– Прости, соболезную, она была отличной женщиной. – тихо говорю, чтобы не спугнуть.

– Спасибо…

– Эль, так ты теперь агент? – решаю сменить тему и мягко улыбаюсь.

– Да, я теперь агент.

– А как же фигурное катание? Как же олимпийская медаль?

Она резко вскидывает на меня свой взгляд, и я понимаю, что зашел на запретную территорию. Я ведь ни разу даже не попытался узнать, как сложилась ее жизнь после нашего расставания. Вот. Я. Идиот.

– Соколов, рада что у тебя карьера сложилась именно так как ты мечтал, я выбрала для себя другой путь, а теперь прочитай документ. – строго чеканит, сверля меня своим ледяным взглядом.

Холодная, чужая, но все равно такая красивая.

– Ладно… – я понимаю, ей есть за что на меня злится, поэтому решаю отступить. Пока отступить.

В кабинет входит Джон с двумя мужчинами, я их называю «пиджачки» именно так на русском, типичные ребята из Уолл-стрит, у которых на первом втором и третьем месте стоит коммерческий интерес, а потом уже все остальные нематериальные ценности.

– Антон, Элли – обращается к нам Уилсон – это Майк и Джордан у них финальная информация от совета директоров.

Я замечаю, что у Джона поменялось настроение, он откашливается и слегка отворачивается, будто не хочет слышать или стесняется смотреть нам в глаза, пока эти двое белых воротничков выкатят нам свой вердикт.

– Очень приятно! – отвечают они по очереди жмут руки мне и Элли – Мы внимательно ознакомились с вашими условиями и вынуждены не согласится с некоторыми пунктами. В частности, мы не готовы оплачивать жилье, отпускать более, чем на 3 дня в отпуск во время сезона и сумма контракта должна быть снижена до 6 миллионов.

– Какого хрена? – вырывается у Элли, что вызывает у меня невольную улыбку, она всегда была немного бунтаркой, готовой бросится в бой в любой момент.

– Что простите? – вежливо уточняет один из «пиджачков».

– Я спрашиваю с чего вы решили, что мы согласимся на эти унизительные условия? У вас в офисе сидит лучший защитник НХЛ, а вы предлагаете сумму вполовину меньше заявленной.

Элли опирается на стол руками, как питбуль, набрасывается словестно на этих придурков. У-ух, ребята, вам конец, моя девочка!

– Мы посмотрели статистику и заметили некоторые настораживающие вещи.

– Интересно, скауты из центрального бюро не нашли, а вы, значит, нашли?

– Вы можете отказаться – выдает белый воротничок, и я понимаю, что они просто пытаются меня слить. В любой другой ситуации я бы уже встал, послал их на три известные русские буквы и ушел. Но я не в том положении, чтобы показывать характер, мне нужна эта работа, мне нужно попасть именно в этот клуб. Поэтому я даю возможность своему профессиональному агенту уладить данный вопрос.

– Именно так мы и сделаем! – выдает Элли и звонко кидает папку на стол. – Всего хорошего, когда протрезвеете, можете подписать документы в папке, мы птицы не гордые, примем изначально предложенные условия и сделаем вид, что этого разговора не было.

Она уверенной походкой направляется к двери и хлопает меня по плечу, давая сигнал следовать за ней.

– До свидания – говорю я слегка растерянно, не на такой исход я рассчитывал, но молюсь что у нее есть какой-то план Б.

***

– Поверить не могу! Что за игру они затеяли? – возмущаясь, она продолжает идти быстрой походкой по коридору.

– Не знаю, но Эля, подожди – я хватаю ее за руку, чтобы притормозить немного.

– Элли – поправляет она меня, видимо привыкла к имени на западный манер.

– Ладно, Элли. Мне нужен этот контракт. – говорю я нежно поглаживая ее пальчики.

– И что ты предлагаешь? – она мягко забирает руку и складывает их в защитной позе на груди.

– Мне 6 миллионов хватит.

– Мне не хватит!

– Заплачу сколько скажешь.

– Ты в своем уме? Что тебе так уперся этот Торонто?

– Мне нужна эта работа, это… это личное.

Не заставляй меня говорить, молю. Дай возможность узнать тебя. Заново.

– Не хочешь посвятить своего агента? Я не могу играть в слепую.

