С широкой пьяной улыбкой мускулистая рука Хансена обнимает меня за плечо и притягивает к себе.

— Каллан — мой мальчик. Мой мальчик, чувак! Ты знаешь, я люблю его как брата, но Инди, детка, он тебя не заслуживает, — его речь может быть невнятной, но его послание ясно. — Ты слишком хороша для него.

Я не могу удержаться от смеха над этим.

— Спасибо, Хансен, — я ласково похлопываю его по груди. — Но я не знаю, правда ли это. На самом деле я знаю, что это неправда.

Если бы это было правдой, я бы не думала о его отце, и уж точно не думала бы о том, что он может сделать с моим телом. Я бы не стала лежать там по ночам и представлять, каково было бы прийти к нему и позволить ему обладать мной так, как он считает нужным.

Если бы я вела себя хорошо, мне было бы стыдно за то, что я захотела согласиться на соглашение Астора.

— Нет, не говори эту чушь, — не соглашается Хансен. — Ты молодец, Инди.

Слова Хансена доносятся до моих ушей, но я больше его не слушаю. Не совсем.

Целый час я не думала об Асторе, но теперь, когда я позволила единственной мысли о нем снова проникнуть в мой мозг, он снова поглотил меня. Словно вихрь, меня затягивает незаконные мечты об Асторе Бэйнсе и его мрачных обещаниях.

Ты была бы моей. Моей, которую я могу призвать, моей, которую я могу иметь, когда захочу, моей, к которой я могу прикасаться так, как считаю нужным.

Хансен прерывает мои мысли, оттягивая меня назад.

— Но отвечая на твой предыдущий вопрос, Каллан вынырнул отсюда около десяти минут назад. Я думаю, он вез Зейди домой. Эта девчонка думает, что сможет удержать спиртное, но она ни черта не может, — кто-то зовет его по имени через всю комнату, и он отстраняется от меня. — Я серьезно, детка, иди и найди себе кого-нибудь получше, — его улыбка огромна и ободряющая, когда он смотрит на меня через плечо. Подмигнув, он уходит в толпу.

Я стою и обдумываю свои дальнейшие действия. Моя рука ритмично отстукивает по голому бедру, пытаясь отговорить себя от того, что я хочу сделать. Ты могла бы научиться получать удовольствие от Алабамы, Инди. Просто начни все сначала и оставь все позади. Оставь его и его окольные пути позади.

Дело в том, что я не думаю, что мне придется учиться получать удовольствие от Астора. Я его даже не пробовала, но почему-то уже знаю, что он будет моим любимым вкусом.

Прежде чем я успеваю убедить себя улететь подальше отсюда, я достаю телефон из своей маленькой сумочки и набираю номер телефона, который запомнила три дня назад.

Мое сердце сильно колотится о ребра, когда звонит телефон, и я, честно говоря, не могу сказать, тряслись ли мои руки от нервов или от волнения.

Он отвечает на третьем гудке, и от звука, когда он произносит мое имя, у меня замирает дыхание.

— Инди.

— Ты дома? — спрашиваю я, когда воздух снова наполняет мои легкие.

Прежде чем он снова заговорит, следует долгая и тяжелая пауза.

— Нет. Я зашел в свой офис после ужина, — только кто-то вроде Астора мог работать в это время. На выходные.

— Ты будешь там еще долго?

— Час или около того. Почему ты спрашиваешь?

Я уже подхожу к входной двери дома, когда говорю ему:

— Я буду там через пятнадцать минут.

7

Астор

Ее пальцы поворачивают замок на ручке, когда она прислоняется спиной к двери, через которую только что вошла.

Верная своему слову, Инди потребовалось пятнадцать минут, чтобы приехать ко мне, и я наблюдал, как каждая из этих минут проходила по часам на стене, как ученик, с нетерпением ожидающий окончания учебного дня. Сознание того, что с каждым движением стрелки часов она приближалась к тому, чтобы быть со мной — к тому, чтобы быть моей, — заставило мою кровь закипеть, а мой член натянулся на молнию моих брюк. Никогда еще я чего-то не ждал так долго, но эти месяцы сдержанности и терпения вот-вот окупятся.

