– Так тебя, говоришь, дорогой, Алексеем Французом зовут? – обратился к гостю главный. – Давай, брат, выпьем за нашу и твою удачу, и расскажи нам, что же там, в болотах, у вас за трагедия произошла.
Гость, отхлебнув вина и закусив, ещё раз кратко изложил хозяевам уже рассказанную старухе историю…
Люди за столом, замерев от удивления и восхищения, слушали его не перебивая, лишь тихо переводя на свой язык услышанное тем, кто русского не знал. После того, как рассказчик умолк, все заорали, какой он молодец, потом снова налили и дружно выпили за Лёхино счастье. А тот, с удовольствием наслаждаясь редкой для Зоны едой, исподволь присматривался к своему окружению. Внешне схожие цыгане, которых вместе с детьми было с полсотни, конечно же сильно отличались друг от друга. Причём, смуглая кожа присутствующих имела какой-то странный зеленоватый оттенок. На лицах и руках некоторых местных мужчин и женщин были шрамы, отсутствовали фаланги пальцев либо пальцы целиком. А у лопоухого соседа по столу так вообще в центре обоих ушей было по отверстию, как от картечи. Ещё у двоих местных не было по глазу. Видно было, что жизнь в Зоне табору даётся нелегко…
После сытного и долгого обеда баро повёл гостя к себе, поговорить.
Обстановка была у него в доме для Зоны тоже не совсем обычной. Прихожую в просторной землянке, если её так можно было назвать, перегораживали тяжёлые бархатные, бордового цвета, шторы. На стенах висели дорогие портреты маслом в золочёных рамах и несколько больших фотографий. Посередине – большой солидный стол на одной ножке и несколько видавших виды стульев ему под стать… Напротив входа, в левом углу, был шкафчик с дверцами и раковина со смесителем.
– У вас что, и вода есть? И даже горячая? Здесь? В холме? – не сдержался удивлённый гость.
– Есть, дорогой, и то, и другое. Из подземных источников. Тут после войны какая-то войсковая часть располагалась. Автобат, что ли? Было всё налажено как надо. А мы всё сберегли, и воду экономим… И ванная, вот, есть даже, – с гордостью хозяин показал в другом углу, за занавесью, чугунную советскую ванну. – Ты, брат, вот что, пару дней погости у нас, поправь силы, а дальше, уж не обессудь, нельзя тебе тут задерживаться. Мы в Зоне нейтралитет держим. Сами по себе. Поэтому нас группировки и не трогают. Если бы не тётя Ксения, может, и сюда к нам тебя не пустили бы…
– А как же вы живёте тут? Выбросы переживаете? Как обороняетесь? Неужели вообще без оружия? – поинтересовался гость, с ужасом предполагая, что восполнить потерянное оружие и боеприпасы ему тут не удастся, и придётся уйти с тем, что осталось. А это означало быструю и верную смерть за гостеприимным холмом… Ведь никаких барыг-торговцев оружием он поблизости не знал, а у случайного же встречного про это не спросишь. Это означало бы раскрыть свою неспособность защищаться и гарантированно спровоцировать нападение на себя с целью наживы…
– Да нормально живём тут. Почему же? – успокоил его Роберт. – У нас тут бывший военный ангар есть там, в конце. Лошадей туда, когда трясучку местную пережить надо, загоняем. Сами по своим домам, ты видел их уже в холме, вот, расходимся. Всё чинно… После выбросов, если какая лихоманка появляется вроде «карусели» или чего там, огораживаем, чтобы детвора случайно не влезла, как раньше случалось… И оружия у нас сполна, и патронов, и свои боевики… Обученные и крепкие парни. А как же? Просто в нашем народе не любят это. С оружием у нас ходить – это всё равно что быть прокажённым. Только перед выходом в Зону берём его. Да и от мальчишек наших, бедовых, подальше держим огнестрел.
– Хотел вот автоматом да патронами у вас разжиться, – пояснил хозяину Француз. – После лизунов у меня вообще ничего, кроме пустого пистолета и ножа, не осталось.
– Ой, да это вообще не проблема. Тётка моя за то, что ты Танюшку нашу спас, вообще готова тебя золотом осыпать… Так что, калибр и количество говори. Дади-и-им. Отсыпем, по возможности, сколько надо.
