И больше ничего.

Тупо таращусь на визитку, глаза слезятся от напряжения. Моргаю в надежде, что вот сейчас взмахну ресницами, и золотые буквы осыплются. Исчезнет надпись «Эмир Дениз», а на его месте появится другое. Любое. Только не это.

Но сколько ни моргаю, чуда не происходит. Подушечки пальцев горят, словно я не картон в руке держу, а раскаленный металл. Всерьез боюсь обжечься и откладываю визитку в сторону.

Теперь сижу и кошусь на нее, как будто она в любой момент может вспыхнуть прямо на столике.

Эмир Дениз — текстильный и строительный магнат. Тот самый, который очень богатый, очень консервативный и очень требовательный. Эти образы я нарисовала себе со слов Дамира и Жанны.

Но в реальной жизни я видела только один образ — убитого горем отца, чей сын находится между жизнью и смертью. И никакие миллионы и миллиарды в тот момент его точно не интересовали.

Осталось понять, что такой человек делает в этом отеле. Уровень отеля неплохой, для меня вообще роскошный, но для господина Дениза здесь все очень скромно и без излишеств.

Впрочем, мне никто не мешает спросить у него самого. Вот он идет по направлению к лаунж-зоне размашистым шагом, ни на секунду не допуская, что кто-то может оказаться на его пути. Высокий и пугающий своей мрачностью и суровостью.

А я до сих пор не решила, говорить о Дамире или нет. Номер в отеле забронирован на фамилию Батмановой, но Дениз не тайный агент. Вряд ли он просто так от нечего делать попытается взломать сервер отеля и случайно узнает, под каким именем я здесь живу.

И что я могу ему сказать? Ой, а я вас знаю? Мой муж только из-за вас на мне женился? Все уши прожужжал...

Было бы смешно, если б не было так горько. Не влюбись я в Дамира, сама бы над собой посмеялась. Но мое сердце разбито на мелкие-мелкие осколки, они впиваются изнутри в израненную душу, превращая ее в сплошную открытую рану.

Пусть впиваются. Лишь бы не добрались до моего ребенка. Он слишком крошечный, и если вся эта звенящая осколочная масса на него обрушится, ему из-под нее не выбраться. Значит, лучше пусть терзают меня.

— Прости, что заставил ждать, Ясемин, — Дениз подходит к столику. Успеваю сунуть визитку в сумку так, чтобы он не заметил. — Ты не скучала, дочка?

— Нет, не беспокойтесь, — поднимаюсь навстречу и одергиваю кардиган, — вас не было совсем недолго.

Так недолго, что я не успела придумать, какой стратегии придерживаться.

— Пойдем? — Эмир Дениз или не отличается галантностью, или намеренно подчеркивает разницу в возрасте.

Не предлагает руку, просто идет вперед. Приходится идти за ним, быстро перебирая ногами, чтобы не отставать.

Мозг работает как заведенный. Господин Дениз наверняка поинтересуется, что я делаю в отеле. И тут у меня появляется широкое поле возможностей.

Можно одним махом отомстить Батманову, выложив Денизу всю правду о его потенциальном партнере. Если господин Эмир в самом деле такой требовательный, ему вряд ли понравится, что потенциальный партнер решил его надуть и замутил фиктивный брак.

Еще меньше ему понравится, что у этого партнера есть официальная любовница, которая хотела столкнуть с лестницы его жену. Пусть и фиктивную. Ни один принципиальный и консервативный мужчина от такого не придет в восторг.

Но от одной мысли, что придется все это говорить, начинает мутить и подташнивать. Я не хочу топить бизнес Дамира. Он правда много работает. И болеет за свое дело. Если Дениз выберет его в партнеры, то не прогадает. Я бы тоже ставила на бывшего мужа.

И скатываться до низкой недостойной мести не хочу. Значит, буду действовать по обстоятельствам.

В баре царит загадочный полумрак. Загадочный и в то же время уютный.

— Как ваш сын? — интересуюсь вполне искренне, когда Эмир заказывает чайник чая.

— Спасибо, Ясемин, прогнозы врачи делают хорошие. Надеюсь, мой сын придет в себя, и его можно будет транспортировать в турецкую клинику. А почему ты живешь в отеле? Ты не местная?

