И вдруг взмыл ветер. Майкл почувствовал это дуновение, Будто оно, действительно, существовало наяву, не во сне. Стало тяжело на душе, потому как адски тяжелая гиря надавила на сердце, обливая орган кровью. Нет, тоски здесь не было, только перемещение сквозь нематериальное в материальное. Этот человек живёт в мыслях, не имея возможности перебраться в другую сторону или наружу – к яркому солнечному свету, способному согреть каждый атом организма, каждую молекулу разобрать на части. Недовольство. Только лишь его можно испытать по отношению к окружающему миру. Выходя за рамки зоны комфорта начинаешь понимать насколько сурова и злободневна эта стезя, в который проплывает человек, его слабый и недальновидный разум, который несмотря на все свои недостатки добрался до таких высот прогресса.

И мальчик рядом молча держал Майкла за руку, а их взгляды пересеклись, и, кажется, сплелись в одну сеть, паутину тарантула, чьей работой были сплетены судьбы двух людей.

– И что же ты хочешь? – спросил Смит у того, после чего крепко сжал мальчишке руку, а тот опустил голову и огорчённо выдохнул.

– Дяденька…– мальчик пытался сформулировать мысль в своей голове, иногда покачивая ей из стороны в сторону, будто её шатало ветром.

– Можно мне уйти вместе с вами? Далеко-далеко, туда, где я буду улыбаться вместе с вами. Мне так не хочется жить здесь, страшно тут и жарко очень. Можно? – блондин не знал, что ответить на это предложение, но на интуиции просто покрутил головой, отрицая предложение мальчика. Смит решительно отправился вперёд, оставляя за своей спиной чумазого юнца, а тот лишь взглядом упёрся в небосвод спины американца. Голубые глаза наполнились тоской, почерствели за одно мимолётное мгновение и все надежды испарились в одно мгновение, исчезли и стёрлись в порошок. Почему-то стало ему так больно, защипало в груди и болезненно слёзы придавили глазные яблоки.       Смит тоже испытал подобные чувства, он почувствовал себя слабым как никогда ранее. Буквально копия себя предстала перед тобой, а это даже не получилось заметить. Ни одна поездка в Рим не была такой особенной и тяжёлой, возможно из-за того, что привычка обдумывать абсолютно всё появилась у блондина не так давно, да и в режим Церистов парень тогда не так сильно вникал, потому сейчас так тяжело стало следовать установленному режиму в стране.

Постепенно, шаг за шагом получилось добраться до следующего поворота, окончательно оставив брошенного ребёнка за спиной. Мысли о работе вклинивались и заменяли предыдущие ячейки горестных чувств, восполняя прежнее состояние Смита. Показалось ему, что ветер вновь брызнул своим потоком на лицо, но это было не так. В Риме уже давно не дули ветра, лишь иногда потягивало откуда-то с северо-запада, однако радости от сего явления заканчивались слишком быстро. В целом, люди даже не замечали ветра, предпочитая списывать такие ощущения на дуновения вытяжек или кондиционеров.

Огорчённые окраины города внезапно подбили настрой Майкла очередным повышением температуры воздуха на несколько градусов. Всё потело и слипалось вместе, будто сахаром намазали конечности, отчего те соединялись вместе, а при движении откалывались друг от друга, вызывая неприятные ощущения.

Сейчас блондин оглядывал решёточные заборчики, окружавшие производственные цеха, выше них располагались разве что корпуса тех самых рабочих зданий, в которых работали рядовые итальянцы, хотя больше всего на таких профессиях находилось приезжих. Пожалуй, в третьем тысячелетии Рим набрал в себя всех национальностей, так как возбуждённые вкусом новизны люди, так стремились покорить этот центр мира, не задумываясь о последствиях. Потом эти приезжие либо возвращались домой, либо попадали в места не самые уж и лучшие, продолжая терпеть и следовать новому для себя режиму. Откровенно говоря, строй не был новым для них, просто в столице он ощущался гораздо и гораздо тягостнее, нежели в других регионах империи. Там, твои земляки старались исполнять требования захватчика, но продолжали угождать своим гражданам, оказавшимся в непривычных реалиях религии и цепких рук императора.

