Она забрала единственное, что значило для меня мир, и теперь все остальное разваливается.

Легко было бы во всем обвинить ее, но я тоже виновата. Во-первых, за то, что я поверила, что она не сделает что-то столь жестокое, а за то, что я после этого безрассудно отнеслась к её действиям. Я не продумывала свой план. Я позволила гневу и отчаянию диктовать мои действия, и теперь я расплачиваюсь за это.

Я вижу только один выход из этой ситуации, и у меня нет никаких шансов, что я выберусь из него, сохранив свою гордость.

Не тогда, когда мне приходится смотреть ему в глаза и умолять о помощи.

Прошло два месяца с тех пор, как я вообще видела Астора Бэйнса, но это не значит, что когда я закрываю глаза ночью, я не вижу его и не слышу его голоса. То уникальное и короткое общение, которое у нас произошло, навсегда запечатлелось в моем мозгу. Я ловлю себя на том, что теряюсь в воспоминаниях чаще, чем мне хотелось бы признать.

Астор и Каллан имеют много общего во внешности, точечных чертах лица и схожем телосложении, но ничто из того, что Каллан когда-либо делал или говорил мне, не повлияло на меня так, как слова его отца.

У Каллана бывают моменты напряженности, но они меркнут по сравнению с энергией, исходящей от Астора. В тот день этим летом мне казалось, что я задыхаюсь до такой степени, что не могу дышать. Есть много способов умереть, но я уверена, что в тот момент я была бы не против пойти таким путем.

До этой встречи я знала об Асторе, но никогда не смотрела на него достаточно долго, чтобы попасть в ловушку его шторма.

Каллан приглашал меня на несколько семейных ужинов, и тогда Астор был любезен. Даже сердечно. В это время меня ослепил вихрь Каллана. Мои розовые очки были прочно на месте, и я ничего не видела дальше него. Теперь, когда очки сняты и я наконец увидела Астора, забыть о его существовании невозможно.

Он позаботился о том, чтобы я никогда этого не забыла.

— Просто есть о чем подумать, — сказал он, прекрасно понимая, какое семя он сеет в мою голову.

Семя выросло в виноградную лозу, которая неуклонно окутывает меня с июля. Я изо всех сил старалась избегать его, надеясь, что, как только он исчезнет из моего поля зрения, его власть над мной испарится. Я подумала, что это случайность, что он поймал меня, когда я была уязвима. В тот день я чувствовала множество вещей, когда примирилась с застойным состоянием моих отношений с Калланом и моей матерью.

Мои стены рухнули, и я думаю, Астор это заметил.

Я начала отклонять предложения Каллана провести время в доме его отца у озера. Мне потребовалось всего две недели, чтобы сказать «нет», и он вообще перестал спрашивать. В тот момент мне было все равно, потому что пока мой парень плавал в озере и напивался под летним солнцем, я была занята уклонением от осколков своей жизни, когда они взрывались вокруг меня. Даже если бы я захотела вернуться туда и рискнуть встретиться лицом к лицу с человеком, который начал преследовать меня во сне, у меня не было бы сил притворяться.

И теперь, после месяца ошибок и сражений в одиночку, у меня официально нет выбора, и вся моя энергия исчерпана.

Я могла бы обвинить то, что опаздываю на эту встречу, в то, что слишком устала и не хочу сегодня вставать с постели, но это было бы ложью. Настоящая причина в том, что мне потребовалось два часа воодушевляющих бесед и настроя себя, чтобы убедить себя пойти в его офис.

К тому времени, когда я наконец это сделала, у меня было всего пятнадцать минут, чтобы собраться.

Требуется усилие, чтобы не зарычать от разочарования при виде толпы людей, медленно выходящих из лифта. Они не торопятся, как будто им больше нечем заняться. Тем временем у меня встреча с человеком, который вполне может быть моей последней надеждой сохранить остаток моей жизни в правильном направлении.

Если Астор не согласится мне помочь, мне конец.

По-королевски и по-настоящему я буду трахнута судьбой.

Последней вышла женщина средних лет, чья одежда напоминает помощника администратора. Она улыбается мне, проходя мимо. Обычно я всем улыбаюсь в ответ, но не сегодня.

