По неровному участку пустыни, вытягивая за собой на песке длинную вереницу следов, двигалась фигура высокого молодого человека. Его ноги то и дело увязали в песке, из-за чего вся походка казалась неустойчивой. Полы его одежд то распахивались, то заново смыкались; обильная песчаная пыль на них, как и на сумке, висевшей на боку и набитой всякой дорожной всячиной, красноречиво свидетельствовала о длинном пройденном пути. Утро и восхитительный вид восходящего солнца промелькнули для молодого человека абсолютно незамеченными; он обратил внимание на исчезновение последних следов минувшей ночи, лишь когда время приблизилось к полудню, а багрово-красное небо отяжелело и сжало воздух.

Весь облик этого человека сообщал о присутствии какого-то сложного, противоречивого и, вероятно, очень упрямого характера. Тонкие черты лица неуловимо выдавали признаки и упорности, и склонности к болезненной неуверенности. Впрочем, лицо он имел приятное, а кто-то мог бы назвать его даже по-своему красивым.

Открытый и цепкий взгляд странника непрерывно исследовал линию горизонта перед собой в надежде высмотреть на ней что-то ему очень нужное; он продолжал всматриваться до тех пор, пока вдалеке сквозь марево жары не проступили неясные очертания какой-то тонкой дороги; она вела свой витиеватый путь между разбросанных вокруг небольших холмов. Позднее на ней проступили силуэты людей и животных – разношёрстной толпы странников, терпеливо двигавшихся по своим делам; все животные были нагружены массивной поклажей, люди шли неторопливо и со внешним смирением.

Появление на горизонте долгожданной дороги принесло немало облегчения путнику, поскольку запасы в сумке были явно не бесконечны, что заставляло тревожиться.

Дорога вела, несомненно, в великий город, ставший заветной мечтой для молодого путешественника по пустыне. Юноша к ней приблизился и постепенно смешался в потоке незнакомцев. Требовалось запастись терпением – до конца пути оставались уже считаные часы. Временами порыв подталкивал его ускорить шаг, но каждый раз он сдерживался, поскольку теперь уже ничто не в силах помешать ему достичь своей желанной цели.

И вот с вершины открылась захватывающая картина: дома, одноэтажные, двухэтажные, старые, новые, они заполонили всё пространство внизу подле последнего холма. Бесчисленные кривые улочки пересекали хаотичные нагромождения зданий; по ним брели люди, всецело занятые своими делами и, в сущности, абсолютно равнодушные к любого рода пришельцам. В центре города возвышался громадный дворец с башнями и шпилями, доминировавший над всеми постройками вокруг. Отовсюду с холмов люди могли видеть его великолепный, богато украшенный наверху скульптурами фасад. Внимание молодого человека дворец привлекал не только своим неповторимым внешним величием, он знал, что это – главный центр всей культуры тадегессеров, на протяжении веков хранивших самые ценные знания и достижения человечества.

Выделявшийся зелёной листвой парк, аккуратно переходивший в сады, лежал от дворца справа; за ним начинались виноградники, легко узнаваемые по равномерной череде рядов. В центре парка находился родник, которому весь город был обязан спасением от неизбежной засухи.

Молодой человек спустился в низину к городским воротам; вокруг их мощной каменной кладки суетилась многолюдная шумная толпа. Юноша приблизился к привратникам, ответил на их вопросы о том, кто он и откуда идёт, после чего беспрепятственно проник за городские стены. Окраина здесь не отличалась большим количеством людей на улицах; встречались случайные прохожие, зачем-то вышедшие из дома в разгар дневной жары: женщины, дети, какие-то старики, старушки. Тем не менее по мере углубления в городские кварталы движение на улицах становилось интенсивнее; здесь ходили взрослые, занятые своей работой мужчины, деловым и высокомерным видом будто предупреждавшие, что им посторонние люди абсолютно неинтересны и не нужны.

Путник остановился в задумчивости: что же ему теперь делать? Нелегко казалось добраться до самого города тадегессеров, но теперь, достигнув этой цели, он не знал, куда пойти в первую очередь. Для начала, наверное, самое правильное решение – отыскать, чем пообедать, а сделать это легче всего, вероятно, на городском базаре. Попутно будет шанс расспросить людей о городе и решить, куда отправиться после обеда.

