А ведь и впрямь надо подумать. Причём серьёзно. Но после съеденного ароматного горячего супа желание было лишь одно: завернуться в одеяло и прилечь.

— Для начала оформлю больничный и неделю буду прикидываться овощем! А потом посмотрю по ситуации. Мои аналитические способности планирования сейчас на нуле.

— А вот это правильно! Давай-ка дверь за мной закрой, причём на все замки и ложись дальше спать. Завтра к тебе забегу. Никому, кроме меня не открывай. Ну ладно, только врачу и твоим прекрасным принцам.

— Не уверена, что они решат ещё раз меня проведать. Думаю, это была разовая акция. Мужчины получили то, что хотели, зачем им я теперь? Так, очередная одноразовая девчонка! — от этой мысли мне вдруг стало нестерпимо больно, солёная горечь обожгла сердце, горло, выплеснувшись злыми слезами. В этот момент я ненавидела саму себя за сладость и слабость подчинения двум мужчинам. Как же я стонала под их напористыми ласками. Самая настоящая шлюшка.

— Эй, ты чего? — Таня легонько меня встряхнула. — Поверь, ни один мужик не будет готовить суп для одноразовой любовницы.

Кир

— Ты чего смурной такой? — затянувшись посмотрел на Влада. У того было лицо, словно он только что лимон съел, причём целиком с кожурой, откусывая.

— Нормальный я! На свой слёт юных дарований не опаздываешь? Как хоть тебя туда только взяли?

— Ты просто завидуешь! — состроил унылую гримасу и начал пародировать брательника. — Здравствуйте, я — Влад Волков, древний занудный сыч, который завидует своему младшему талантливому и красивому брату, которого пригласили на конференцию для молодых предпринимателей со всей необъятной родины. Поэтому буду сидеть тут и бубнить.

Я ловко увернулся от ручки, пущенной в меня.

— Ну точно, мало того, что древний, так уже и слепой! Ну всё, пора очки покупать тебе. Может поищем тебе место в доме престарелых?

— Если только там будут сексапильные медсёстры! — буркнул Влад недовольно, но потом всё же ухмыльнулся. — Вот ты балабол, может отправить тебя в круиз по Волге с теплоходом Аншлаг?

— Дедуля, вы сами подставляетесь: такую древность вспомнили. Так что никаких соблазнительных медсестричек! Только грелка и тонометр.

— Кстати, может, Мыши позвонить. Узнать, как там она? — но брат тут же затряс головой, словно отгоняя им же и озвученную мысль.

— Во, давай. Только что сам хотел набрать.

— Хотя, чего ей будет? С ней Танька. Да и какое нам дело? Главное, чтоб больничный потом в бухгалтерию принесла. Надо подумать, кем её заменить на время болезни.

От этих слов я даже опешил. Мне только начало казаться, что в брате проснулось что-то человеческое, наконец-то мелькнула тень того весёлого и доброго малого, которым он был до встречи с сучкой, сломавшей ему жизнь.

— Хочешь сказать, что тебе всё равно? — внимательно посмотрел в его непроницаемые глаза, пытаясь понять, что же там скрывается за ними.

— Мне похер. Сам знаешь, для меня главное, чтоб клуб бабки приносил. А ещё чтобы моя дочь была счастлива. Вот думаю, надо забирать её из этой долбанной школы. А то что-то интересный там коллективчик: директор — сексуальный маньяк, училка — шлюшка. Пожалуй, стоит на эту шарагу проверку натравить, пусть распотрошат осиное гнездо.

— Влад, ты же отлично знаешь, что Маша — не шлюха. Зачем такое говорить?

— Мелкий, ты-то вроде никогда не был замечен за излишней романтизацией женского образа, просто трахал всё, что движется. Теперь чего случилось? Эта девчонка отдалась нам обоим, как тебе это? А то, что она своей жопой в нашем клубе на сцене крутит?

Я понял, что лучше увести разговор на другую тему. Что-то брата несло, а это нихрена хорошего ещё не приносило. Его тараканов не понять, причём, даже ему самому.

— Ладно, мне ещё собраться надо. Завтра вылет, а у меня из вещей только бутылка вискаря и пачка гондонов есть. Надо бы хоть носков новых купить.

— Ты ж моя алкоголическая, трахающаяся Золушка, весь в работе, злым братом замученный, даже носков парадных нет! Катись уже.

