Так незаметно пролетел год. Да, мы справили совсем недавно годовщину свадьбы. Я с трудом верила в это, но это было так. Целый год я прожила в прошлом, в чужом мире, который для меня теперь роднее всех остальных миров и, как ни странно, ни капли не скучаю по прежней жизни. Правда, иногда мне всё же снятся друзья, сёстры, мама… но… этого всё равно не вернуть, да и совсем не хочется мне никуда возвращаться. Я давно уже принадлежу только этому миру. Прошлое навсегда осталось в прошлом.

Мне было плохо. Так плохо, что даже бал не был причиной, чтобы встать с постели. Меня тошнило, болела голова, и, конечно, совсем не хотелось есть. Я даже пить что-либо боялась. Ротовирус подхватила, не иначе. По-любому, эта дрянь в этом веке уже существовала.

На третий день Джек, не взирая на мое сопротивление, вызвал лекаря.

Я категорически не разрешила никому присутствовать на осмотре, боясь услышать что-то плохое. Сама решу что сказать мужу.

Но всё оказалось куда проще. Нет никакой болезни.

Я беременна. Эта новость необыкновенно напугала меня. Впрочем, что тут удивительного, если учесть, что я прожила целый год с мужем, даже не задумываясь о том, что в любой момент могу забеременеть. И вот, как бы сказала моя маменька: "Допрыгался кролик и деваться теперь некуда".

Лекаря попросила ничего не говорить мужу, мол, хочу сама преподнести ему сюрприз. Сама же, едва он ушел, зарылась в подушки и разревелась. Джек вошел через несколько минут после того, как ушел лекарь.

— Бог мой, радость моя, что с тобой? — он присел на край кровати и приподнял меня, привлекая к себе как дитя. — От чего ты плачешь? Что сказал лекарь?

— О, не смотри на меня! — всхлипнула я, пряча от него зарёванное лицо. — Я такая некрасивая, когда плачу…

— Ты не можешь быть некрасивой, сокровище моё… — улыбнулся муж и прижал меня к себе. — Расскажи мне что послужило причиной твоих слёз?..

Я отрицательно помотала головой и ещё больше разрыдалась. Да, глупо, но… боюсь я так рано становится матерью! Знаю, что поздно об этом задумалась и слезами тут не поможешь, но не умею я по-другому успокаивать себя.

— Любовь моя, видеть не могу когда ты плачешь. Скажи мне всё как есть… Вместе мы справимся. Я помогу…

Я усмехнулась его словам и, отстранившись от него, посмотрела ему в глаза:

— Боюсь, здесь ты уже ничем не поможешь. Разве что, морально поддержишь… У нас будет ребенок.

— О, Каролина! Это же чудесно! У нас будет ребёнок!.. — радостно воскликнул он и тут же, взглянув на меня, обеспокоено спросил: — Но почему же ты плачешь?

— Поэтому и плачу. — вымолвила я, не сдерживая слёз. — Боюсь… вот и плачу!..

Джек снова рассмеялся и обнял меня:

— Девочка моя, чего тебе бояться? Пока я рядом, тебе не нужно ничего бояться.

— Да, я знаю… Тебе всё равно не понять… Я, честно сказать, и сама не знаю чего боюсь. Просто, когда лекарь сказал, что я беременна мне вдруг стало очень страшно… Мне кажется, я слишком ещё ребёнок для этого и… не готова стать матерью… — рыдания сами собой утихли, но по щекам всё ещё беззвучно катились слёзы.

— Ты давно готова к этому, просто боишься поверить в это. — Джек нежно погладил меня по голове и поцеловал в лоб. — Ты будешь прекрасной матерью, Каролина…

— Я люблю тебя, Джек.

Всегда удивлялась его способности простыми словами в считанные минуты утешить и заставить меня забыть свой страх. Казалось, обычные слова… но его голос… нет, таким необыкновенным голосом обладает только он один. А если честно — моего мужа просто не возможно не любить. Он предначертан мне судьбой. А теперь я жду от него ребёнка — существо, которое ещё прочнее укрепит наши чувства и станет ещё одним родным для меня человечком, частичкой нашей большой любви.

Улыбнувшись, уткнулась носом Джеку в плечо и закрыла глаза. Он прав, мне нечего бояться, потому что самое главное у меня есть — мой муж.

