– Честолюбивый, да, малыш? – Пэтси Монтини смотрел Дню прямо в глаза.

– Я не об этом, мистер Монтини. Стоит один раз все испортить, и эти агенты ФБР…

– Эх, Джо… Для того мы и держим консультанта, разве нет?

– Да, ладно, в этот раз все складывается нормально. Я нашел одну техническую тонкость в процедуре ареста, которая может его спасти, но если дело дойдет до суда…

– Эх, – Пэтси сделал большой, неторопливый глоток скотча. – Анжело. Сын моей сестры. Сумасброд! – сказал он печально.

– Я просто подумал, что если бы я знал о некоторых…

– Джо, кто здесь юрист, ты или я? Ты знаешь, что только ты можешь найти выход из этой ситуации. Пока ты работаешь на нас, никто тебя не тронет. Не принимай это слишком близко, малыш. Не подумай, что я тебе не доверяю или еще что. Я-то знаю тебя еще с тех пор, как ты ребенком жил в соседнем доме. Думаешь, я не знаю, что это ты вытащил меня из этого притона? Думаешь, я это не ценю? – Он хлопнул Джо по плечу. – Это не просто личное, малыш. Это хорошая работа. – Джо смотрел на свою покалеченную руку.

– Эй, Джимми, – позвал Монтини, – сходите с Винни за пиццей. Возьмите с собой Анжело.

Громадная фигура Джимми Хука загородила вход в кухню. – Взять анчоусов, мистер Монтини?

– Да, – сказал он.

На следующее утро в «Нью-Йорк пост» под заголовком «Убит головорез» была напечатана фотография пробитого пулей тела Анжело д'Алессио, распластанного на снегу напротив Вилльямсбургского моста.

– Вы уверены, что все нормально?

– Да, все точно, Пол. Правда, – Кэлли разложила бумаги на столе в разные стопки. – В самом деле, – сказала она, просматривая три отдельные стопки заявок, которые требовали ее внимания, – если бы вы перенесли это на другой вечер…

– Нет-нет, если только, конечно, вам было бы удобнее.

– Нет, сегодня хорошо, правда. Я так этого жду, – сказала она, пообещав себе быть в офисе не позднее восьми утра.

– Ладно. Машина заедет за вами в восемь и отвезет ко мне домой. Завтра будет пресс-конференция, и мне надо успеть просмотреть все документы. А в «The Circue» мы должны быть не позднее восьми пятнадцати. Заказ сделан на восемь тридцать. Если я сначала поеду домой, а потом к вам, то мы точно опоздаем, но, если хотите, я могу поменять время заказа.

– Нет, я с удовольствием встречусь с вами у вас дома.

– Матери сегодня вечером не будет дома, но миссис Кримминс, экономка, вам поможет устроиться поудобнее. Послушайте, Кэлли, есть еще одно. Мои дети будут дома. Они были сегодня с бабушкой в городе, и я собираюсь отвезти их домой в Бэдфорд завтра после пресс-конференции. Моя дочь Крисси… ей тяжело пришлось после смерти матери. Она очень старалась, ну, что ли заботиться обо мне, и стала немного деспотичной. Постарайтесь не обижаться, если она будет вас сторониться. Ей просто очень тяжело пришлось.

– Я понимаю. Ей, должно быть, было очень трудно.

– Но Чарли совсем другой, – рассмеялся он. – Он, наоборот, полюбит вас.

– У него милый голос, – сказала она.

– Да, правда. Я обещал приехать туда пораньше. Еще раз спасибо. До встречи.

– Пока, До встречи, – Кэлли повесила трубку.

– Кэл… я тебе еще нужна?

Голос Джекки заставил ее вздрогнуть. – Нет, Джекки. Спасибо. Сегодня вечером ничего, но завтра убийственный день.

– Ладно, тогда я пошла. – Она улыбнулась и помахала рукой.

– До завтра, – крикнула Кэлли ей вслед. Она подвинула к себе стопку заявок и постаралась сосредоточиться на них, сравнить длительность съемок, определить стоимость работ, оборудования и декораций, распределение ролей. Она пыталась сконцентрироваться на этом, но ее голова упрямо отказывалась воспринимать страницы с цифрами, расплывающимися в глазах. Ее удивил звонок Пола. Она не видела и не слышала его с того вечера в Клио уже больше года. Он сказал, что это важно. Ему надо что-то с ней обсудить. «Очень таинственно», подумала она и постаралась вернуться к бумагам, лежащим перед ней на столе.

