всё сделаю, чтобы этого не допустить, можешь мне поверить! Так что лучше расскажи сама, пока есть такая возможность. Ну?

– Сынок… – мать делает глубокий вдох, – да, я встречала там девушку. Когда пришла проверять квартиру перед тем, как отдавать ключи. Точнее, это она меня встретила.

– Не понял, – хмурюсь, глядя на неё.

– Она… отказывалась пускать меня внутрь, – мама дрожащими руками переставляет чашку на столе. – Кричала, что не уйдёт, что ты дал ей ключи, что она будет жить здесь. Грубила… Я была так растеряна в тот момент, и ты был болен, я просто не знала, что делать.

– Ты… сказала ей, что со мной произошло? – в груди появляется противное тянущее чувство.

– Да, – кивает мама. – Ты же помнишь, мне никто ничего толком не рассказывал, тебя недавно вывели из комы, было непонятно, как и когда ты поправишься… Это ведь потом уже выяснилось, что отёк спал быстро, ты пришёл в норму, даже реабилитация не потребовалась такая долгая, как думали изначально…

– Что она ответила?

– В смысле? – на её лице растерянное выражение.

– Ты говоришь, что рассказала ей о моей болезни, что она ответила?

– Я сказала, что… что ты только что вышел из комы, что у тебя серьёзная травма головы, а она… она разозлилась. И ушла. Сообщила, что не собирается тратить свою молодость, ухаживая за… за овощ-щем, – мама заикается и прячет лицо в ладонях.

Я судорожно втягиваю в себя воздух.

– Она сказала, как её зовут? – спрашиваю не своим голосом.

– Нет, – мать качает головой, – я спросила напоследок, но она не ответила, сказала, её имя мне без надобности.

Ну что ж… выходит, хорошо, что я всё забыл. Нечего вспоминать. Вот только… хрень собачья! Я должен вспомнить! Иначе всё начнётся заново – отстранение, обследования, и уже та самая долгая реабилитация, после которой мне почти наверняка не дадут вернуться к службе. И куда идти? В отцовскую компанию, половина которой по-прежнему принадлежит мне и от которой меня тошнит? Проще сразу застрелиться.

– Мама, успокойся, – стараюсь говорить мягко, подхожу, касаюсь её руки. – Я понимаю, почему ты не сказала мне раньше. И спасибо, что рассказала сейчас.

– Сынок, я так переживала за тебя, – она поднимает ко мне лицо. – И сейчас переживаю. Что такое случилось? Почему тебе стало плохо?

– Врач… ещё не выяснил до конца, – отвечаю медленно. – Ближайшую неделю я на больничном. Мне надо будет кое-что сделать. Ты не будешь против, если я останусь здесь?

– Конечно, дорогой, – мама кивает, слабо улыбается, – твоя спальня всегда для тебя готова.

– Спасибо. Я, пожалуй, пойду приму душ, очень хочется помыться после больницы, а потом поужинаем.

Выхожу из комнаты и резко торможу от неожиданности. Возле лестницы, замерев, стоит Надя. Странно, вроде бы она должна была приехать только завтра, или это у меня из-за всего происходящего расписание сбилось? Открываю рот, собираясь поздороваться, но приглядываюсь повнимательнее, и приветствие замирает у меня на губах. С ней что-то не так… Лицо белое, как мел, руки вцепились в лестничный поручень. Ей что, плохо?!

Глава 13

Надя

То, что я слышу, стоя в холле возле лестницы, выбивает у меня всякую опору из-под ног. В голове мечутся сотни мыслей, но ни одну не получается додумать до конца. Володя получил серьёзную травму, попал в больницу… Он не помнит меня! Совсем не помнит! А его мать не только соврала мне тогда, она врёт ему сейчас! Из её слов получается, что я не просто меркантильная стерва, а… даже слов не могу придумать подходящих, чтобы описать девушку, которая могла поступить так, как придумала Виолетта.

– Надя, что случилось? – словно издалека слышу голос и с трудом выныриваю в реальность.

Передо мной стоит Володя. Смотрит встревоженно. А я… не знаю, что сказать.

– Всё в порядке, – откашливаюсь и повторяю: – Всё в порядке, Владимир. Как вы себя чувствуете?

Мужчина пожимает плечами. Затем, поколебавшись, говорит:

– Спасибо, что помогли мне… ну, позавчера.

– Не за что, – пожимаю плечами. – Судя по всему, моя помощь была не только ненужной, но и лишней?

– Почему вы так решили? – он напрягается.

– Вы ведь почти сразу сменили больницу, – говорю, отводя глаза.

– Да, но… – он запускает руку в волосы, мнётся, – неважно. Мне надо было сказать вам, предупредить заранее. Всё могло пойти по-другому.

– Да, всё было бы совсем по-другому, – тихо повторяю его слова, вот только смысл вкладываю в них совсем другой. – Мне нужно идти.

Я должна уйти. Подумать. У меня нет сил оставаться здесь.

– Подождите, Надя, – он заступает мне дорогу, – а как же…

– Что? – вскидываю на него глаза.

Сухие. Слёз нет. Все слёзы я выплакала тогда, семь лет назад.

– Ничего, – видимо, он что-то замечает в моём взгляде. – Я, кажется, перепутал ваш график? Думал, что вы должны были только завтра быть здесь.