- Я сильнее тебя ненавижу, – тащу за волосы назад. – оставь меня в покое. Я разрываю контракт. Пошел ты куда подальше.

- Конечно, – треск кружев. Мои трусы скомканные и влажные летят в сторону. – Но прежде я тебя разорву.

Пугаюсь так, что ор на всю округу поднимаю.

- Кричи, – подстегивает бес, – громче!

- Маньяк, руки убери!

Визжу, брыкаюсь и отталкиваю. Гром гремит сильнее, молнии ослепительнее сверкают. Погода бесится. И я вместе с ней. Неизвестно кто сильнее. Барский зажимает подбородок, вспышкой озаряет перекошенное лицо. Он как посланник дьявола смотрит, в глазах чернота. Он мокрый и горячий. Жжет, липнет.

- Уже не уберу, Дин. Поняла? Поздно.

- Пошел ты, Дава! Ненавижу.

Волосы превратились в паклю, одежда разорвана, бесстыдно задрана. Я распятой лежу под мужем в эпицентре стихии. Он зверь. Даже погода ему помогает. Он гребаное порождение смерча.

- Сколько «ненавижу» сегодня прозвучит, Дин? Ну! – понукает, как лошадь. – Говори.

Бессилие уничтожает. Мне хочется его ударить. Сильно и больно. Но мне не вырваться. Выгибаюсь дугой, почти сбрасываю. Рвусь, мечусь и беспощадно теряю силы.

- Что тебе нужно? Что?!

Руки рывком за голову, наваливается грубее. Буквально распластывает. Не пошевелиться. Под оглушительный свист целует, кусает кожу. Лижет, сосет. Оттягивает мочку, прижимается губами к уху.

- Выебать тебя хочу, – грубо толкается бедрами. По мне будто стальным поршнем шарашит. У него стояк каменный. – Сильно и больно. Чтобы знала, сука, как перед Вороном жопой вертеть.

Его заявление поджигает нервы. Сволочь. Грязная сволочь!

- А ты! Ты чем вертел, пока я…

- Молчи. Лучше молчи сейчас. Ноги шире, Дина, – при этих словах я сжимаюсь.

Барский словно чувствует, что слишком озверел и притормаживает. И дальше…

Он меня целует. В губы. Меня перемена ослепляет не хуже вспыхнувшей молнии. Он на самом деле меня целует. Трепетно, мягко, волнующе. Касается кончиками пальцев шеи, чересчур нежно ведет по ней. Не знаю сколько это длится, пока Давид отрывается.

Встречаемся взглядами под треск стихии.

- Все равно, Дина. Все равно…

Рывок и Давид втаранивается в меня с размаху. Зажимает так, что не могу пошевелиться. Мне больно, слишком глубоко. Блокирует бедра и начинает входить сильно, беспрерывно. Растущее возбуждение вперемешку с истеричным отталкиванием разрывает.

Давид берет свое. Нетерпеливо, максимально захватнически. Все сливается. В голове гул и нездоровое пьянящее чувство. Барский тянет меня вверх, не останавливаясь вновь впивается в рот. Вбивается. Клеймит как собственность.

Ненавижу себя за то, что теку под ним. Несмотря ни на что теку! Чтобы как-то выместить свою злобу, размахиваюсь и бью его по лицу.

Глава 24

Собираю все самое необходимое. Вещей брать много не хочу. Лишнего не нужно. Белье, костюмы и пара верхней одежды. Вся жизнь вместилась в три больших чемодана. Деньги на счету есть, но их немного. Хватит на полгода, не больше.

После той страшной ночи я не разговариваю с Давидом. Вот и сейчас рву бумаги, заверенные у нотариуса, и оставляю их в гостиной на столе. Нас больше ничего не связывает. Ничего.

После штормового секса, я спряталась в машине и впервые в жизни заплакала при Барском. От обиды. От того, что так нагло меня использовали. Мысли о том, что начала ему нравится не допускаю. Бред все. Давид взял меня, как последнюю девку.

Такие как он не могут чувствовать, не могут по-человечески. Он варвар. Дикарь. Необузданный мужлан, живущий инстинктами и купающийся в собственном эгоизме нарцисс. Я же не дура, чтобы поверить во вспыхнувшее внезапно пламя. Он просто захотел удовлетворить первобытный инстинкты.

- Слав, ты не передумал?

