Артем уселся в дедово кресло-качалку, откупорил бутылку твиши и налил большой пузатый бокал. Заходящее солнце зажигало огоньки на хромированных кантах строгой машины, блестели вычурные дутые бампера, золотая "птичка" над блестящей радиаторной решеткой казалась севшей на капот стрекозой. Теплый вечер, ранние сумерки. Кусты смородины и крыжовника возле крыльца лепетали веточками.
Приходилось отмечать начало новой жизни одному. Те, кого он хотел бы пригласить и прокатить в катафалке, или умерли или уехали страшно далеко. Остались от той жизни афиши, где такие молодые лица, кожаные сапоги и косуха в шкафу. И гитара, "Гибсон", темно-вишневый, с посеребренными струнами, как в своем гробу, лежащий в черном кожаном футляре. Гитару Артем не продал бы ни за что, даже умирая с голоду. Как там, по дороге шел с гитарой за спиной… а дорожка та кончается рекой. И река называется Стикс. Хотя какого черта, теперь у него есть отличный транспорт до самого берега!
В тот день он побывал в третьей, последней ритуальной конторе и договорился о сотрудничестве, даже давать на лапы не пришлось, похоронщики (люди сплошь солидные, с налетом криминального прошлого в лицах) сами ухватились за его услуги.
Он включил в наушниках "Пинк флойд" и принялся напиваться, аккуратно и методично.
Зубы, впрочем, он почистить не забыл, это святое. Но вот стянул ли одежду, не поручился бы.
А ночью приснился сон.
Обычно в сон попадаешь незаметно, все что творит сорвавшийся с цепи рассудка мозг кажется естественным продолжением неизвестного начала… Но Артем вполне точно помнил, как в сон попал. Он приехал туда на катафалке. Остановил Кадиллак, заглушил мотор и положил блестящий серебряный ключ с эмблемой в веночке в карман куртки. Вспомнил, что так и не купил брелок. Сигнализацию он посчитал лишней, кто такого угонит? Кто в машину смерти полезет вообще?
Ну конечно, он приехал к воротам кладбища. Не "своего" знакомого кладбища, тут белесые каменные столбы с какими-то резными значками, ограда в рост человека из того же камня… решетчатые створки, приоткрытые словно пасть в ожидании… наверху низкое небо в серых тучах, и асфальтовая дорога неведомо откуда неведомо куда, мимо кладбищенской стены. Никаких машин. Никого живого. Кроме бесконечного поля с чахлыми кустиками по ту сторону дороги тоже ничего не было. Бодрствуя, пожалуй, в такое сомнительное место Артем бы и не пошел, даже не из страха перед мертвецами, но просто не желая подвернуть ногу среди древних, давно коммерчески бесполезных могил. Но теперь он вдохнул воздух, чуть пахнущий полынью м чем-то вроде календулы (запах во сне?) и вошел. Его старые, родные ковбойские сапоги тисненой кожи щелкнули подковками по черным сланцевым плиткам дорожки.
Нет, в жизни на таком кладбище он не бывал. Ни в одной стране, ни Пер-Лашез с чудными мавзолеями, ни Вышеградское с белыми статуями в нишах стен, ни даже хакасские каменные зубы на курганах… Тут гм, росло, кажется, все что угодно. Сфинксы, стелы, склепы с острыми и полукруглыми кровлями, деревянные православные кресты с "крышами", как на русском севере, какие-то львы и серны, что ли, женоподобные ангелы с опущенными крыльями и опущенными погасшими факелами, черные и белые обелиски… все это утопало в темной зелени туи и неизвестных ему даже на вид колючих кустарников, кое-где стояли ели и кипарисы, как зеленые свечи. Нисколько, однако, не удивленный, Артем зацокал по вполне расчищенной дорожке куда-то в центральную часть некрополя всех-кто-наконец-отмучался.
Природное любопытство, конечно, вынудило бы его осмотреть самые странные памятники поближе, и прочитать что-то на плитах, но какой-то бес тянул и тянул вперед, словно времени было не так уж и много. Хотя какой недостаток времени мог быть у здешнего общества?
Впереди показался склеп, нет, скорее мавзолей, квадратный, серый, с хороший коттедж, с крылатыми конями по сторонам входной арки. На горизонтальном фронтоне мраморная женская голова с закрытыми глазами и распущенными волосами. Тяжелая резная дверь темного дерева приоткрыта.