— Я студентка, — отвечаю медленно, обдумывая каждое слово, — учусь в университете. Сначала жила в общежитии, потом...

— Что потом? — спрашивает Эмир, потому что я замолкаю.

— Потом вышла замуж, — отвечаю скороговоркой, — а живу в отеле, потому что мы разводимся. Так что я теперь бошанмыш*...

Бошанмыш — это как разведенка, только по-турецки. Я хорошо запомнила это слово, когда мама на кухне плакала и жаловалась подругам на отца. Оно тогда часто звучало в нашем доме.

Разведенная. Разведенка. Бошанмыш...

Выпаливаю и замолкаю, прерывисто дыша. Как он там говорил, «Мой дом — твой дом»? Наверное, уже передумал. Слышала, что турки не особо жалуют разводы. Но не мне заботиться о чистоте нравов другой страны. Мне бы со своим багажом разобраться.

Дениз молча жует губу и смотрит в сторону, мимо меня.

— Бошанмыш, говоришь... — задумчиво теребит салфетку. — Где же твой муж, бошанмыш?

— Не знаю, — пожимаю плечами, — наверное возле своей новой жены. Она ребенка потеряла.

— Так вот что ты делала в больнице... — Эмир замолкает, я деликатно прокашливаюсь.

— Я не жертвовала ей свои органы, как это любят показывать в дешевых сериалах. Она хотела столкнуть меня с лестницы, а упала сама. Охранники вызвали неотложную помощь, нас забрали в больницу. Мой муж приехал туда и, когда мы вернулись домой, сказал, что мы разводимся. Я собрала вещи и съехала в отель.

В самый последний момент прикусываю язык, чтобы не спросить, что в отеле средней руки делает текстильный магнат Эмир Дениз. Я не должна показывать, что мне знакомо его имя. Для меня оно должно быть всего лишь красиво написанными золотом буквами на черном фоне.

*Boşanmış — разведенный

Ясмина

Мужчина напротив уже минут десять сидит, прикрыв глаза рукой, и молчит.

Напряженно думает? Пытается скрыть разочарование? Или может осуждение? Или и то, и другое?

А может... спит? Ну да, думал, думал, и случайно задремал...

— И что ты думаешь делать, Ясемин? — вздрагиваю, потому что Дениз снова сидит прямо, сосредоточенно смотрит мне в лицо, а я могу только пожать плечами. И сглотнуть, чтобы не показать себя еще более жалкой, чем я есть.

— Для начала получить документы о разводе. Думаю, много времени это не займет, и нас разведут быстро. А дальше буду жить так как я жила до встречи с Дам... со своим мужем, — исправляюсь быстро в надежде, что Эмир ничего не заметил. — Вернусь в общежитие, продолжу учебу.

Вспоминаю, что благодаря Дамиру я теперь еще и безработная.

— Буду искать работу.

— Как ты собираешься учиться и работать? — недоверчиво спрашивает Эмир.

— Так я работала до свадьбы. Вешалкой. Простите, — снова исправляюсь, — участвовала в каталожной съемке.

— Скажи мне, Ясемин, — Эмир пожевывает губу, затем все же решается, — разве твой муж при разводе не должен выплатить тебе компенсацию? Что у вас написано в брачном договоре?

— Не знаю. Я не читала брачный договор, просто подписала и все, — поясняю и, натолкнувшись на непонимающий взгляд, продолжаю: — Господин Дениз, я ценю ваше участие. Но этот разговор для меня слишком сложный эмоционально. Я считаю, что мой муж мне ничего не должен.

И я скорее перейду на хлеб и воду, чем возьму у Батманова хоть копейку.

— А почему ты живешь в общежитии? Где твои родители?

— Мама с отчимом живут в Канаде. Они там не так давно, отчим устроился на хорошую работу, но им самим не хватает. И я ведь уже взрослая!..

Эмир бросает на меня быстрый взгляд.

— А отец?

Твердо выдерживаю его взгляд.

— У меня нет отца, эфендим. И никогда не было.

Не хочу говорить об человеке, который ничего мне не дал кроме набора генов. А для такого требовательного и консервативного мужчины внебрачная дочь турецкого гражданина от иностранки окажется очередным болезненным тычком. Пускай Омер Озден останется только в маминых воспоминаниях.