– Тебя что-то не устраивает, Стриженов? – я обрываю его монолог.

– Нет, все отлично, золотце, просто я…

Я включаю миксер, намеренно не дав ему сказать.

– Я говорю… – снова жму на кнопку – Ты не могла бы… – и снова – Черт, Элли, дай сказ… – миксер работает, а я наигранно показываю ему, что не слышу – Ладно я понял!

– Иди пей! – с усмешкой бросаю я.

Макс плюхается на высокий стул, я ставлю перед ним огромный стакан с питательной жидкостью и кладу его телефон рядом.

– Твои фото слиты в Интернет, постарайся не попадаться прессе до игры, после дашь комментарий из серии «с кем не бывает, я тоже человек». Но думаю, об этом уже завтра все забудут.

– Мила эта согласовала?

– Мила не твой агент, поэтому это она со мной должна согласовывать, а не я с ней.

– Она PR-агент

– Макс…

– Ладно, я просто решил тебя позлить… – он мнется, потирает рукой шею и потом нерешительно добавляет – И это… спасибо!

Я отрываюсь от своего телефона и вопросительно поднимаю бровь.

– За то, что помогла с сестрой, это было важно для меня.

– Все в порядке, это моя работа – спокойно отвечаю, а потом подумав несколько секунд добавляю – Береги ее. Фигурное катание хоть и красивый спорт, но не менее жестокий, чем хоккей.

Сестра Стриженова подверглась сексуальному домогательству со стороны своего партнера по фигурному катанию. Как только Макс узнал об этом, он чуть было не сорвался в Екатеринбург, чтобы сломать ноги тому парню, а вместе с ними и свою карьеру. Хорошо, что, Костя вовремя заметил транзакцию с корпоративной карты, которой был оплачем билет, и я смогла перехватить разъяренного хоккеиста до того, как он на эмоциях наломает дров. Убедив его остыть, я в тот же вечер нашла Лере тренера и нового партнера в Москве и уже через пару дней девушка переехала в Москву к брату. Такова работа спортивных агентов, вдали от дома ты становишься для своих клиентов и матерью, и отцом, и психологом. Я спасла не Леру, я спасла всю чертову команду, не дав их форварду пропустить игру, выпустив его на лед в адекватном эмоциональном состоянии.

– И… Стриженов, не дай Бог не увижу тебя сегодня на вечерней земле, клянусь, я заставлю тебя пить эти отвратительные смузи всю неделю – пригрозила я ему и направилась к выходу.

– Как скажешь, шеф! – обаятельно паясничает он.

– Эль, можно с тобой поговорить? – уже у двери меня ловит Понамарев.

– О чем?

– Эм… я тут подумал, может… В общем, что если я захочу сменить агента?

– Ты хочешь ко мне?

– Думаю, что да – он расплывается в улыбке – Ты классная!

– Спасибо, но это не аргумент для перехода. Хоть мы со Звонаревым производим впечатление бывшего мужа с женой, которые не могут решить у кого будет сцать их собака, не могу не признать – он профессионал своего дела. Тебе может показаться, что его действия не всегда логичны, но в результате, все что он делает – это только на пользу тебе. Я это точно знаю.

– Ты же понимаешь, что отказываешься от целой кучи денег?

– Я отказываюсь не от кучи, а от хоккеиста, развитие которого я не смогу предложить. Удачи тебе, и как твой несостоявшийся агент тоже рассчитываю увидеть на тренировке сегодня, иначе будете сидеть на отвратительной диете у меня оба.

– Ты и правда Цербер – цокает Понаморев с легкой улыбкой.

– Сочту за комплимент – с этими словами я, покидаю пентхаус, и с чувством выполненного долга еду в офис, чтобы заняться бумажной работой.

Проезжая по набережной, я еще раз отмечаю как люблю этот город, многим Москва кажется слишком шумной, слишком многолюдной… одним словом «слишком». Однако я сразу влюбилась в нее, поняла – это мой город. Поверьте, мне есть с чем сравнивать, я побывала во многих странах на сборах и соревнованиях по фигурному катанию, и каких бы красот мне не удавалось увидеть, ни в одном городе мне не захотелось остаться навсегда. В Италии все слишком много разговаривают, на Мальте меня жутко бесили мажоры-англичане, в Испании никто не говорит по-английски, да, и вообще никто в Европе не в курсе, что такое транспорт по расписанию или работа по графику. В Штатах было бы неплохо, но слишком далеко, да и Нью-Йорк не может похвастаться безопасностью, не говоря уже о несоизмеримо высоких ценах буквально на все, даже на здоровье, это я сейчас про медицинскую страховку. Поэтому сколько бы мир не ругал Россию, а мои тренеры не твердили мне, что на западе у меня есть будущее, я выбрала будущее здесь и ни капли не жалею о своем выборе.