Артем оглянулся, показалось, кто-то смотрит в спину… не показалось. Из-за чугунного ниневийского быка на низком постаменте вышел… какой там к черту лев. Мохнатая серая зверюга с почти человеческой головой, только черты грубые, карикатурные, маленькие темные глазки и нависшие надбровные дуги. В холке пожалуй, Артему по пояс или выше. Зверюга ухмыльнулась, показав здоровые клыки, и вдруг (Артем сглотнул) подмигнула самым фамильярным образом. Потом подняла переднюю кошачью лапу и показала на Артема — и на двери мавзолея. Мол, добро пожаловать. Спасибо что зашел.
"Это вы удачненько заблудились", вспомнил Аретм про туристов и тигра. Но страха не испытал, зверюга казалась весьма разумной и явно не собиралась нападать. Ладно, зайдем. Черт с тобой, или Сет или Тиамат, откуда ты такое вежливое вылезло, из какой мифологии…
За дверью никаких кошмаров не поджидало. Довольно большой холл, где на стенах без копоти горели факелы в шандалах в виде чугунных рук. Странно, но Артему почудились звуки музыки, не Шопен или сарабанда, как стоило бы ожидать, а что-то довольно веселое, вроде плясовой кантри… Еще одна дверь с чугунными кольцами-ручками, над ней выбита в камне надпись, недурно освещенная.
Omnes viae ad me[2]
Что-то забрезжило в памяти… омнес — все, виа… виа Аппиа, дорога, путь…, все дороги ведут в Рим… а, ага. Ко мне.
Ну да. Не поспоришь, если вы в этом смысле.
Дальше вел коридор, но не прямой, а плавно уходящий вниз, под землю. Здесь по стенам торчали те же руки с факелами. Коридор оказался длинным, под сотню шагов, и явно выводил куда-то за пределы склепа. Еще одна дверь… Артем потянул кольцо и она беззвучно открылась. Зато за ней заиграла музыка, та самая.
4
Большой сумрачный зал с беломраморным натертым полом освещали треногие жаровни возле стен из гладкого черного камня, а потолок светло-голубой, с мозаичными синими тучами. В зале танцевали люди в костюмах, которыевсякий счел бы маскарадными, но носили их мужчины и женщины — все молодые и хорошо сложенные, привычно и без стеснения.
Пары составлялись самые странные. Вот высокая бледная блондинка в палевом платье с кринолином кружится с разрисованным татуировками богатырем-маорийцем в одной набедренной повязке, Вот отплясывают рыжая дамочка в коротком зеленом платьице с кем-то в монашеской рясе и с тонзурой, а там наполеоновский драгунский офицер что-то шепчет гейше в розовом кимоно и с набеленным лицом…
Музыка сменилась, теперь то была какая-то восточная мелодия с маленькими цимбалами, но не тягучая… музыкальный слух, всегдашнее Артемово проклятие, и не думал паниковать и сворачивать уши в трубочки.
К нему скользнула роскошная брюнетка в египетском наряде: белый каласирис до полу, золотые браслеты-змейки на голых белых руках, подобие немеса в синих и золотых горизонтальных полосах с восставшей коборой на лбу. Черноглазая, с дорисованными к вискам бровями, с немного крупным носом.
— Привет, дорогой возница. Наш Харон на суше, до берега Стикса. Тебя ждет кое-кто важный, здешний хозяин, идем!
Она ловко подхватила Артема под руку и повлекла сквозь толпу, легко ступая блестящими сандалиями. Люди не глазели, вежливо пропуская, болтали о чем-то своем. Справа Артем увидел краснокожего в замшевой одежде, с черно-белыми орлиными перьями на голове. Он дымил длинной резной трубкой. Опять во сне Артем почуял запах, что-то вроде ладана и тлеющей листвы.
— Вот и мы, вот и мы, — повторяла дама, подводя его к большому пустому креслу, скорее трону, золоченого дерева, с гнутыми подлокотниками и львиными головами на них, с багряной обивкой. Она неожиданно чмокнула Артема в щеку сухими губами и пропала с глаз… в эту секунду музыка смолкла а по залу прокатился звонкий удар гонга.
В кресле уже кто-то сидел.
Мощная чернокожая фигура драпировалась в пышный желто-зеленый с золотом наряд вроде мантии, а на голове несла подобие жемчужно-золотой островерхой короны. Но решительно ничего театрального и забавного в ее варварской пышности не было. И с черного толстогубого лица, плосконосого, с рублеными чертами, смотрели жгучие буравящие глаза с очень яркими белками.