– Со своим верным, небось? Вон какие глаза довольные и щеки надутые!

Подмигивает.

– А вот и нет, – еле сдерживаюсь, чтобы как в детстве не показать язык, – верный оказался… не совсем верным, точнее, совсем неверным, – замечаю, как брови Гордеева лезут на лоб, и отмахиваюсь, – но не суть. Не вникай. В общем, что главное. Про тебя помню, зря радуешься. Поэтому в пятницу или субботу точно наберу. Окей?

– Окей, – соглашается без раздумий.

А когда прощаемся, уже уходя уточняет.

– А отдыхала-то где?

– В Карелии.

– Фигасе…

На странный комментарий не обращаю внимания, наверное, тоже любит там бывать. Зато от сообщения абонента «АВА», которое приходит около пяти, вновь начинаю прыгать в рабочем кресле, потому что…

У-ииии-иии! Меня приглашают в гости.

И это тем больше подкупает, что, вспоминая Ивана, я понимаю, бывший жених меня у себя не привечал.

«Заберу после работы. Надеюсь, машину помнишь? Встану на парковке справа. Ах, да. Договор подписали. Отмечать будем копченой форелью, которую ты вчера забыла забрать домой».

«С удовольствием!»

Набираю без раздумий и последний час вместо того чтобы работать, каждую минуту пялюсь на циферблат и подгоняю стрелочки бежать быстрей. И еще быстрей.

Да что ж вы такие сонные!

Конечно же я безумно хочу посмотреть, в какой берлоге живет холостяк Арский. И попробовать рыбку, приготовленную на углях.

Уговариваю себя, прикладывая ладони к горящим щекам.

Ага-ага, а встретиться с мужчиной, от которого мурашки бегут по коже и дыхание все чаще сбивается, это так… дело десятое.

«Ой, Вера, детский сад, штаны на лямках, – подкалываю саму себя, – признавайся, что Арский цепляет. И цепляет сильно. Да так, что Игнатов в памяти стирается все быстрее. Будто и не любовь между нами была, а так, тренировка взрослой жизни. Которую мы оба не осилили».

– Привет, – здороваюсь, забираясь в машину, и прямо с ходу тону в темно-серых глазах. – Не устал ждать? Я в кадры заявление таскала, а там быстро не работают.

На закономерный вопрос, по какому поводу заявление, объясняю про завтрашний поход в клинику, на что получаю горячую поддержку. На душе становится еще чуточку теплее, а Виктору Алексеевичу записывается «плюсик» к карме.

И за сладкий поцелуй тоже.

– Красиво тут, – произношу спустя сорок минут.

В этом районе города я не была ни разу. С одной стороны дороги красивые высотки, с другой – облагороженная набережная с кафе и парками.

– Когда выбирал, не задумывался, – мужчина пожимает плечом и останавливается на «зебре», чтобы пропустить мамочку с детьми. – Больше по району ориентировался и, естественно, самой квартире. Но ты права, тут уютно.

Вскоре тонированный монстрик минует шлагбаум и въезжает на дворовую территорию жилого комплекса. Я прилипаю носом к стеклу и беззастенчиво рассматриваю проплывающие мимо парк с аллеей, велосипедные дорожки, открытый стадион с тренажерами и большую детскую площадку.

Ничего себе, город в городе. Не вид – картинка. Еще б тут не было уютно.

– Ты здесь поселился, после того как ограбил банк?

Ну, не могу удержать язык за зубами.

Виктор молча усмехается, паркуется и глушит двигатель.

– Идем, шутница, – протягивает ладонь и сжимает мои пальцы.

Поднимаемся по широкому крыльцу, отделанному черным гранитом, двери в подъезд из матового стекла расходятся в стороны, как в торговом центре. Минуем просторный тамбур и оказываемся в светло-бежевом холле.

– Только не говори, что тут есть консьерж, – выдаю громким шепотом, оглядываясь по сторонам.

– Не скажу.

Выдыхаю.

– Сейчас он в отпуске.

Офигеть!

Мы живем с Арским в одном городе, но теперь понимаю, что на разных планетах.

– Какой этаж? – уточняю и захожу следом за ним в широкий лифт, где четыре мамочки с колясками вполне спокойно смогут разъехаться.

– Шестнадцатый.

Присвистываю.

– Последний?

– Нет. Всего двадцать два.

– Успокоил.

Двери разъезжаются, и мы попадаем в полукруглый ярко освещенный холл, где присутствуют всего две двери.

– Наша слева, – правильно понимает заминку Виктор, огибает меня и, отперев личину, пропускает вперед. Сам заходит следом, скидывает обувь и смотрит, не скрывая веселья.

– Вер, выдыхай, пришли уже.

Я тоже скидываю туфли и, получив молчаливое дозволение не стесняться, следую вглубь квартиры.

Она огромная. Квадратная гостиная, в которой преобладают белые тона, необходимый минимум мебели: угловой диван, пара кресел и безразмерная плазма на стене, все остальное преимущественно встроено и скрыто за раздвижными дверями.

Кухня напоминает мечту домохозяйки, где есть всё. Горы стеклянной посуды, разные комбайны, тостеры, микроволновки и десятки шкафчиков, где спрятано….

Не удивлюсь, если за одним из них обнаружу бармена, смешивающего напитки.

По коридору дохожу до еще одной двери и толкаю. Новая комната оказывается спальней Виктора.

– Зайдешь?

Горячее дыхание обдает затылок, а широкие ладони обхватывают талию и направляют вперед. Переступаю порог и оказываюсь в квадратной комнате с огромной кроватью под темно-синим стеганным пледом и плазмой на противоположной стене. В нос ударяет запах парфюма Арского.

Корица и мандарин.

Внезапно становится нечем дышать. Делаю принудительный вдох и скрещиваю руки на груди. Этот аромат навевает томительные воспоминания. Вкус его губ, бархат языка, тепло горячей кожи под подушечками пальцев.

– М-ммм…, пожалуй, подожду тебя на кухне.

Виктор тихонько хмыкает.

Еще бы. Я и сама слышу в голосе хриплые нотки.

– Ну давай! Рассказывай, иначе я лопну от любопытства, – заявляю хозяину дома спустя полчаса, когда в четыре руки мы заставляем стол уже готовыми блюдами, что были спрятаны в холодильнике.

Всё-таки Елена у Арского – молодец. Выглядит всё очень аппетитно.

– Ты о чем? – приподнимает он бровь наливая мне крафтового, а себе безалкогольного пива. – К рыбе самое оно, – поясняет, на мой прищуренный взгляд.

– О сделке. Почему ты радуешься не договору на само возведение зданий, а подготовительным работам?

Не скажу, что сильна в строительстве, но… цифры-то считать умею и разницу в порядках улавливаю.

– Вер, там много нюансов, не хочу углубляться, да и тебе будет вникать не интересно, – отмахивается Виктор и подкладывает мне на тарелку несколько кусочков форели, которую предварительно очищает. – Но поверь, это именно то, чего мы изначально добивались.

– То есть… ты рад?

Пробую первый ломтик нежного мяса, потом второй… прикрываю глаза. О-о-очень вкусно.

Запиваю глотком крафтового и кончиком языка слизываю пену.

– Безмерно, – отвечает, прочистив горло.

Распахиваю ресницы, думая, что подавился.

Нет.

Просто слишком сильно завис, рассматривая мои губы. Так жадно, что их начинает печь.

Даже так? Интересненько.

Рыжая стервочка в душе ликует и требует схулиганить.

Прячу в уголках рта ехидную улыбку, прикусываю нижнюю губу и медленно веду по ней зубами, постепенно освобождая. Наблюдаю за тем, как стальная радужка внимательных глаз Арского начинает темнеть и…

– Виктор Алексеевич, ты рыбку кушай. Сам сказал, что у нас конфетно-букетный период, вот и не отвлекайся.

– А ты не провоцируй, Вера Алексеевна, – фыркает в ответ, растягивая на порочных губах улыбку. – Я ведь тоже хулиганить умею.

И смотрит пристально, что не только щеки, но и уши вспыхивают.

О, отчетливо понимаю, что не лжет. Сыграть в ничью с таким игроком на поле – уже сам по себе подвиг.

Домой меня отвозят около десяти, сытую и довольную. А еще слегка пьяную от пива и очень сильно от жарких поцелуев и комплиментов на грани фола.

– Не провожай, – говорю уже привычную фразу и заставляю себя покинуть уютный салон автомобиля и мужчину, что... по-дружески предлагал остаться на ночь в гостевой спальне, до которой я, оказывается, не добралась.