Сегодня не день улыбок. У меня такое чувство, будто я собираюсь умолять дьявола.

Я захожу в лифт прежде, чем кто-нибудь еще успеет присоединиться ко мне, удерживая пальцем кнопку закрытия двери. Как только они закрываются, я делаю ровный вдох в легкие, прежде чем выбрать верхний этаж. Подъем мучительно медленный, и к тому времени, как двери открываются, я вырезаю на ладонях крошечные полумесяцы, впившись в них ногтями.

На этом уровне тихо, пугающе тихо. Телефоны молчат, и ни из одного офиса на этаже не доносится ни звука. Идя по ярко освещенному коридору, я начинаю паниковать, думая, что выбрала не тот этаж, когда из-за стойки регистрации выходит симпатичная женщина с каштановыми волосами.

— Мисс Ривертон? — её добрая улыбка мгновенно успокаивает меня. — Мистер Бэйнс ждал вас. Если вы проследуете за мной, я могу показать вам его кабинет.

Я чувствую его прежде, чем слышу его голос.

— В этом нет необходимости, Ческа, — инструктирует Астор откуда-то позади меня, от чего у меня по спине пробегает озноб. — Я могу показать ей сам.

Мои мышцы кажутся глыбами льда, и я застываю на месте. Мне не нужно оборачиваться, чтобы убедиться, что его темно-серые глаза скользят по мне. С каждым их проходом я чувствую, как они оставляют огненные следы на моей коже.

— Тебе нужно что-нибудь еще, прежде чем я уйду на обед? — спрашивает секретарша знойным голосом. Не могу сказать, что виню девушку.

— Нет, — говорит ей Астор, но я знаю, что он все еще смотрит на меня. — Инди, пойдем со мной.

Его угроза, высказанная несколько месяцев назад, повторяется, когда я наконец поворачиваюсь к нему лицом.

Ты придешь, когда я позову.

В тот июльский день на нем были темно-синие брюки и белая рубашка. Первые пару пуговиц были расстегнуты, а рукава закатаны, что придавало ему непринужденный вид. Сегодня он одет так, будто готов командовать залом заседаний. Черт, как президент Olympic Sound University, он, возможно, будет делать именно это после нашей встречи.

Серебряный галстук, который он носит, дополняет серебряные пряди, образующиеся на его висках и загривке, а серый цвет его пиджака подчеркивает грифельно-серый цвет его глаз. Оба напоминают мне цвет неба перед грозой. Честно говоря, в грозе меньше хаоса, чем в его глазах. Я предпочитаю столкнуться с опасностями молнии, чем встретиться с ним.

Не потому, что я его боюсь.

Нет, я боюсь того, что я могу сделать из-за него.

Наша короткая встреча оставила у меня чувство неустойчивости и потери контроля. Он сделал это так легко, что это было невозможно.

— Сюда, — инструктирует он, отворачиваясь и направляясь по коридору. Он не поворачивается, чтобы убедиться, что я следую за ним. Астор просто знает, что я это сделаю.

Когда я оглядываю тихое место, до меня доходит, что он запланировал эту встречу, хотя мне еще было неизвестно. И мне интересно, почему он сделал такое, когда мы вошли в просторный офис. Вся задняя стена состоит из стеклянных окон, из которых открывается беспрепятственный вид на Пьюджет-Саунд, который я могла бы посчитать прекрасным, если бы не была до краев наполнена нервной энергией.

Астор занимает свое место за столом и указывает на одно из кожаных кресел перед ним. Мои глаза скользят по табличке с именем, стоящей на блестящей поверхности.

Астор З. Бэйнс.

Что означает буква З?

— Садись, Инди.

4

Астор

Я знал, что скоро позвонит, просто это заняло больше времени, чем я ожидал.

Больше месяца она пыталась найти способ исправить возникший беспорядок, и целый месяц я ждал, пока она войдёт в мой офис. Это было бы ее последнее средство, но я знал, что она придет ко мне. У нее не было возможности выбраться из этого без помощи, а общественный защитник, которому поручено ее дело, бесполезен. Я встречал кошек, которые могли бы внести больший вклад, чем он. Единственное приличное, что он сделал, это уберег ее от тюрьмы.