Я до сих пор не понимаю, какого хрена я делаю.

И мне это не нравится.

ГЛАВА 7

МИА

Я просыпаюсь от солнечных лучей, льющихся в окно.

На мгновение я забываю, где нахожусь, меня успокаивают плюшевые одеяла и мягкая одежда, которая прилегает к моей чувствительной коже.

Затем реальность рушится обратно, и я сажусь, слезы наполняют мои глаза.

Меня забрал Спаситель.

Я не знаю, кто моя пара.

Они меня не чипировали.

Мое сердце болит от осознания того, что у меня есть кто-то, кто не знает о моем существовании.

Я позволяю себе на мгновение расплакаться, затем собираю все свое самообладание и иду в ванную.

Я брызгаю водой на лицо и ополаскиваю рот ополаскивателем, который нахожу под раковиной.

Мой разум яснее, чем раньше, успокоительное наконец-то вышло из моего организма. Но боль в моем чреве постоянна, жестокое напоминание о неизбежном.

Если я хотя бы не попытаюсь сбежать, я никогда себе этого не прощу.

В ванной аптечка первой помощи все еще открыта, ее содержимое разбросано под столешницей. Мое сердце бешено колотится, когда я замечаю блеск металла.

Ножницы.

Они маленькие, но я проверяю лезвие на пальце. Один удар в него, и у меня будет достаточно времени, чтобы убежать.

Но мысль о том, чтобы вонзить ножницы в шею моего похитителя, вызывает у меня неприятное чувство в животе.

Не причиняй вреда Альфе!

Хотя моя внутренняя Омега кричит от отчаяния, я знаю, что должна попытаться.

Но…

Сделал ли он что-нибудь, что действительно причинило мне боль?

Технически, он спас меня от других мужчин. Он накормил меня, одел…

Но он также удерживает меня против моей воли и не пускает меня к моей паре.

Ножницы помещаются в моем сжатом кулаке, кончик едва торчит между пальцами.

Я могу это сделать.

Я должна.

С оружием в руках я подхожу к двери спальни как раз в тот момент, когда слышу, как она открывается.

Я встречаюсь с ним взглядом, затем поднимаю кулак, нанося удар по его шее.

Меня смущает то, как быстро он подчиняет меня. Никакой борьбы, просто его рука обвивается вокруг моей талии и притягивает меня вплотную к нему, спиной к его груди. Он больно сжимает мой кулак, делая его бесполезным. Моя борьба заканчивается меньше чем за секунду, и я становлюсь неподвижной перед ним.

— Брось это, — шипит он мне на ухо. Мы стоим в дверях, и я ахаю, когда выпускаю ножницы, инструмент жалобно падает на пол.

Однако он не отпускает меня. Я чувствую запах его гнева, острый и мучительный, но есть и что-то еще, когда я наклоняюсь к нему.

Его возбуждение.

О, Боже.

Его тело полностью поглощает мое, и я борюсь с желанием откинуть голову ему на грудь, пока его пальцы нежно ласкают мою талию.

Я чувствую, как поднимается и опускается его грудь, когда он отпускает меня, разворачивая, чтобы я посмотрела на него. Его зрачки огромны, глаза почти черные, когда он смотрит на меня сверху вниз.

Мое дыхание совпадает с его, неровное и спорадическое.

Я хочу поцеловать его.

Предательская мысль проносится в моей голове, прежде чем я успеваю ее остановить, и поток влаги стекает по моим бедрам, когда я представляю его мягкие губы на своих.

Мы не двигаемся.

— Это было очень глупо, — говорит он, затаив дыхание, его взгляд опускается на мои губы. — Чертовски глупо.

Я заворожена, растворяюсь в его запахе, испытываю ужасающее желание прикоснуться к нему.

— Сделай это еще раз, и я свяжу тебя, — говорит он, гнев возвращается в его голос. — Ты никогда не выиграешь у меня, Миа.

Моя грудь сжимается, когда он произносит мое имя. Это звучит невероятно в его низком тембре, и мое сердце сжимается, когда по телу разливается тепло.

— Я понимаю, — говорю я тихо, мой голос больше не принадлежит мне. — Я понимаю, Альфа.

Будь проклята моя внутренняя Омега за то, что говорит за меня.

