– Так как? Тебе нравится у нас? – спросил Гортамир.

– О, да! У вас прекрасно! Очень уютно и спокойно.

– Дом уже стар, но ещё вполне пригоден для того, чтобы в нём жить.

Ириемналь ничего не ответил. На него пока производило немного гнетущее впечатление то, что дом находился на окраине города, далеко от шумного и живого центра, который его притягивал и с которым он мысленно никак не мог расстаться, но желать лучшего было нельзя. Он думал о приглашении Тамаирка как о грандиозной удаче, избавившей его от громадного множества хлопот.

– Итак, ты хочешь быть тадегессером, я правильно понял? – продолжил разговор Гортамир.

– Да, – ответил Ириемналь и постарался улыбнуться.

– Идите с Тамаирком завтра во дворец – и узнаете, что тебе нужно сделать, чтобы к ним присоединиться.

– Огромное спасибо.

Он не знал, как отблагодарить Тамаирка за приглашение быть гостем, но теперь получалось, что Тамаирк может с ним пойти и во дворец! Это было уже за гранью всех возможных желаний!

Гортамир о тадегессерах говорил спокойно, но Ириемналь знал, что присоединение к ним – это дело непростое. Все тадегессеры проходили долгую подготовку, без которой стать членом их сообщества невозможно. Ириемналь всё ещё боялся говорить про это, поскольку его появление без предварительных действий должно казаться безрассудным. Он понимал, что неизбежно обнаружится недостаток знаний, но мысли о всех этих проблемах решил отложить на завтра.

Тамаирк встал из-за стола и начал разливать чай. Ириемналь спросил у Гортамира:

– Вы давно живёте в этом городе?

– Да, весьма давненько. Я почти всю жизнь, а с Тамаирком мы познакомились лет пятнадцать назад. У нас с ним много общих идей и дел, хотя трудимся совсем в разных местах. Тамаирка часто нанимают для составления документов. Обычно это нужно тем людям, кому не хватает опыта или знаний. В городе очень много торговцев, далеко не все из них могут решать дела полностью самостоятельно.

– А вы?

– Я беру различную работу у тадегессеров и выполняю её за деньги. Бывает, что занимаюсь с их учениками, – пояснил Гортамир.

Он задумался о чём-то своём, сосредоточился и будто в нерешительности добавил:

– Так сложилось, что я получил очень хорошее образование. Наверное, мог бы им гордиться.

Ириемналь заметил, что Гортамир это сказал с каким-то неловким смущением, и решил не вдаваться в подробности.

Когда у каждого в руках оказалось по горячей чашке с чаем, все почувствовали, как они устали, и разговор понемногу утих. Тамаирк вообще ничего не говорил. Выпив чай, все ушли с кухни. Гортамир что-то негромко сказал Тамаирку; Ириемналь понял, что он попросил приготовить постель для гостя. Тамаирк позвал его идти за ним наверх.

Когда Ириемналь с Тамаирком вошли в комнату для гостей на третьем этаже, в час уже полностью окутанной мраком и тишиной ночи, он почувствовал, как дико он выбился из сил. Шумный и насыщенный день, наконец, подходит к концу. Эта комната, несмотря на свою ненужность хозяевам, поддерживалась ими в чистоте и порядке. В ней находился большой кованый сундук, наполненный какими-то вещами; напротив него стояла кровать, как раз подходящая для гостя. Тамаирк, поставив на сундук светильник, принёс откуда-то чистую простыню, подушку, одеяло и с заботой принялся ловко расстилать постель для Ириемналя. Ириемналь тем временем рассматривал старый дощатый пол: в щелях между досками краска заметно потрескалась, из-за чего местами проступали неровные чёрные полосы.

Через некоторое время Тамаирк закончил готовить постель, пожелал спокойной ночи, взял светильник и вышел. Ириемналь разделся, в задумчивости сел на кровать и принялся размышлять о прошедшем дне. В его жизни никогда ещё не было ничего подобного, что могло бы сравниться по невероятности с этим прожитым днём: утром он ещё шёл по пустыне, днём, озираясь, бродил по улицам города, затем встретил Тамаирка, познакомился с Гортамиром, и вот теперь он здесь, сидит в этой комнате. Это, несомненно, необыкновенный день! Впрочем, радоваться пока рано, всё самое важное ещё впереди.