И неизвестно было само мнение правителя Церистов об установленном порядке, якобы бог послал, значит оно так и будет. Больше выражались окружавшие его министры и прочие чины, диктующие народу правила “правильного патриота”. Данное выражение появилось на заре создания империи, таким слоганом людям вбивали в головы мотивы перехода под руководство богоизбранного императора, который уж умер несколько столетий назад, а его сын не представлял из себя жестокого тирана. Лоренцо пытался вогнать каждого первого в религию, сплачивая тем самым великий церистонский народ. Этот курс правления ему скандировал уже покойный отец Лоренцо, однако данная информация лишь гуляет как слух среди обывателей, живущих обычно за пределами Италии, где-нибудь в Америке или в Британии.

Дабы попасть внутрь дворика нужного производственного помещения, пришлось использовать старый и хитрый ход Майкла – разрешение от министерства промышленности, которое было получено через знакомых. Уже действительным оно не являлось, просрочилось ещё лет шесть назад, однако это разрешение, представляющие собой ключ-карту, продолжал работать, а почему – неизвестно.

Здесь, во дворе, на специальных приборах обсушивались только что покрашенные бампера летательных аппаратов, чуть позади проводилась та же самая операция, только с дверьми багажника лежащими внутри прибора. Он имел форму большой коробки, из которой на протяжении каждых пяти минут выезжал свеженький и готовый к использованию багажник.

– Извините, можете позвать… – Майкл обратился к одному усатому рабочему, одетый в оранжевую спец одежду. Весь измазанный в краске, тот повернулся и грозно нахмурил брови, глядя на американца, отчего тому стало не по себе. Постояв так пару секунд, будто сканером проходя по телу блондина, он, наоборот, поднял брови, ожидая имя человека.

– Паоло. Мне нужен он. – быстро и кратко, почти зажевав слова, ответил Смит.

Спустя несколько секунд размышлений рабочего, тот медленно кивнул и пробежался ровно пять метров до двери в помещение, закинув голову в которое, тот закричал нужным именем, а затем скрылся внутри здания. Не прошло и минуты, как на улицу выскочил длинный и тощий мужчина лет тридцати пяти с щетиной по всему подбородку. Тот глянул тусклыми карими глазами на пришедшего и сохраняя своё нейтральное выражение лица, совершил рукопожатие с Майклом.

– Мистер Паоло, я же перед приездом вас оповещал, насчёт закупки, вы всё подготовили? —

– Si', оплату уже перевели. Знаю-знаю. – спокойным тоном ответил итальянец, а затем чуть подвигал ладонью, зазывая за собой американца. Показалось Смиту, что рука у рабочего просто подёргалась, нежели указала какой-то жест, но быстро смекнув, что это был именно он, тот спешным шагом ринулся за своим провожающим.

– Слава Имперору нашему святому господу, что к вашему приезду мы успели довезти стимулятор топлива на Жаррочку. – сказал идущий по коридорам производственного помещения Паоло. Не впервой блондину доводилось слышать такое уменьшительно-ласкательное сокращение данной модели машины, а потому поражений не было.

Пройдя несколько коридоров, двое заглянули на склад и Паоло принялся разбирать какие-то коробки.

– В Канзасе жарко сейчас? – на секунду взглянув и оторвавшись от работы, спросил темновласый итальянец.

– Что?

– В штате Канзас, сейчас жарче, чем у нас? – повторил рабочий, в этот раз громче и не отрываясь от своего дела, которое состояло в сортировке лишних коробок, с целью поиска нужной.

– У нас солнце печёт, а не парит. Всё равно кондиционером приходится пользоваться, иначе от жары сгинуть можно. Собственно говоря, как и в Риме, но вы же привыкаете, я прав? – американец чуть изогнулся, глядя на работу Паоло, который на секунду остановился, пытаясь побыстрее придумать ответ.