— Джек, поехали сегодня в Версаль? — предложила я, даже неожиданно для самой себя.

— В Версаль? Ты уверена?…

— Уверена. А сейчас мне хорошо и я хочу танцевать!.. Если почувствую себя плохо — уедем домой.

Джек рассмеялся и, взяв меня за руки, поднялся на ноги:

— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа. Двух часов на сборы Вам хватит?

— Двух?.. — я нарочно сделала задумчивое лицо и улыбнулась: — Вполне.

— Я сейчас позову Марианну… — предложил Джек, но я остановила его за руку.

— Зачем? Помочь мне принять ванну и переодеться можешь и ты. Разве не так?

Я спрыгнула на пол и встала напротив мужа. Граф окинул меня сверкающими глазами и неожиданно подхватил на руки.

— Заманчивое предложение… Пожалуй, не стоит отказываться…

Моего отсутствия в Версале, кажется, никто и не заметил. Лишь король поприветствовал меня и поинтересовался моим самочувствием. Раньше я бы безусловно обрадовалась этому, но сейчас сочла это не более чем за простые слова, подобные фразе: "Как дела?", что мы произносим при встрече. Почему? Просто, в течение целого года, находясь в непосредственной близости от Версальской суеты, я поняла почему Джек ненавидит это общество. Я видела, как отверженных королём людей (просто из-за того, что они надоедали ему) отвергало всё высшее общество. Друзья? Здесь нет такого понятия. Пока вы в милости у короля — их у вас много, а как только он отворачивается от вас о вас забывают все. Да и паутина интриг и сплетен всё время норовит запутать своими липкими сетями, не дав ни единого шанса высвободиться и остаться в живых. Светское общество подобно африканскому племени людоедов, только что не ест человеческое мясо, а пожирает душу. Впору даже писать книгу "путеводитель по светскому обществу" под одноимённым названием "Как остаться в живых". Могу заверить: мало кто возвращается из "съеденных". Многих либо настигает яд (это в Париже как будто вошло в моду: травить друг друга всевозможными ядами, самыми изощрёнными способами), либо нагоняют королевские драгуны и кидают в Бастилию (откуда прямой путь если не на виселицу, то только на тот свет после долгих лет мучений, потому как сбежать оттуда практически не возможно), либо они становятся изгнанниками в своём поместье или замке (это в лучшем случае).

Для меня же Версаль лишь место, где можно потанцевать и послушать смешные сплетни, которыми дворец наполняется довольно быстро. Что же касается остального… настоящих людей в Версале нет. Живая жизнь лишь вне стен этого чудесного дворца, а внутри он кишит змеями и крысами, шипящими тебе в спину и распространяющими сплетни тебе в след. Джек прав — лучше уж никогда не нырять с головою в Версальские омуты. Так, быть где-то поблизости, дабы неприятности не подкрались неожиданно, ещё можно, но об остальном — даже не сметь помышлять.

Покинули бал мы в районе одиннадцати вечера. К тому времени уже все стали кто разъезжаться по домам, а кто — расходиться по отвеленным им поеоям.

По тёмным улицам Парижа сновали туда-сюда чёрные тени и я прижалась поближе к Джеку, хотя и сидела в тёплой и уютной карете. Лишь в нескольких окнах домов дрожал неровный свет. Проезжая мимо одного из одиноких бедных домов я увидела в окне фигуру художника и крикнула кучеру:

— Остановите!

Карета дёрнулась и замерла. Я, правда, едва не свалилась с сидения от резкого "торможения". Джек обеспокоено воскликнул:

— Тебе не хорошо?

— Нет, я хорошо себя чувствую! Пойдём, я хочу посмотреть на картину!

— Бог мой, Каролина! Ты с ума сошла! Кто же в такой час гуляет по улицам? Ты же знаешь…

— Ты что, боишься местных разбойников? — хитро прищурилась я, прекрасно зная как он отреагирует на мои слова.

— Кто — я? Ещё чего! Я за тебя волнуюсь!

— Джек, твоя жена под охраной "воровского" колечка, так что тебе не из-за чего переживать.

— Боюсь, это колечко вряд ли кто будет разглядывать сейчас в полутьме. — резонно заметил Джек и вздохнул: — Ладно, пойдём. С тобой всё равно бесполезно спорить.