Человек остановился, ещё раз убедился, что ничего не перепутал, после чего вошёл внутрь. Новое большое помещение с потолком, уходящим в непроглядную темноту, и толстенным слоем пыли на полу производило впечатление неприятное; оно в каком-то смысле сообщало, что сюда приходить не стоит, разве только гость имеет предельно ясное представление, что же на самом деле отсюда начинается. Нижняя часть стены перед входившим человеком выдавалась глубоко вперёд, словно весь зал охватывал фасад небольшого одноэтажного здания. Вдоль неё стояли два изваяния, изображающие людей, а сбоку от них чернел очередной ход – дальше внутрь.

Мужчина задержался ещё на пару мгновений, увидев вышедших из мрака статуи. Какие предки их сюда поставили, он, право же, в точности не знал, но долго размышлять на эту тему и не собирался, быстро направился ко входу рядом с ними и исчез в нём.

Его нерешительность постепенно усиливалась, хотя он, казалось, был готов встретить здесь что угодно и нисколько не удивляться этому. Проходы становились косыми, грязными, извивались во всех направлениях, местами то с потолка, то со стен свисали трудноразличимые предметы и ошмётки отделки; всё вокруг пронизывал мерзкий запах сырости. Мужчина постоянно оглядывался вокруг, вслушивался в тишину и часто возвращался назад; двигаться вперёд становилось труднее, часто приходилась нагибать голову, чтобы не коснуться грязного потолка, на котором местами проступали грязные мокрые пятна. Где-то висело трухлявое дерево, где-то темнела рассыпавшаяся штукатурка.

В таких поисках он провёл довольно много времени, потом ему показалось, что он где-то вдалеке увидел слабый блик света. Первоначально он прошёл, не заметив его, но затем вернулся и принялся тщательно всматриваться в темноту, стараясь убедиться, вправду ли он видел свет или ему померещилось. Нет, ему не померещилось – вскоре он подошёл к маленькой комнате, в которой мерцал огонёк. Приблизившись, он подошёл к ней и смело заглянул внутрь.

Обстановка перед ним предстала удручающая. Впрочем, он был явно готов к ней, потому что нисколько не смутился и не удивился. Вдоль одной из боковых стен висел потёртый и засаленный гамак; на полу в углу с противоположной стороны валялась куча дряхлого тряпья, видимо, служившая местом для чтения, заметок и размышлений. Свет на всю комнату давала одна коптящая плошка на полу.

Когда мужчина подошёл, в углу в тряпье сидел, склонившись, карлик, который тут же обернулся и посмотрел на пришедшего гостя. Он сначала удивился, отчего глаза его несуразно округлились, но затем лицо растянулось в отвратительной улыбке:

– Ба! Миренглар! Давно не виделись!

Высокий мужчина не улыбнулся, но только более пристально всмотрелся в лицо почти недочеловека, который встал для приветствия. Это был пузатый карлик с большой и круглой головой, одежда на нём была в жирных пятнах непонятного происхождения, хотя в таких же пятнах было и всё его лицо, то ли синяки, то ли ещё что-то хаотично проступало вокруг двух подозрительно весёлых глаз. Ростом он доходил не более чем до груди Миренглара.

– Абадигро, вижу, хорошее настроение не оставляет тебя?

– С чего оно меня оставит? Разве жизнь не прекрасна?

– Кто тебя знает… – гулко и задумчиво протянул Миренглар.

– Ладно, говори, чего пришёл? Давно тебя здесь не было!

– Завтра у нас большой совет тадегессеров. Есть множество вопросов, решение которых откладывать невозможно. Перед советом, думаю, разумно лишний раз увидеть тебя.

– Ха! – приторно улыбнулся карлик. – Да неужели?

– Сами разберёмся.

– Удивляете вы меня. Решение каких вопросов вы можете найти? Особенно сидя в вашем бессмысленном дворце. Или, что ещё хуже, на совете.

– Мало ли… Ты забыл? Вечность, истина и путь! Вечная истина и истина в вечности – вот наша звезда.

– Обидно мне, что сижу в вашем дворце вместе с вами. Пропадаю зря, так сказать.

– Карлик, я пришёл сюда не для споров с тобой.

– Было бы о чём спорить… Пойми, вы всегда находите ответ только на то, на что, как в учебнике, он есть с самого начала в самом вопросе.

