А уже в дверях как бы между делом промолвил:

– Вера… Владимировна, я помню, как несколько дней назад Вы мне громко заявляли, что не станете влезать в отношения моего отпрыска и его невесты… – выдержал паузу, в течение которой, словно каленым железом, прожигал мою спину тяжелым взглядом, а затем закончил, как бетонной плитой придавил. – Надеюсь это не Вы – та девушка, с которой Иван так часто вечерами болтает по телефону, чем нервирует Ольгу?

Ну приплыли.

Это было самое культурное в моем лексиконе на тот момент.

Медленно выдохнула, сдержав огромное желание перетряхнуть плечами и скривиться. Неторопливо обернулась, посмотрела ему в глаза и ответила ровно, как смогла.

– Мы созванивались только во вторник. Иван Сергеевич просил вернуть кое-какие его личные вещи, которые оставались в моей квартире. В тот же день я их и передала его секретарю.

Еще посверлил взглядом, улыбнулся, сверкнув нереально белыми зубами, и взмахом руки дал высочайшее позволение удалиться.

– Хорошо, Вы свободны.

Как долетела до кабинета, не вспомню даже под пытками. Плюхнулась на стул, уставилась невидящим взглядом в стену напротив и отмерла, только когда запиликал сотовый.

Хотя вру. В тот момент я вздрогнула. Все-таки довели Игнатовы, и отец, и сын, меня до трясучки. А вот увидев аббревиатуру на заставке «АВА», отмерла. Это точно.

Услышав же голос Арского… да, он меня успокаивает.

И вот настоящее.

– Здравствуй, Виктор Алексеевич, – отвечаю на приветствие владельца «Балтстройинвест», усилием воли прогоняя из головы противную рожу генерального, который с каждой новой встречей все больше напоминает гюрзу, мерзкую и жутко опасную. – Рада слышать.

Нисколько не кривлю душой.

Его приятный тембр действует на мои нервы положительным образом. Откидываюсь на спинку кресла и понемногу прихожу в себя, избавляясь от напряжения, что сковывало тело.

– Я только вырвался с совещания. И пару часов, как из командировки вернулся. В Калининград мотался на два дня, – произносит он тем временем. – Устал, как собака. Хочу отдохнуть.

– Так в чем же дело? – ухмыляюсь, представляя, как он подобно мне сидит, развалившись, в кресле и смотрит в окно. – Организуй досуг. Возьми друзей, смотайся на природу. Рыбалка, шашлыки. Такая погода шикарная…

Подкидываю идею, вспоминая, как часто в начале лета мы с родителями организовывали спонтанные посиделки на даче, вместо того чтобы безвылазно торчать в грядках попой кверху.

Эх, классно было.

– Работы много… – тянет задумчиво. – Еще две встречи впереди.

– Ага, точно, – поддакиваю, вдруг развеселившись, – К тому же шеф, наверное, трудоголик выходные зажимает и за троих пахать заставляет.

Фыркает.

– Орлова, я скучал по твоему бойкому язычку.

Не услышать улыбку в голосе невозможно.

– Приму за комплимент, – отвечаю в тон.

Даже не пытаюсь анализировать, почему самой так хорошо. Просто принимаю это и всё.

– Значит, говоришь, досуг? На природе?

Ага, идея кого-то цепляет. Еще бы…

– Верно.

– Шашлыки, рыбалка… друг?

– Ну да.

– Вера Владимировна, а ты же мне друг?

Неожиданно.

Кхекаю. И, убрав трубку от уха, пару секунд ее разглядываю, будто она может мне что-то новое о собеседнике поведать.

– Виктор Алексеевич, – прищуриваюсь, только сейчас замечая, что притянула к себе лист бумаги и вырисовываю на нем бесконечные восьмерки, – меня терзают смутные сомнения… что ты всё продумал заранее и сейчас просто пытаешься меня развести.

– Подловила, – без раздумий признается в афере. – Так что думаешь? У меня и мясо уже куплено.

Как кот Матроскин, честное слово… А я еще и кр-рестиком выш-шивать умею!..

– Ну если мясо… и друг, то, – делаю паузу, чтобы слегка повредничать, потому что никаких возражений в душе не возникает, – я согласна.

А еще я точно уверена, что никто не будет меня обижать или к чему-то принуждать.

– Отлично, – хлопает ладонью по столу и выпаливает скороговоркой. – Вер, передумывать нельзя. Завтра в десять заеду. Бери вещи на два дня и, да, вместо рыбалки будет сауна, так что не забудь купальник.

Лихо.

И, чтобы не услышать отказа, Арский сбрасывает вызов.

Глава 21

– Добрый день, Вера, меня зовут Василина. Салон «Элегант». Звоню уточнить по поводу сегодняшней встречи. Вы записаны ко мне на восемнадцать тридцать.

– Верно, – отвечаю, не прекращая пробегать глазами строчку за строчкой. – Всё в силе.

Прижимаю телефон плечом к уху и зависаю на месте, которое не нравится. Перечитываю еще раз, нахожу ошибку, зачеркиваю и на полях вношу правку.

– Отлично. Еще момент. У меня сдвинулся график, и образовалось «окошко» на час раньше. Если хотите и есть возможность, приезжайте.

– Э-э-э, полшестого? Да? – выныриваю из очередного договора. Теперь уже с поставщиками.

– Верно.

– Та-а-ак, – бросаю взгляд в нижний правый угол монитора, чтобы посмотреть, сколько натикало времени, и киваю, – да, я успеваю.

– Замечательно, тогда жду. Хорошего дня!

– Ага, и Вам хорошего, – отвечаю на автомате, потому как глаза уже находят новый хитрый «косяк» в процентах неустойки.

А вот фигушки им, а не халява. Мы так не работаем. Повысим-ка цифру в два раза.

На предстоящем событии, а иначе я будущий апгрейд воспринимать не могу, стараюсь не зацикливаться. Конечно, немного страшновато так лихачить, но, с другой стороны, если уж совсем не понравится, всегда можно будет отыграть назад.

В крайнем случае подстричься налысо.

«Ну да, Орлова, – хмыкаю, на секунду отвлекаясь от набивших оскомину терминов, – умеешь ты радикально мыслить».

А почему бы нет?

Тут же нахожу себе оправдание.

Новую жизнь следует начинать не просто с понедельника, а с обновленной себя.

А для этого каждая уважающая себя девушка должна сделать что?

Правильно!

Сменить прическу и перекраситься.

Обрубать, так обрубать.

Безжалостно.

Поэтому, закончив короткую рабочую пятницу, я еду в салон-парикмахерскую «Элегант» и ровно в семнадцать тридцать три вверяю себя в руки профессионала.

– Ну вот, теперь можно смотреть, – объявляет Василина спустя два с половиной часа, заканчивая делать сушку и укладку. – Так, секундочку. Последний штрих, – пробегает пальцами по прядям вдоль висков и отступает. – Интересный результат получился. Как Вам?

Когда я села в кресло и обозначила фронт работ, мастер впала в ступор. Она минут двадцать вместо того чтобы приступать к делу, всячески отговаривала меня от такой кардинальной смены имиджа. Убеждала, что натуральная блондинка с густыми слегка вьющимися волосами, не достающими до талии всего сантиметров пятнадцать, это очуметь как круто. И ни одна сволочь в этом мире не стоит того, чтобы ради него портили такой шедевр.

Честное слово, хохотала.

В голос.

И попутно удивлялась, как много интересного пропустила в жизни. До встречи с этой Василиной я обходила салоны стороной. Без предубеждений. Просто не задумываясь. Есть они, есть я. Но нам хорошо и по отдельности. Тем более, природа, как говорится, не обделила дарами.

Теперь же взглянула на них иначе.

С предвкушением.

Вот уж где реально можно расслабиться и оттянуться на славу. Мало того, что несколько часов к ряду в твоих волосах копошатся, заставляя млеть и балдеть от удовольствия, так еще и душу позволяют отвести, когда с тобой же на пару перемывают кости козлам конкретным и мифическим, бывшим, настоящим и будущим.

После слов мастера поднимаю голову и знакомлюсь с обновленной собой.

Легко.

Ярко.

Непривычно.

– Мне нравится, – выдаю вердикт минуты через две, внимательно рассмотрев со всех сторон удлиненное каре с челкой. – И цвет веселенький.

Медно-рыжий с отдельными более светлыми и более темными прядками. На весну и под солнышко – само оно. Буду сиять и искриться.

– Вот пусть и жизнь теперь такая же станет, – желает Василина, сверкая ямочками на щеках. – Веселенькая.