– А вот насчёт семьи Танюшкиной нельзя поподробнее? – поинтересовался цыганский благодетель. – Всё же так уж вышло, что невольно я связан теперь с нею. И с вами, стало быть…
Задав этот вопрос, Француз тут же заметил, как сильно не понравился он хозяину. Тот с явной неохотой поведал вкратце историю молодой цыганской семьи:
– Да, вот, лет шесть назад тут военные у нас объявились. Большая для Зоны группировка. Человек двадцать, наверное. Начали на нас наезжать. На баро нашего, Клементия, вот он, – хозяин указал на кряжистого мужчину с широкой чёрной бородой, изображённого сочными масляными красками на стенном портрете. – Он уж старый был тогда, лет за сто, чуть до инфаркта не довели его эти военные…
– За сто-о-о-о?! – не поверил своим ушам слушатель. – А от вас-то они что хотели?
– Да, нашему баро было немало лет. Всего сто четырнадцать он прожил… А ничего не хотели эти вояки… Пристали, почему мы тут вообще находимся. Грозились выселить, а для начала детей всех забрать. Мол, жестокое обращение, раз в Зоне с нами тут живут. Да ещё и не учатся… А сами военные к Монолиту шли. На ЧАЭС… Какую-то операцию там свою провести. То ли сам Камень убрать, то ли уничтожить тех, кто его охранял… Не знаю. Секретная операция. Кто же нам расскажет? А Клементий наш им объяснил, что мы тут уже который век живём! Детей сами учим. И в семье им лучше. И в Зоне никого не трогаем. Поэтому местные никогда на нас в обиде не были. Это раньше, при царе, бедно совсем жили и конокрадством, был грех, промышляли, а при нашей народной Советской власти – ни-ни! И в школе учились, и в колхозах, и на заводах работали… Кузнецы у нас лучшие по всей округе были. И в войне, Великой отечественной, мы участвовали. Почти все молодые мужики там наши навсегда загинули. Ну вот… А тут выброс подошёл, и военные эти у нас и остались переждать его. Потом сказали, что ещё вернутся и займутся нами. А одного своего нам оставили полечить. Тарасом звали. Он из оружия, когда у нас тут чистил, как-то в ногу себе попал, дуралей. Полковник ихний очень злой был, хотел чуть не пристрелить его за это, и нам вот до своего возвращения его оставили… Только не вернулся никто. Слышал, что-то страшное там произошло, и погибли они все… А этот Тарас, поганец, вон племянницу мою, семнадцатилетнюю наивную дурочку, Милку, соблазнил. И что она в нём нашла? До сих пор не пойму… Все у нас против их брака были. Он сам-то никакой был, да ещё и без гроша в кармане… А цыганский зять никому тут не нужен. Клементий вообще Милке сказал, что из табора её выгонит. Так они сами сбежали. Самое нужное только взяли. Потом, мы слышали, они артефактами понемногу промышляли и этим жили. И то благодаря Милке… Та бедная труженица, считай, за мужика у них была. А Тарас только бухал… Да на жизнь жаловался… Потом вот Танюшка родилась. Клементия когда не стало, Ксения попыталась их уговорить домой вернуться, да и я не против был. Только они отказывались. И где живут, никому не показывали, и к себе в гости не звали. Тарас принципиально против был… Гордый, поганец, видишь ли…
– Я понимаю, что тётя Ксения рада правнучке. Но как-то странно всё равно… И вы все – будто президента встретили.
– Скажу тебе, дорогой, потому что ты её спас… Так бы не сказал. Но. Это огромная тайна. Пусть вместе с тобой помрёт? Видишь ли, особенная совсем Танюшка… Ты разве сам не заметил?
– В смысле?! – Француз почувствовал, что у него от волнения неожиданно пересохло в горле.
– А вот ты сам рассказывал, что всю ночь вас в доме мутанты беспокоили, а наутро никого не было. Разве так в Зоне бывает? Ты видел раньше такое?
– Честно говоря, не видел… Я этому и сам очень удивился. Думал, с боем пробиваться будем. А наутро никого не было во дворе…
– А лизунов вы, наверное, потревожили?
– Да, было дело. Автомат мой на них упал, когда мы с Танюшкой с мостка сорвались в воду.
– Ну, вот видишь? Да честно сказать, и мутанты бывают разные. Лизуны, так те, вообще, к болотному миру относятся… К подземному… И с ними совсем другая история…