Медленно опустившаяся ночь погрузила город в сон, но наперекор ей нашлась одна комната, в которой кто-то настойчиво продолжал свой труд, не зная ни усталости, ни соблазна махнуть на всё рукой и отправиться спать. Обстановка этой непокорной комнаты сплошь состояла из тесного лабиринта шкафов и полок, из которых торчали бесчисленные рулоны, тетради и книги; проходившие мимо люди протискивались через них исключительно боком, поскольку в противном случае многоэтажные конструкции немедленно падали на пол.

В углу комнаты стоял стол; среди огромной груды бумаг на нём мерцал слабенький огонёк свечи; рядом на стуле, склонившись, сидел пожилой мужчина. Насколько позволял судить его силуэт, он был высок и чрезвычайно широкоплеч. Его прямая, гордая осанка в сочетании с сильными мускулистыми руками наводила на мысль о превосходном атлетическом телосложении; плечи и верхнюю часть спины покрывал плотный меховой воротник.

Мужчина был чем-то страстно увлечён; совершенно не отрываясь, на протяжении долгого времени он делал записи в лежащей перед ним стопке бумаг. Внезапно он поднял голову от стола. Морщины и короткие волосы с проседью свидетельствовали о том, что ему, скорее всего, уже больше шестидесяти лет; лицо он имел скорее угрюмое, нежели доброжелательное, но выражение его, если и не говорило о природном благородстве, то, во всяком случае, отличалось некоторым оттенком беспристрастности. Пару минут он бесцельно смотрел на пустой фрагмент стены перед собой, затем встал со стула. Где-то сбоку нашлась переносная лампа; мужчина зажёг её от свечи и начал подниматься по лестнице, ведшей к выходу из комнаты. Лестница поднималась вдоль всех четырёх стен этой странной каморки и при взгляде сверху имела форму четырёхугольника.

Поднявшись по лестнице, мужчина попал в просторный отделанный мрамором зал, предназначенный, видимо, для совещаний и собраний. Об этом говорили пара длинных столов и небольшая трибуна перед ними. Покинув зал, мужчина начал двигаться по путаному лабиринту тёмных коридоров, вскоре превратившихся в мрачные и пустынные помещения. Человека нисколько не смущало, что он здесь, по-видимому, совершенно один, он шёл уверенно и, похоже, прекрасно ориентируясь в пространстве. В залах повсеместно виднелись следы человеческого присутствия: брошенные книги, хаотично расставленные стулья, незакрытые дверцы шкафов. Казалось, что ещё вот-вот, и все здешние обитатели сюда вернутся вновь и продолжат то, чем занимались до этого.

Вместе с тем некоторые помещения производили впечатление довольно странное. Их подчёркнутая пустота, облачённая в чудаковатые формы и размеры, словно сама намекала на свою тайную значимость. Как бы там ни было, в своей совокупности весь этот набор помещений претендовал на то, чтобы быть целым миром, способным принять в себя громадное число идей и противоречий. В сущности, он именно для этого и создавался: весь смысл этих помещений заключался в том, чтобы служить храмом грандиозных знаний. Любым результатам деятельности человеческого ума здесь гарантировались уход и сохранность.

Мужчина наконец дошёл до какой-то отдалённой узенькой лестницы и начал по ней спускаться, продолжая освещать лампой путь перед собой. Когда лестница закончилась, он попал в подземное пространство: проход узенький, потолок низкий, холодно и сыро. Идти теперь предстояло не через залы, а по сложной системе длинных ходов, напоминавших катакомбы. Пол и стены здесь были выложены каким-то камнем, не то мрамором, не то даже гранитом. Звук его собственных шагов холодно отражался от всех поверхностей. Нисколько не настораживаясь и ничего не опасаясь, мужчина преодолел и эту часть пути, после чего неожиданно замер посреди коридора. Он остановился на участке, уровень пола которого был несколько ниже, в стене выделялось углубление с черневшим посередине входом. По обеим сторонам от хода стояли металлические треножники для крепления в них факелов; треножники выглядели очень старыми, они здесь стояли, очевидно, с незапамятных времён; ими давно никто не пользовался.