Город окутали оранжевые лучи заходящего солнца, и Пречистенская набережная заиграла новыми красками. Под этот вид отлично подойдет песня Summer Moved On группы A-ha. Я включаю трек, и погружаюсь в свою особую медитацию. Дорога, музыка и даже московские пробки не раздражают, а наоборот напоминают, что жизнь это не только гонка за трофеями, но и такие медленные поездки под разливающийся, как теплое молоко, вокал Мортена Харкета.

Элли, 10 лет назад.

Каждый раз, ступая на лед, я ощущаю волнение, смешанное с предвкушением победы и страхом поражения. Этот холодный, слегка влажный воздух, наполненный запахом свежести и натуги, заставляет мое сердце биться быстрее, а кровь – приливать к щекам. Сегодня я собираюсь покорить тройной тулуп – прыжок, который стал моей одержимостью и кошмаром одновременно.

– Золотова, соберись в конце-то концов! – слышу строгий тон я своего тренера Екатерины Витальевны Самойловой, олимпийской чемпионки.

Разминка – это лишь прелюдия к основному акту. Каждое движение, каждый поворот на льду – звенья одной цепи, плохо выйдешь на прыжок – скорее всего плохо приземлишься, перепутаешь руку в незначительном танцевальном движении – поменяется инерция тела и не сможешь выйти в следующее движение.

Я уже несколько часов тренирую одну и ту же связку, которая заканчивается этим несчастным элементом, без которого мне не светит призовое место на соревнованиях. Вот я снова подхожу к тому месту, где нужно прыгнуть тройного тулуп, мое дыхание учащается. У тебя все получится! Не дрейфь! В груди зарождалась буря… раз… два… три…

Б*ять! И вот я снова вытираю лед задницей. Да, что со мной не так! Я не чувствую боли, только злость на себя и на свое тело, оно будто мстит мне за то, что я не даю ему спать, нормально есть и извожу в зале, чтобы сделать его более выносливым и сильным.

– Ты снова и снова делаешь одну и ту же ошибку! Элли, тебе нужно прыгнуть, а не кокетливо встать на цыпочки, будто ты влюбленная пятнадцатилетка! Прыгнуть! Оттолкнуться со всех сил, черт тебя возьми! А ты ленишься! Я вижу.

В такие моменты очень хочется ей ответить. Грубо, с матом. Я ленюсь? Да, я отбила себе все конечности и уже давно ног не чувствую.

– Да, Екатерина Витальевна – все что отвечаю я и отряхнув снег со своих конечностей иду на новый круг, чтобы повторить эту связку еще раз.

И еще раз, и, вашу ж мать, еще раз.

– Попытка номер хрен знает какая – бубню себе под нос и начинаю связку еще раз.

Я уже смирилась, что сегодня у меня наверняка не получится ничего толкового, поэтому я просто отпускаю ситуацию и впервые за тренировку решаю не думать, отдаться моменту. «Катайся, чтобы кататься» – вспоминаю я слова мамы, которая всегда говорит так, когда я плачу из-за проигрыша. Она хочет, чтобы я просто наслаждалась фигурным катанием, а не рвала себя на части ради куска металла. Кажется, впервые прислушиваюсь к ее совету, позволяю заглушить весь посторонний шум, не думать о том, что за каждым моим движением пристально наблюдает как минимум четыре пары глаз. Одни – моего тренера, который готов сжечь меня на расстоянии, а вторые того хоккеиста, что каждый день сюда приходит и сканирует меня всю тренировку. Маньяк хренов.

Нарастающая динамика скрипки Вивальди, отбивающее сильные доли в музыке мое сердце и ровное дыхание – все это сливается в одну идеальную мелодию. Я не замечаю, как выхожу на прыжок и, будто в каком-то гипнозе, по инерции прыгаю…