Его целью, безусловно, оставался дворец тадегессеров, но отправиться туда сразу после прибытия почему-то было страшно. Он подошёл к мужчине, которого увидел недалеко, поприветствовал и спросил:

– Не подскажете, как мне пройти на городской базар?

– Зачем тебе базар? – удивился мужчина.

– Я только прибыл в город, ищу место, где можно пообедать.

– Тебе не нужен базар, – почти рассмеялся мужчина. – Иди в том направлении, куда я тебе покажу, и там спросишь у людей, как пройти в район, который здесь называют Янтгемар. В нём ты найдёшь обилие мест для обеда, отдыха и не только. Впрочем, базар от него недалеко, так что в любом случае не пожалеешь, – закончил пояснение мужчина, показывая рукой направление.

Молодой человек поблагодарил и двинулся дальше; он был вынужден ещё несколько раз уточнять свой путь, но в результате всё же добрался до Янтгемара, который, по всей видимости, играл роль центра деловой жизни. Здесь обнаружилось бесчисленное количество каких-то контор, ресторанчиков, ателье, библиотек и магазинов. Молодой человек бродил среди всего этого обилия суеты; вглядывался в лица прохожих, некоторые из которых выглядели очень смуглыми, возможно, от постоянного пребывания на солнце; слушал неугомонный шум вокруг; прошёл мимо магазина с писчими принадлежностями, в котором люди покупали бумагу, карандаши, тетради и массу прочих вещей, необходимых для дел и записей. Увлёкшись наблюдениями, юноша почувствовал, что голод внезапно стал совсем нестерпим. Все дорожные запасы в сумке давно истощились; во рту со вчерашнего дня не было ни былинки, поэтому обед точно не стоило откладывать – требовалось срочно найти подходящее для этого место.

Побродив ещё немного, он увидел дверь и заманчивую вывеску над ней, ясно дававшую понять, что здесь найдётся, что поесть; недолго думая, молодой человек отодвинул защищавшую от шума и пыли занавеску в дверном проёме и вошёл внутрь. В просторном, чистом и прохладном помещении было тихо и спокойно; в стороне виднелись несколько столиков для посетителей. За прилавком находился круглолицый мужчина средних лет в фартуке; в момент, когда появился гость, он протирал свой прилавок.

– Заходи! – улыбнувшись во всё лицо, крикнул круглолицый мужчина. – Ты явно издалека и, должно быть, сильно устал? – уточнил он, внимательно осмотрев посетителя.

– Это правда, я только что прибыл в город, – ответил юноша, опустив за собой плотную и тяжёлую занавеску, после чего в помещение вернулся прохладный полумрак.

– Так что ж, прекрасно! Заходи, здесь есть всё для твоего отдыха! Как твоё имя?

– Меня зовут Ириемналь.

– Заходи, Ириемналь, – повторил своё приглашение хозяин. – Будешь обедать?

– Да, пожалуйста.

– Садись за стол, я сейчас тебе всё принесу.

Хозяин начал быстро хлопотать, тем временем Ириемналь прошёл к одному из столиков и сел за него, ожидая, когда, наконец, сможет подкрепиться. Тут он заметил, что в углу сидит ещё один человек, но не ест, да и вообще ничего не делает. Как потом выяснилось, это был приятель хозяина, ожидавший возможности о чём-то с ним переговорить. Он подозрительно покосился на Ириемналя, когда тот входил, но больше не выказывал никакого к нему интереса. Готовое кушанье появилось перед Ириемналем, и он начал есть, хозяин заведения сел к человеку в углу, и они заговорили, Ириемналь мог хорошо слышать их разговор.

– Так что ты там увидел? Ты начал что-то рассказывать, верно? – спросил круглолицый хозяин.

Его приятель, одновременно хмурый и нетерпеливый, сразу засуетился, объясняя суть прошедшей беседы. Разговор, оказывается, шёл о какой-то новой книжной лавке. Хозяин слушал очень внимательно; хмурый товарищ возбуждённо рассказывал о массе новых книг, в которых он обнаружил множество интереснейших способов мысленной тренировки. Ириемналь не сказал бы, что он видел в выражении лица хозяина большую заинтересованность услышанным, но хозяин не перебивал и слушал, как слушал бы любую предложенную ему мысль. Наконец он прервал своё молчание и возразил: