– Кэлли, – сказал Брэди, – что случилось? Не совсем вовремя, Кэл. Тебе стоило позвонить.

– Я пыталась, – ответила она, ощущая новую волну тревоги.

– Было занято…

– О, Бога ради, дорогой, впусти ее. Ты же сам отключил телефон. – Накрашенное лицо Стюарта показалось из-за плеча Брэди. – Входи, дорогая, – он ухмыльнулся. – Чем больше, тем веселее.

Брэди открыл дверь и жестом пригласил Кэлли войти.

– Налей девочке выпить, дорогой, – промурлыкал Стюарт, усаживаясь в небольшое кресло около кровати. Кимоно, в которое он был одет, распахнулось, открывая его худое обнаженное тело. – Иди сюда, любимая.

Кэлли проследила глазами за его рукой. Она только теперь заметила Хло, – простыня кое-как прикрывала ее ноги, верхняя часть тела была обнажена, она опиралась на локоть, положив голову на руку. Другой рукой Хло откинула с лица распущенные черные волосы.

– Да, дорогая, – она мечтательно улыбнулась, – иди сюда. Присоединяйся.

Брэди протянул Кэлли выпивку и ухмыльнулся. В оцепенении она взяла стакан дрожащей рукой. Стюарт наклонился к тумбочке и слизнул кокаин с поверхности зеркала.

– Где меня воспитывали? – отругал он сам себя и предложил порошок Кэлли.

– Я не думаю, что мисс Мартин злоупотребляет, Стюарт, – лицо Брэди искривилось в глупой улыбке.

– Брэди, – сказала Кэлли, – я пришла сказать тебе, что Элиза умерла. Сердечный приступ. Возможно, нам придется укоротить съемки… Брэди? – сказала она, ненавидя себя за мольбу, которая прозвучала в ее голосе.

– Очень плохо, – сказал он. – Но надо признать, что она выглядела так, как будто умерла уже два года назад. – Он засмеялся.

– Ох, Брэди, как не стыдно! – упрекнул Стюарт.

Хло откинулась на подушки и нежно ласкала свою грудь. – Брэди, в чем дело? – проговорила она капризно. – Она собирается играть или нет? Чего мы ждем?

– Ты само нетерпение, прелесть! – ответил Стюарт. Он сбросил с нее простыню и жестом пригласил Брэди сесть к ее ногам. – Начни без нее. Нет, делай все как следует, дорогая. Если Кэлли понравится то, что она увидит, то она решится к нам присоединиться. – Он подошел к кровати и встал на колени перед Брэди. Он потянулся, развязал пояс халата Брэди, распахнул его и стал ласкать его бедра. – О-о-о, милый, – промурлыкал он.

– Брэди? – взмолилась Кэлли.

– Ну, ты будешь плакать или присоединишься к нам? Это все довольно забавно. Нет? Ну, тогда ты, наверно, не возражаешь против того, чтобы мы показали себя? – Он взял голову Стюарта обеими руками, ласково притянул к себе, потом наклонился влево, и провел языком по шелковистому бедру Хло.

Кэлли выронила стакан и, спотыкаясь, пошла к двери.

Монотонное гудение двигателя самолета успокоило головную боль Кэлли.

– Ты в порядке? – спросила Марси.

– Нет. Но буду, – по щекам Кэлли текли слезы.

– Ты не хочешь поговорить?

– Не сейчас. Ты не возражаешь?

– Конечно, нет. Но, Кэл, я хочу рассказать тебе кое-что. Ладно?

– Конечно.

– Мне предложили перейти на другую должность. Вместо Элизы.

– Художественным директором?

– Да. Как ты думаешь?

– Я думаю, что это здорово, Марси. Правда, это потрясающе. Знаешь, я не думала об этом, но я ручаюсь, что Элиза выбрала бы тебя.

– Спасибо, Кэлли. Мне очень приятно это слышать. Я просто хотела сказать тебе до того, как мы прилетим в Нью-Йорк.

– Я рада, что ты сказала. Это действительно хорошая новость. Я очень рада за тебя.

– Господи, я же еду прощаться с Элизой. Она была по-настоящему добра ко мне. Ладно, давай немного поспим.

– Марси, я правильно поступаю? То, что я уезжаю, я имею в виду. Может быть, мне следовало остаться? Я не перестала быть, я не знаю, профессионалом?

