Только, когда Фредерик вернулся и доложил о результатах поездки, то есть, когда Хилберт уверился, что синеглазка находится в хороших условиях и в полной безопасности, он, наконец, смог спокойно выдохнуть и… подумать о ней, как о женщине… своей женщине.
Это неожиданно оказалось таким наслаждением! Отныне эти мысли не были отравлены мучительным стыдом перед самим собой, из-за того, что его непокорная плоть вздымается от мыслей о мальчике. Филиппа стала ему сниться… Ему никогда раньше не снились женщины. Иногда он видел во сне её неживое разбитое тело в обломках колоды и просыпался, задыхаясь от отчаяния и раскаяния. Но чаще, он во сне жарко целовал и ласкал девушку, получая ни с чем не сравнимое наслаждение.
Днём все мысли аштуга, если выпадало свободное время, тоже принадлежали Филиппе. Он часто представлял, какая она в платье, и, ещё чаще, без него…
По праву аштуга, первым перебирая богатые трофеи, которые привёз из последнего похода его отряд, Хилберт, выбирая подарки для женщины, впервые думал не о сестре, а о другой женщине. Он подбирал одежды и обувь под рост и размеры Филиппы, благо за то время, когда они практически вместе жили в походе, он хорошо их узнал. Драгоценные камни на украшениях Хилберт невольно искал под цвет её глаз. Нет… для Генриетты он, конечно, тоже взял несколько вещиц, но из-за Филиппы Хилберт перебрал всё, в поисках того, что ей может понравиться. Как же он предвкушал мгновения, когда будет одаривать её! О-о-о-о…
Когда аштуг стремглав примчался в поместье, ашварси ещё проветривал голову на верховой прогулке далеко за лесом, а наследный принц со своим сопровождением уже были накормлены и устраивались в выделенных им комнатах. Прознавшая о новых гостях, Генриетта ненавязчиво прогуливалась в коридоре у двери в комнату принца, на страже новоиспеченного туга, поджидая, пока он приведёт себя в порядок и выйдет, а тут - она, якобы случайно, как раз проходит мимо.
- Господин! Вы здесь?! А Ваше сопровождение? – через главный зал, спотыкаясь, со всех ног спешил навстречу хозяину Карлвиг.
В этом спокойном, непривычном у подобному наплыву посторонних, поместье бродило столько нежданных гостей, что, впервые, внезапное появление главы клана осталось никем незамеченным.
- Сопровождающие будут через пару часов. Пошли кого-то немедленно заняться моим конём. Горячую воду - в мою комнату! Тебя - жду в кабинете, – на ходу отдал Хилберт отрывистые распоряжения управляющему.
Аштуг спешил в хозяйские покои, чтобы привести себя в порядок с дороги. Ему почему-то очень не хотелось, чтобы Филиппа впервые после долгой разлуки увидела его пыльным, грязным и потным. Хотя Хилберт понимал, что в походе, когда девушка служила ему и постоянно находилась рядом, он, чаще всего, был именно таким. Сколько раз, думая о Филиппе, он пытался вспомнить, что делал при ней, как выглядел… Например, он точно вспомнил, что несколько раз отливал при ней… Конечно, синеглазый всегда отворачивался, но, иногда, делал это не в самый первый момент, а только уже, когда замечал, что начальник торопливо достал из штанов… Сейчас Хилберта бросало в краску от этих воспоминаний, хоть видят Боги, он уже и не помнит то время, когда его что-то смущало в этой жизни.
Но теперь всё иначе…
Хилберт быстро вымылся и надел чистую белую рубашку, причесался и, даже, посмотрел на себя в зеркало перед выходом из комнаты!
Наверняка девочка ему очень благодарна за приют, спасение из армии и сохранение её тайны. Конечно, он был абсолютно уверен, что желанная синеглазка ляжет в его постель и так, но Хилберту безумно хотелось понравиться Филиппе. Он понимал: куда эта бедняжка денется? Она теперь, при любом раскладе, будет его. Хилберт даже не допускал мысли, что может быть иначе. И, несмотря на то, что иногда он страшно злился, не в силах взять под контроль новые чувства, и, усилием воли, пытался избавиться от синеглазого наваждения и не вспоминать о девушке, но столько, сколько он думал о Филиппе, он никогда и ни о ком не думал! Как же он уже извёлся из-за неё! Скорее бы прижать к себе её стройное крепкое тело, но… почему-то отчаянно хотелось, чтобы она была не против…
Карлвиг уже ждал главу клана в кабинете. Управляющий быстро и чётко доложил о состоянии дел и последних событиях в поместье. Хилберт в этот раз слушал его вполуха, решая встретиться с Филиппой сразу или подождать пока доставят подарки. Аштуг был невнимателен ровно до тех пор, пока не услышал о прибытии наследного принца и его разговоре при встрече с ашварси.