– А тебе что надо?

– Ну не знаю. Мало ли… Трансценденцию какую-нибудь. Да! Кстати! Где трансценденция? Когда ты мне покажешь трансценденцию? Когда ты мне покажешь знание прекрасное и чудесное?

Взгляд у Абадигро стал как у сытого кота, затем он даже зажмурился от мысленного восхищения новым сияющим знанием в своём воображении, чуть не начал приплясывать.

– Романтик, но ты забываешь, что мы всё-таки делом заняты; те, кто делают, а не болтают, всегда правы.

– Ты сноб, Миренглар. Тебе главное – лишь бы твоё глупое сообщество не оставалось без дела. А я ясно вижу, что вам нужна трансценденция, в которой вы как-то не сильны. Ладно, в очередной раз мы всё про одно и то же, умолкаю. Итак, чего припёрся?

– Какие есть новости?

– Новости? – на этот раз непритворно удивился Абадигро. – Почему новости надо спрашивать у меня? У тебя целый дворец прислуги, поинтересуйся у них.

– Я про новости в городе, болван. Самые важные городские новости оседают на городском дне, то есть как раз у тебя. Должен признаться, что это единственное внятное оправдание твоему никчёмному существованию. Короче, выкладывай!

– Новостей нет, но, правда, были слухи, что пришёл в город парень к тадегессерам, а пока попал к Гортамиру.

– К Гортамиру?

– Это интересная новость?

– Что молодой человек пришёл – не новость, их толпы приходят, но что кто-то попадает к Гортамиру, несколько хуже. Кто тебе это сказал?

– Всё тебе расскажи…

– Выкладывай! – резко потребовал Миренглар.

– Мелкий лавочник один из Янтгемара.

– А как парень попал к Гортамиру?

– Лавочник же его и отвёл сначала к Тамаирку, ну а далее очевидно.

– Имя лавочника! – снова потребовал Миренглар.

– Ох, ты меня за дурака держишь? Ты же его завтра же по ветру пустишь за такие дела. Так что имя останется неизвестным.

– Хорошо, твоё дело, но как узнал ты?

– Гм… – задумался Абадигро.

– Говори! Если бы судьба была пустить по ветру тебя, то, сам знаешь, давно бы уже был пущен. Раз тут живёшь, значит, мною позволено. Говори!

– Этот лавочник сюда еду носит за дворцом, которую я забираю. Как видишь, едой дело не ограничивается. Что тебе ещё выложить?

– Не задирайся, тебе хоть и позволено, но твоя жизнь всегда висит на тонюсеньком волоске. Чуть что – хлоп и всё!

– Можно подумать, меня на свет не твой же город породил, раз ты меня всё время попрекаешь. Грустно тебе от этого, поди, да? Так вот, чтобы скучно не было, ты тоже помни, что я завтра могу пойти в город погулять. Мне разве нельзя? Или во дворце появиться среди дня. Если я тебе здесь надоел… Ты только скажи!

С этими словами карлик упёр руки в бока, надул щёки и изобразил, как он важно вышагивает по дворцу. Миренглар успокоился; его вовсе не испугали угрозы карлика, но и строжиться сверх меры смысла он никогда не видел.

– Абадигро, ты обиженное судьбой создание, но мне порой и вправду жаль, что ты не среди тадегессеров.

– Зато мне не жаль. У вас там все примитивноголовые, ситуация унылая. Ты про дела – всё?

– А ты так снова хочешь про трансценденцию? Непознаваемое останется непознаваемым. Никакой трансценденции не существует. Глуп тот человек, который это не понимает.

– Может быть, может быть… – задумчиво промычал карлик. – Но умный человек, исследуя природу вокруг непознаваемого, лучше понимает познаваемое. Это тоже трансценденция. Примеры нужны?

– Нет, – холодно отрезал Миренглар. – Я был готов ещё малость послушать, чтобы составить тебе компанию, но ты меня, однако, всё же притомил.

– Ты лучше послушай, чтобы умней быть, а в компании, особенно твоей, я не нуждаюсь. Так вот, что происходит в краткий момент озарения? – завёл свою прежнюю песню Абадигро. – Великая тайна! Такой науки у вас нет. Самый-самый момент озарения свободен от чьей-либо власти, контроля, и он, вне сомнения, достоин наивысшего восхищения. Роль человека в этом деле темна и неопределённа.