– Все что тебе нужно знать – ты знаешь, добудь этот контракт для меня. Прошу. – умоляю я свою бывшую. Расскажи мне кто-нибудь, что мы окажемся в подобной ситуации, я бы назвал его сумасшедшим. Десять лет назад я думал у нас будет пять детей, у нее своя школа по фигурному катанию и будем жить мы где-то во Флориде.

– Ладно, но не смей ничего делать за моей спиной. Шесть миллионов это унижение и откровенный слив. Мы получим контракт, но на своих условиях. – говорит она мне уверенным тоном, а потом отворачивает голову и уже себе задумчиво добавляет – Так даже интереснее.

Она закусывает губу, и я зависаю. Я так давно ни с кем не был, и, что самое дикое, я слишком хорошо помню, как было с ней. Как я кусал ее губы, как стал у нее первым и наивно полагал, что останусь последним.

– Что? – она замечает мое замороженное состояние.

– Ты такая же, как и 10 лет назад, готовая порвать всех на своем пути. – нежно говорю я.

– Ну, видимо некоторые вещи не меняются. – холодно отвечает она, в каждой ее фразе я чувствую холод, она будто выстраивает ледяную стену, через которую я пытаюсь до нее достучаться.

– Видимо… ты невероятно красивая. – говорю, слегка понизив тон.

Она снова впивается в меня взглядом своих ледяных глаз.

– Спасибо.

– Чемпионка… – не дышу, приближаюсь к ее лицу в готовности поцеловать.

– Мне пора! – громко заявляет и вбегает в лифт.

Я продолжаю смотреть перед собой, понимая, что много лет назад я потерял что-то больше, чем первую любовь, я потерял себя.

Элли, 10 лет назад.

– Плохо, Золотова! Очень плохо! – противный голос Сенцовой разрезает воздух арены – Что с тобой? Ты сама не своя всю неделю!

Мягко сказано, после того, как я отшила Антона моя жизнь стала будто черно-белой. Тренировка- дом – тренировка. Уже не радовали ни новые элементы, которые наконец-то стали получатся, ни новая форма, которую мне с таким трудом добывала мама.

– Я попробую еще раз – говорю я и возвращаюсь на исходную точку.

Антон перестал приходить на мои тренировки, а я заставляла себя проходить мимо арены, когда знала, что там сейчас тренируется хоккейная команда. Он не должен увидеть, что я жалею и узнать, и тем боле понять, что безумно скучаю.

Зачем я ему наговорила все те слова, могла бы донести свою мысль помягче. И зачем вообще нужно было грубить? Мы могли бы стать друзьями. С ним было весело, он научил меня расслабляться, не выносить себе мозг после неудачной тренировки. Да, возможно, он на меня плохо влиял, ведь это из-за него я не высыпалась и бессовестно ела пиццу. Но с другой стороны, на следующий день я будто порхала, его поцелуи обладали каким-то магическим свойством, они будили в моем теле бабочек и запускали ток по венам.

А что, если он больше никогда ко мне не подойдет? А вдруг он уже нашел себе кого-то, и я была лишь яркой, а может и не такой уже и яркой, вспышкой в его жизни.

Какая же я дура! Погруженная в жалость к себе, я не замечаю, как плохо отталкиваюсь и очень криво вхожу в прыжок…

– Золотова!

Я запутываюсь в ногах и не успеваю выбросить ступню так, чтобы приземлиться на ноги. Арена кружится вокруг меня, но я это уже не контролирую, все перед глазами переворачивается, и мое тело стремительно летит прямо в безжалостный холодный лед. За секунду у меня проносится весь спектр эмоций перед глазами, я вижу уставшую маму, злую Сенцову, улыбчивого Антона.

Черт, я ведь так и не сказала ему, что лю…

***

Пик. Пик. Пик.

Вашу мать, дайте мне что-то тяжелое, чтобы вырубить эту пищащую хрень.

– Очнись, Принцесса… Пожалуйста, скажи что-нибудь, отшей меня еще раз, пожалуйста. Я же тебя достану!

До боли знакомый голос нашептывает мне нежно свои угрозы. Я пришла в себя пару секунд назад, но так и не открыла глаза, я боюсь, так боюсь открыть и узнать, что больше не буду кататься, или ходить, или еще что похуже. Хотя что может быть хуже? Смерть? Там на небе мне было бы уже все равно.