Пока я ждал ее прибытия, в моем мозгу засело сомнение, что она придет сюда не для того, чтобы согласиться на мое предложение, а для того, чтобы согласиться на предложение Алабамы. Но с одного взгляда на ее покрасневшие щеки и дрожащие от адреналина руки я понимаю, что мои прогнозы оказались верными. Она всегда собиралась прийти ко мне и выбрать меня.

Черное платье в стиле футболки, которое она носит, облегающее, подчеркивает каждый изгиб, скрывающийся под тканью. Неуклюжие черные ботильоны придают ей еще пару дюймов роста, и я оценю это, когда она склонится над моим столом.

Я сажусь на свое место и сжимаю руки.

— Рассказывай.

Инди облизывает нижнюю губу, подбирая слова.

— Я хочу остаться здесь, — наконец удается ей сказать.

— Нет, — моя голова медленно трясется, заставляя ее лицо падать. — Скажи мне, что я на самом деле хочу услышать.

Не понимая моей просьбы, она смотрит на меня с растерянностью в своих красивых чертах. Кажется, мне нужно лучше объясниться.

Откинувшись на спинку кожаного кресла, я встаю в полный рост. Обходя большой стол, я начинаю расстегивать серебряные запонки на рукавах моей белой рубашки на пуговицах. Я оставил спортивную куртку в машине, когда вернулся в офис после ужина. В мои первоначальные планы не входило возвращаться сюда, но поскольку время, отведенное Инди, истекало, я боялся, что пойду домой и буду смотреть на часы. Мое терпение улетучилось быстрее, чем ее время.

Как бы то ни было, за последние три дня я несколько раз проезжал мимо ее квартиры. Мне пришлось удержаться от того, чтобы подойти к ее двери и потребовать ее решения прямо здесь и сейчас. Как и в случае с другими моими деловыми отношениями, я должен был уважать сделку, которую мы заключили.

Подойдя к ней, я бросаю запонки в карман брюк и начинаю медленно закатывать рукава рубашки. Она продолжает прислониться к двери, как будто это ее защитное одеяло, ее грудь быстро поднимается и опускается.

— Если ты остаешься здесь, ты знаешь и полностью понимаешь, какова цена, да? — я одариваю ее быстрым взглядом, продолжая работать с рукавами. — Ты понимаешь, кем ты будешь, если останешься здесь?

Я останавливаюсь в нескольких дюймах от нее, заявляя, что ее место принадлежит мне. В этом положении Инди вынуждена запрокинуть голову назад, чтобы продолжать смотреть на меня. Будут ли ее глаза смотреть на меня с такой надеждой и желанием, если я заставлю ее встать на колени прямо здесь?

— Да, — выдыхает она. — Я понимаю.

Ее нервы и напряженная поза смягчаются, когда я ласкаю ее лицо пальцами. Ее глаза закрываются от удовлетворения, густые ресницы касаются ее скул, но сладкий момент ускользает, когда я резко запускаю пальцы в короткие пряди ее волос. Янтарные глаза снова сталкиваются с моими, и испуганный вздох сорвался с ее губ, когда я заставил ее голову откинуться еще дальше.

Опустив голову, я говорю сквозь стиснутые зубы:

— Тогда скажи это.

Я ожидаю увидеть отблеск опасения на ее лице, но, к моему великому удовольствию, на нем нет ни единого следа.

Она готова.

— Я хочу быть твоей.

От ее заявления озноб удовольствия пробежал по моему позвоночнику и конечностям, прежде чем сойтись на моем члене. Он прижимается к моей молнии, жаждая ее. Я должен подвести ее прямо сюда, к этой двери, но еще немного, мне придется собрать остатки контроля.

— Докажи это. Покажи мне, что ты хочешь меня.

Я сильнее тяну пряди ее волос, и она шипит.

— Как?

— Прикоснись к себе, — требую я, отпуская ее и отступая от нее. — Прикоснись к своей пизде и покажи мне, насколько мокрой ты можешь стать, если я не прикоснусь к тебе ни одним пальцем.

Ее зубы погружаются в нижнюю губу, а на ее скулах появляется красивый румянец.

— Я не…

— Не что? Не хочешь? — я предлагаю возможный ответ, медленно идя назад к своему столу. Если она уже отказывается от меня на столь раннем этапе, возможно, мне предстоит гораздо больше работы, чем я изначально думал. — Или, может быть, ты не знаешь как? — сидя на краю стола, я жду ответа.