– Не будь к себе такой строгой. У тебя была убийственная ночь, Кэл. Лили возьмет на себя эти эпизоды. Там нет диалогов. Все дело только в освещении. Она и этот подонок все сделают. Тебе не надо было оставаться. И у тебя, без сомнения, есть причина, чтобы вернуться в Нью-Йорк. Мне будет нужна помощь в переговорах с руководством. И мы находимся под прицелом редакторов. В любом случае, тебе сейчас лучше быть в Нью-Йорке. Ты можешь заняться озвучиванием и подобрать музыку. Мы отдохнем пару дней – это нам просто необходимо. И, кроме того, я уверена, что ты хочешь пойти на похороны. Нет, ты правильно делаешь, что возвращаешься вместе со мной.

– Спасибо, – прошептала Кэлли.

– Постарайся немного отдохнуть.

– Хорошо. Спокойной ночи, – Кэлли откинула сиденье, повернулась на бок и натянула на себя одеяло до подбородка. Она крепко закрыла глаза, из которых все равно капали слезы, стараясь подавить рыдания, которые душили ее изнутри. Она открыла глаза и стала смотреть в темноту. Все внутри у нее разбилось о боль этой ночи, боль резкую, чем-то знакомую, воскресившую боль старых потерь. Не в состоянии отогнать от себя события этой ужасной ночи, она поняла, что не сможет заснуть, и в этот момент решила плотно закрыть дверь – ворота, которые позволяют другому подойти так близко, что его уход вызывает душераздирающую боль. И если полный отказ от любви, которого она сейчас так мучительно желала, это плата за то, чтобы никогда больше не испытывать такой разрушительной боли, то пусть так и будет.

– Три месяца? Почему три месяца? Лили, передай, пожалуйста, сливки. Спасибо.

– Ну, – сказала Марси, – Я предупредила об этом, когда оформлялась. Чтобы у них было время подыскать постоянного художественного директора.

– Но почему? – спросила Кэлли. – Они ведь не предлагали тебе временную работу?

– Нет, это была моя идея. Как омлет, Лили? – Марси улыбалась, слегка поддразнивая их и получая от этого удовольствие.

– Замечательный, спасибо, – Лили рассмеялась. – Послушай, этот ленч – твоя идея, Марси. Ты сказала, что хочешь нам что-то сообщить. И ты нам сообщила, что собираешься уехать на три месяца. Это серьезные новости, понятно, но почему? Почему ты уезжаешь? Что случилось? И, кроме того, я тоже должна вам кое-что сообщить. Так что, если ты не продолжишь, я тебя опережу.

– Давай первая, – засмеялась Марси.

– Нет, ты.

– Вы обе сведете меня с ума! – сказала Кэлли, бросая салфетку на стол. – Что происходит? Марси, ты первая.

– Ладно. Перед тем, как мы последний раз уехали из Парижа, я послала копию своей рукописи редактору. Когда я приехала, то получила от нее письмо. Ей понравилось. Черт побери, ей очень понравилось! И она ее продала. Мне надо кучу всего переписать, поправить, подчистить, но дело в том, что мой первый роман купили! И меня опубликуют.

– Господи, Марси, это же здорово! – обрадовалась Кэлли.

– Ты, наверное, вне себя от радости! – сказала Лили.

– Да, да. О Господи, да. Я решила сдать свою квартиру и снять что-нибудь за городом, так, чтобы можно было как следует сосредоточиться. Никаких отвлекающих моментов. Только я и Папа. У меня есть шесть месяцев, чтобы закончить рукопись.

– О, Марси, я так рада за тебя!

– Спасибо, Кэл.

– Но без тебя все будет совсем не так, Марси. Мы так долго были одной командой. Мы с Лили…

– Вы все сделаете прекрасно. Кто-нибудь хочет десерт? Есть шоколадный мусс…

– Я, наверно, не буду. А ты, Лили?

– Нет, но если ты хочешь, Марси, то возьми. Я выпью еще кофе.

– Три кофе, – сказала Марси официантке. – Лили, ты сказала, что тоже хочешь нам что-то сообщить. Что?

– Ну, – сказала Лили, глубоко вздохнув и вытерев салфеткой уголки рта, – я до сих пор не знаю, как вам это сказать, так что лучше просто… Я выхожу замуж.

– Что? – Кэлли задохнулась от изумления. – Когда? За кого?

– Твой загадочный француз! – провозгласила Марси.

Они молча подождали, пока официантка поставит перед ними горячий кофе.

– Ну? – спросила Марси.

– Нет, – тихо сказала Лили. – Джерри. Джерри Монтини.

– О Господи, Лили…

– Марси, перестань, – прервала ее Кэлли.

– Ах, нет, правда, Лили. Ты могла бы иметь любого мужчину на земле, а ты выбрала Джерри. Ради Бога, почему? Почему?