Эмери Смит, прямой и подтянутый, появился в дверях. Манжеты его безупречной рубашки были подвернуты, голубой модный галстук свободно болтался на шее. Он откинул прядь светлых волос со лба, на котором еще сохранился загар после месяца отпуска, проведенного на яхте Гейне ван Прюссеина у островов Греции. Реклама была его работой, а связи с общественностью – отдыхом.

– Привет, Эмери. Что случилось? – спросила она, стараясь сказать это пободрее.

– Просто проверяю, как дела с калькуляцией. У тебя уже готово?

– Нет. Последние две заявки пришли пятнадцать минут назад. Я только начала их просматривать.

– Ну и как? – спросил он, взяв с ее стола пачку заявок.

– Нет, вот эти. Это заявки от аэрокомпании, она подвинула ему другую стопку.

– Черт, – пробормотал он, глядя на итоговые цены каждой заявки. – Доллары Демпси для нас важнее, чем деньги Свена. К черту. Я позвоню Демпси и скажу, чтобы он срочно уменьшил заявку на эти чертовы сорок тысяч.

Она заметила пятна пота под мышками его дорогой рубашки.

– Подожди, Эмери. Я еще не разбиралась с этими заявками. Может быть, он просит слишком много или Свен занизил свою цену. Дай я просмотрю их прежде, чем ты будешь делать подобные звонки.

– В чем проблема? Я скажу ему, чтобы он снижал цену, иначе не получит работы. Он снизит.

– Но за счет чего? – спросила она. – За счет съемочного времени, декораций или как? Если он уйдет за минимальный уровень, то я на это не пойду. Если мне не понравятся костюмы, то скажут: «Ужасно, нам пришлось взять деньги из бюджета». Если мне не понравятся декорации: «Очень плохо… Мы перерасходовали деньги». Дай мне возможность сравнить все три заявки и посмотреть, что из этого получается.

– Просто сними сорок тысяч с заявки Демпси, – сказал он, направляясь к двери, – я позвоню ему.

– Я не могу этого сделать.

– Что? – он развернулся на пятках и опять подошел к ее столу.

– Я сказала, что не могу этого сделать, – сказала она, не повышая голоса.

– И почему, черт побери?

– По одной единственной причине. Я не могу отдать клиенту калькуляцию, в которой проставлена цена на сорок тысяч меньше, чем в заявке.

– Я сказал тебе, он уменьшит цену.

– Клиент, захочет взглянуть на заявки, я тоже захочу взглянуть на новую заявку, чтобы убедиться, что он цену снизил.

– Клиент может списать все на перерасходы. Я просто хочу, чтобы эта чертова калькуляция была подписана, – он раздраженно посмотрел на нее и снова направился к двери.

– Эмери, я знаю этого клиента. Если мы, изучив заявки, убедимся, что заявка Демпси отвечает всем художественным требованиям, то я, вероятно, смогу убедить клиента остановиться на ней.

Эмери рассмеялся.

– Неужели?

– Да, правда. Раньше он всегда одобрял наш выбор, если мы убеждали его, что это самый лучший вариант. И еще одно, Эмери, – она почувствовала, что раздражение, копившееся месяцами, встало комком у нее в горле, толкая ее на конфликт с этим человеком, пришедшим на смену Марси, – ее начальником, человеком с обаянием, но без принципов. – Это неэтично. – Она постучала карандашом по столу и улыбнулась. Ее улыбка говорила: «Твоя очередь, Эмери». Она прекрасно знала, что этика его не волнует, но так же хорошо понимала, что только полный дурак скажет об этом в открытую. На словах каждый соблюдал этические нормы. На деле Эмери хотел дать Демпси работу и не желал, чтобы что-то было этому помехой.

Его голос прозвучал скептически.

– Какого дьявола ты во всем ищешь проблему, Кэлли?

– Мы получили три заявки. Нам доверяют. Они заслуживают добросовестной проверки. Просто неэтично сказать Демпси, что его цена завышена.

– Что ж, хорошо, – он вытянулся на стуле напротив стола. – Это хорошо, прекрасно. Ты проверишь заявки и оценишь их, но пойми одно. Я хочу, чтобы Демпси сделал эту работу.

– И еще одно, Эмери. Как насчет консультанта по ценам?

– Какого консультанта? – спросил он.