— Это кто ещё Петросян из нас? Ладно, если шутишь, значит, всё нормально, но хлебальник всё же поучись перед зеркалом менее траурный делать.

Влад начал шарить по столу, в поисках того, чем бы ещё запульнуть в меня, но я уже выскочил за дверь.

— И бухай там поменьше! — раздалось мне вслед.

Надо бы действительно собрать чемоданы, но голова была занята другим: вот уже второй день мне не давал покоя образ голой Мыши. Стоило закрыть глаза, мне виделись идеальные округлые сиськи с розовыми торчащими сосочками; нежные губы, так неумело, но старательно полировавшие мой член; глаза, наполненные страхом и желанием. Я почувствовал, как кровь устремилась в область паха, вызывая каменный стояк, который хер теперь победишь.

— Здравствуйте, Кирилл Олегович! — из-за угла, покачивая бёдрами, выплыла наша прима Наташка.

— Привет, красотка! Ну что, надеюсь сегодня трезвая? — вспомнилось, как мы с Владом в два ствола занимались воспитанием пьяной танцовщицы.

— Как видите. Но если вдруг решите меня наказать, то могу и глоток шампанского сделать. Хотите? — она облизнула пухлые губы и провела языком по внутренней стороне щеки, намекая на минет. Несмотря на то что горящий член рисковал прожечь дыру в штанах, отрицательно мотнул головой. А ведь красивая девка, к тому же и не совсем дура, неужели ей так интересно это всё? Вдруг ощутил грязь, которая насквозь пропитала наш клуб и каждого в нём. Странно, что лишь к училке не прилипала эта склизкая мерзость.

— Извини, малышка, дела! Может, в следующий раз! —чуть ли не бегом припустил по коридору, чувствуя, что мою спину буравит ненавидящий взгляд женщины, оскорблённой отказом.

Сейчас мне хотелось лишь одного…

— Кирилл, что ты тут делаешь? — голос училки, распахнувшей дверь, звучит недоумённо и настороженно.

Внимательно её рассматриваю: кожа бледная; черты лица стали ещё резче, заострились; на голове гулька из светлых спутанных волос; глаза воспалённые, в прожилках тонких сосудов. Миленькая, больная девчонка, весьма среднестатистическая, не красавица. По сравнению с яркой куколкой Наташкой — точно мышь. Но что-то щёлкнуло то ли в сердце, то ли в паху. Хочется поприжимать к себе эту малышку, потрогать, заобнимать, а потом трахнуть так, чтобы молила о пощаде.

— Заехал тебя проведать. Мандаринов привёз и пирожных. Может, угостишь чаем?

— Слышь, сеструха, ты что, опять на больничном? Специально, что ли? Чтобы не работать и мне не помогать? Так и скажи, задолбал ты меня, Иван, пусть тебя бандосы в лесу прикопают! — голос брата сверлил мозг, а от истеричных ноток начал болеть недавно запломбированный зуб.

— Вань, может, обойдёмся без театральных сцен и разрывания рубахи на груди? — я вылезла из-под одеяла и доползла до кухни. Всё небольшое пространство пропахло мандаринами так, что невольно почесалась. Кажется, аллергия началась. Кир с лёгкой руки привёз килограммов пять ярко-оранжевых красавцев и строго-настрого приказал их все съесть. Вот теперь я старательно исполняла его просьбу и витаминизировалась изо всех сил. Странный он всё-таки, столько всего понамешано: цинизм и наивность, испорченность и доброта, недюжинный ум и банальная неграмотность. Мужчина-ребёнок, чертовский сексуальный, опасный и ранимый. Когда вчера вечером появился на пороге, была уверена, что он меня трахнет прямо у двери, но вместо этого мы пили чай, словно давние знакомые и болтали о мелочах. Даже не знаю, было ли мне это приятно или вызвало обиду, что красавчик не хочет меня в больном состоянии, ведь выглядела откровенно паршиво.

— Эй, ты вообще слушаешь? Я спрашиваю, когда оставшаяся часть суммы будет? — теперь истерика перешла в полноценный наезд. Кажется, братец считал, что имеет право не просить, а требовать.

— Знаешь что, дорогой родственничек, ты сейчас ничего не попутал? Кто дал тебе право разговаривать со мной в таком тоне. Не говорю, что ты должен мне руки целовать, но хотя бы на элементарную благодарность я вправе рассчитывать. Поэтому решим так, ту часть суммы, что тебе перевела, можешь оставить себе, но вот дальше выпутывайся сам!