Карлвиг нашёл нужным доложить хозяину о том, чему стал свидетелем, стоя на крыльце, так как опасался последствий конфликта особ такого высочайшего положения на территории поместья.
- Что ты сказал? – потрясённо переспросил Хилберт. – Ну-ка, повтори!
Управляющий растерянно развёл руками, будто это он был виноват, что не предотвратил неприятности для поместья, и повторил свой рассказ.
- То есть, ту девушку, которую я прошлой осенью отправил в своё самое глухое и спокойное поместье заниматься со строгой воспитательницей, вместе со своей сестрой, и тихо вышивать цветочки... бездна тебя поглоти... наследный принц желает забрать во дворец… наложницей! А сам ашварси императорской армии сделать… своей второй женой? Я тебя правильно понял, Карлвиг?!
Разом осипший голос Хилберта, когда он задавал вопросы управляющему, срывался, звериная ярость пеленой накрыла глаза. Крепкое толстое дерево на ножке стула треснуло, когда мужчина на выдохе с силой припечатал им о каменный пол. Он задыхался…
- Она в-в-вышивала ц-цв-веточки, – заикаясь произнёс Карлвиг, отшатнувшись к стене, и в ужасе от выражения лица хозяина, пытающийся слиться с ней. – А вч-чер-ра приехал ашварси и весь вечер смотрел на неё, расспрашивал, а сегодня…
Вскоре, подробно и дотошно допрошенный управляющий, вытирая обильно текущий холодный пот со лба, быстро семенил в сторону спальни Филиппы. Он спешил к ней с приказом немедленно, но незаметно, пройти в кабинет на встречу с главой клана.
Тем временем, оставшись один, Хилберт тяжело опустился на стул. Треснутая ножка не выдержала его веса и с громким хрустом сломалась, пострадавшая мебель развалилась под ним и аштуг грохнулся на пол, ошарашенно озираясь среди обломков.
- Наследный принц и ашварси... - простонал Хилберт, сидя на полу, и уткнул лицо в ладони. - Оба хотят отнять мою девочку...Что мне делать?!! Что?! Что?! Так....Спокойно... Сначала нужно выяснить, чего она сама хочет... Потом будем решать...Возможно... Нет! Не отдам! Никому! Ни за что! Никогда! Моя!
Он вскочил на ноги.
Р.S. Просто умираю от удовольствия, читая Ваши комментарии. Это моя "прода". Спасибо!!!!
Ваша Полина
Глава 34.
Филиппа уже давно не плакала. Она лежала на спине, устремив распахнутые глаза в белый потолок и ждала. Всё равно, рано или поздно за ней придут. Она специально осталась в своём лучшем платье, в котором была на вчерашнем празднике и, падая на постель, даже не сняла обувь. Зачем? Вдруг её сорвут с места и даже не дадут времени обуться?
Осознав, что натворила, напав на самого главнокомандующего императорской армией, Филиппа сначала в страхе заметалась по комнате, собирая узелок, чтобы бежать. Потом замерла над открытым ларем потому, что, растерявшись, поняла, что идти ей некуда и не к кому… Потом она долго плакала, уронив голову на руки, сложенные на крышке ларя.
Нарыдавшись, Филиппа устало подошла к двери и открыла защёлку: нет смысла закрываться, этим она только разозлит палачей. Она умыла лицо, привела в порядок волосы и легла на кровать - ожидать своей участи.
Это хорошо, что она так нарядно одета, подумалось девушке в какие-то минуты. Столько усилий Филиппа потратила, перешивая на себя именно это платье Генриетты! Оно было приятного, светло-серого цвета. С ещё одного, отданного бедной сиротке наряда сестры аштуга, совсем нового, но имеющего на подоле громадное пятно, которое ничем не сводилось, девушка спорола отличное, совсем не пожелтевшее, белое кружево и перешила его на это серое платье. Получилось очень нежно и красиво!