Жду ответ, расслаивая ногти о спинку стула. Если Ворон сейчас пойдет пятками назад, то придется ехать в гостиницу. Друзей у меня нет, подруг тем более. Не нажила. Славич чудом появился в жизни и как подсказывает предчувствие обратиться к нему было самым правильным вариантом. Даже ради собственного самосохранения.

- Шутишь? Конечно нет.

- Я собралась. Слав, еще момент. Спасибо за первый месяц оплаты, но в дальнейшем я бы хотела всем заниматься сама.

- Дина, квартира корпоративная. Покупал площадь на всякий случай. Были преценденты, когда мои талантливые сотрудники некоторое время пользовались ей, пока не приобретали свое жилье или не подыскивали новую. Ничего страшного. Мной оплачена всего лишь коммуналка. Тебе, кстати, тоже только квитанции оплачивать. Жилье предоставляется бесплатно.

Вот как. Выхода пока нет. Приму щедрое предложение Славы, а потом посмотрим.

- Жду у метро.

- Я подъеду.

- Нет. Не нужно. Скоро буду.

Кладу трубку и обвожу прощальным взглядом золотую клетку. Как же там в романе… Гори, гори, прошлая жизнь!

На разодранный в клочья контракт сверху бросаю связку ключей. Почти дохожу до двери, но потом внезапно торможу. А скажите сколько мне быть честной и на фиг никому не нужной благородной? Сколько можно разыгрывать из себя «я все сама преодолею»?

Разворачиваюсь и почти бегом поднимаюсь по лестнице. В кабинете Барского идеальный порядок. Ни пылинки. Массивный стол из темного дерева с безупречной темно-зеленой поверхностью. Аккуратные стопки листов и набор фирменных ручек. Стул и тот стоит как солдат на плацу. Как по линейке очерчен.

И эта чертова аура давящей властности. Надышал тут сволочь, оставил флюидов. У меня четкое ощущение присутствия деспота. Так и кажется, что сейчас на плечо ляжет его тяжелая рука и он развернет к себе, вопьется злыми глазами, ледяным голосом произнесет мое имя.

Бред. Паранойя.

Шагаю к сейфу. Код от меня никто никогда не скрывал. Он знал, что все останется как есть. Что я никогда себе не позволю ничего против, но только не сегодня. Выгребаю наличные, небрежно запихиваю в сумку. Набиваю доверху, еле замок сходится.

Я, если что, не ворую. Это компенсация за жизнь с террористом. Пусть я мало знала отказа в финансовых вопросах, точнее никогда. Грех жаловаться, роскошь окружает с младых лет, просто эти деньги вынужденная мера.

- Привет тебе, Давид. Жалко у нас не было кошки, положила бы тебе сюда содержимое лотка.

Не знаю, что со мной творится, но в запале рисую черным маркером на благородной поверхности стола послание в пешее эротическое путешествие, адресованное Барскому, и выметываюсь из дома навсегда.

Вру, пнула еще стол и рассыпала драные листы по всей гостиной.

В машине у Славы начинается отходняк. Детское поведение и свинячество крайне недальновидный и глупый поступок. Но дело уже сделано, назад не вернуть.

- Что трясешься?

Тру ладони, чтобы скрыть мелкую дрожь. На самом деле у Воронова в машине очень жарко, а меня трясет. Неровными движениями поправляю волосы и пытаюсь улыбаться. Слава и так возится со мной без конца, нельзя же быть в состоянии постоянного неадеквата. Ей-богу, как у него терпения хватает не понимаю.

- Все в порядке.

- Дина, как же ты вещи дотащила? Если бы знал, что так много, то безусловно встретил.

- Я такси брала. Ничего страшного. Слав, не говори ему, что знаешь обо мне. Пожалуйста.

- О чем речь? – вскидывает бровь, не отрывая взгляд от дороги. – Не переживай. Но работать ты у меня остаешься.

- Я не знаю, – мнусь, высказываю свои опасения, – Давид может прийти, как в прошлый раз. Кричать не будет, он не площадный скандалист, но вытащить меня на разговор вполне себе. Репутация центра… Мне не хотелось бы, понимаешь?

- Дин, ты просто можешь не говорить ему, где живешь, вот и все. Не думаю, что будет следить. Для Барского это слишком. Если придет, звони мне. Думаю, вопрос решим.

Киваю.

Мы какое-то время едем молча. Есть время подумать над дальнейшей жизнью. Несомненный плюс в карму Воронову за то, что отказался наседать на меня. Принуждать к отношениям никто не собирается. Сказал, что если я сама захочу, то тогда можно рассматривать варианты, а так он ни-ни.