Он качает головой и делает шаг назад, рыча. — Черт, — шипит он. — Черт.

Я хочу его так сильно, что это причиняет боль.

Это несправедливо.

Я ненавижу иррациональную сторону себя, которая тоскует по нему.

— Думаю, мне нужно больше подавляющих средств, — шепчу я, мои щеки пылают.

Я ожидаю, что он будет смеяться надо мной. Я ожидаю, что он будет издеваться, смотреть на меня сверху вниз и называть жалким.

Вместо этого его взгляд смягчается, огонь в нем гаснет.

— Оставайся здесь. — Говорит он. — Я вернусь.

И с этими словами он выталкивает меня обратно в дверной проем, захлопывает дверь спальни у меня перед носом, запирая меня внутри.

Стыд разливается по моим венам, когда его запах исчезает. Я слышу, как он роется в вещах, и моя нижняя губа дрожит.

Что, черт возьми, со мной происходит?

Он не моя пара. Я не могу так себя вести. Я просто не могу.

Я заставляю себя дышать медленнее, когда он, наконец, открывает дверь, маска безразличия возвращается на его лицо. У него скучающее выражение лица, когда он грубо хватает меня за предплечье, делая укол еще раз. Я подпрыгиваю от боли, шипя сквозь зубы.

— Это последняя доза, которую я могу тебе дать, — сообщает он мне, глядя на след, оставленный иглой на моей руке. — Еще одна доза, и ты рискуешь получить внутреннее кровотечение.

Я отступаю от него на шаг, качая головой. — Зачем ты это делаешь? — Я спрашиваю снова, отчаянно пытаясь понять. — Это безумие. Зачем держать меня здесь в таком состоянии?

Он втягивает воздух, и на секунду кажется, что он собирается что-то сказать. Но раздается стук в парадную дверь, прерывающий наш разговор. Он оглядывается, затем подходит ко мне и хватает за руку.

— Послушай меня, — шипит он. — Ты не заговоришь, пока к тебе не обратятся. Ты понимаешь?

Стук продолжается, а я застываю на месте.

— Омега. — Его голос невероятно низкий, пронизанный властью. — Ты. Понимаешь. Меня?

Мои глаза встречаются с его, и я киваю.

Он тянет меня в гостиную, и я, спотыкаясь, плетусь за ним, изо всех сил стараясь соответствовать его темпу.

— На колени. — Его глаза впиваются в мои, когда он бормочет команду.

— Что? — шепчу я, уверенная, что ослышалась.

— Встань на колени. В углу. Опустив голову.

Еще один стук. Я смотрю между ним и дверью, и он видит, как в моих глазах формируется план.

Спасение за этим куском замысловатого дерева. Побег всего в нескольких шагах от меня.

Он крепче сжимает мою руку. — Я продержу тебя в углу всю гребаную ночь, если ты этого не сделаешь. Помни, это я веду себя хорошо.

Повинуйся Альфе!

Что-то толкает меня изнутри, требуя, чтобы я повиновалась ему, и я опускаюсь на колени на деревянный пол, прежде чем осознаю это. Я остаюсь в углу, уставившись прямо перед собой на деревянную книжную полку, пока он открывает дверь.

— Стефан. — Приветствует другой голос. — Рад тебя видеть.

Стефан? Это его имя?

— Гарет. — Он хмыкает, и я вздрагиваю от его тона. В нем слышится отвращение, как будто этот Гарет — отброс общества.

Он никогда так со мной не разговаривал.

Я чувствую запах Альфы еще до того, как он переступает порог, и изо всех сил стараюсь не давиться.

Он кислый, с примесью запаха аммиака, и я благодарна, что мне не приходится общаться с этим монстром.

— Куда тебе это положить? — Спрашивает гнилой мужчина. Я сосредотачиваю свое внимание на книжной полке, не смея повернуть голову.

Они говорят приглушенным голосом, проходя мимо меня в гостиную, но я чувствую на себе взгляд Гарета.

Я остаюсь замороженной.

Я боюсь по-другому, чем со Стефаном.

Другой Альфа в этом доме — зло.

Я не знаю, как долго я сижу там, но мои колени кричат от боли из-за того, что меня прижимают к полу.